IV. ВКУШЕНИЕ
“Пропел петух, ты слышишь?” Сжал
Меня, – совсем я растерялась.
Я бормотала: ты слыхал?
Ты не ослышался? Металась,
Хотела встать. Но вновь на лбу
Пятна два лихорадно-красных
Увидев, вверила судьбу.
Свою глазам его прекрасным…
Настало утро. Пробудясь,
Я комнаты не узнавала
И даже башмачков. Смеясь,
Себя невольно вопрошала:
Во мне струится что-то. Что ж
Во мне струиться-то могло бы?…
Который час, – как тут поймешь?
И я – одна? и мы – не оба?
V. ВОСТОРГ
Ах, я не знаю ничего…
Лишь помню: дверь закрыть забыла…
Служанка входит. “Отчего
Свои цветы ты не полила?”
– Я их забыла. – Снова та:
“Где платье ты свое измяла?”
Смеется сердце. Та-та-та!
О, если бы я это знала!..
Подъехал к саду фаэтон…
“И ты не накормила кошку”,-
Твердит служанка. “Это он!”
Твердит мне сердце. Я – к окошку!
Проси, проси его ко мне,-
Я жду его: мне надо что-то…
И у меня наедине -
Запрет он дверь? – одна забота…
VI. ВТОРОЕ СВИДАНИЕ
Стучится. Отворяю. И,
Желая оказать услугу,
Дверь вмиг на ключ. В уста мои
Меня целует, как подругу.
– Не посылала за тобой,-
Шепчу… “Так ты не посылала?”
Смущаюсь и кричу душой:
– Да, мне тебя не доставало!
Да, посылала! да, побудь
Немного здесь! – Глаза руками
Закрыла от любви, на грудь
К нему склонив уста с глазами…
“Но кажется пропел петух?”
Он стал прислушиваться. Я же
Подумала невольно вслух:
– Как это мог подумать даже?…
Никто не пел. Пожалуй, лишь
Кудахтала немного кура…
Он мне: “Немного погодишь,-
Я дверь запру”. И вечер хмуро
В окно взглянул. А я едва
Могла шепнуть: – Но дверь закрыта…
Я заперла уже… – Трава,
Деревья, все – луной облито.
VII. У ЗЕРКАЛА
Уехал он опять. Во мне
Как будто золото струилось.
Я – к зеркалу. Там, в глубине,
Влюбленных глаза два светилось.
Лишь я увидела тот взгляд,
Во мне вдруг что-то задрожало,
И заструился сладкий яд
Вкруг сердца, выпуская жало…
О, раньше я была не та:
Так на себя я не смотрела!..
И в зеркале себя в уста
Поцеловать я захотела…
ГЕОРГИЮ ШЕНГЕЛИ
Ты, кто в плаще и в шляпе мягкой,
Вставай за дирижерский пульт!
Я славлю культ помпезный Вакха,
Ты – Аполлона строгий культ!
В твоем оркестре мало скрипок:
В нем все корнеты-а-пистон.
Ищи средь нотных белых кипок
Тетрадь, где – смерть и цепий стон!
Ведь так ли, иначе (иначе?…)
Контрастней раков и стрекоз,
Сойдемся мы в одной задаче:
Познать непознанный наркоз…
Ты, завсегдатай мудрых келий,
Поющий смерть, и я, моряк,
Пребудем в дружбе: нам, Шенгели,
Сужден везде один маяк.
ФИНАЛ
Закончен том, но не закончен
Его раздробленный сюжет.
Так! с каждою главою звонче
Поет восторженный поэт.
Напрасно бы искать причала
Для бесшабашного певца:
В поэме жизни нет начала!
В поэме жизни нет конца!
Неисчерпаемая тема
Ждет всей души, всего ума.
Поэма жизни – не поэма:
Поэма жизни – жизнь сама!
ВЭРВЭНА
Поэзы 1918 – 1919 гг
Все поэзы этого тома, за исключением помеченных 1918 г., написаны в январе 1919 г., причем написаны в Эстонии, на курорте Тойла. Поэза “Музе музык” написана в Ревеле.
I. ЖЕМЧУГ ПРИЛИВА
ИНТРОДУКЦИЯ
Вервэна, устрицы и море,
Порабощенный песней Демон -
Вот книги настоящей тема,
Чаруйной книги о святом Аморе.
Она, печалящая ваши грезы,
Утонченные и бальные,
Приобретает то льняные,
То вдруг стальные струнные наркозы.
Всмотритесь пристальнее в эти строки:
В них – обретенная утрата.
И если дух дегенерата
В них веет, помните: всему есть сроки.
УСТРИЦЫ
О, замороженные льдом,
Вы, под олуненным лимоном,
Своим муарным перезвоном
Заполонившие мой дом,
Зеленоустрицы, чей писк
И моря влажно-сольный запах,-
В оттенках всевозможных самых -
Вы, что воздвигли обелиск
Из ваших раковин, – мой взор,
Взор вкуса моего обнищен:
Он больше вами не насыщен,-
Во рту растаял ваш узор…
Припоминаю вас с трудом,
Готовый перерезать вены,
О, с лунным запахом вервэны,
Вы, замороженные льдом!
ЛИКЕР ИЗ ВЕРВЭНЫ
Ликер из вервэны – грёзерки ликер,
Каких не бывает на свете,
Расставил тончайшие сети,
В которые ловит эстетов – Амор
Искусно.
Луною, наполнен сомнамбул фужер
И устричным сердцем, и морем.
И тот, кто ликером аморим,
Тому орхидейное нежит драже
Рот вкусно.
Уста и фужер сетью струн сплетены,
При каждом глотке чуть звенящих,
Для нас – молодых, настоящих,-
Для нас, кто в Сейчас своего влюблены
Истому.
Лишь тот, кто отрансен, блестящ, вдохновен,
Поймет тяготенье к ликеру,
Зовущему грезы к узору,
К ликеру под именем: Crеme de verveine -
Больному.
ПРИ СВЕТЕ TbMЫ
Мы – извервэненные с душой изустреченною,
Лунно-направленные у нас умы.
Тоны фиолетовые и тени сумеречные
Мечтой болезненной так любим мы.
Пускай упадочные, но мы – величественные,
Пускай неврастеники, но в свете тьмы
У нас задания, веку приличественные,
И соблюдаем их фанатично мы.
ФАНАТИКИ ИЗБОРОВ
Мы – фанатики наших изборов,
Изысков, утонка.
Мы чувствуем тонко
Тем, что скрыто под шелком проборов,
Тем, что бьется под легким, под левым,-
Под левым, под легким.
Мечтам нашим кротким
Путь знаком к бессемянным посевам.
Не подвержены мы осязанью
Анализов грубых.
В их грохотных трубах -
Нашим нервам и вкусам терзанье.
Пусть структура людей для заборов:
Структура подонка.
Мы созданы тонко:
Мы – фанатики наших изборов.
МОРЕФЕЯ
Флакон вервэны, мною купленный,
Ты выливаешь в ванну
И с бровью, ласково-насупленной,
Являешь Монну-Ванну.
Правдивая и героичная,
Ты вся всегда такая…
Влечешь к себе, слегка циничная,
Меня не отпуская.
И облита волной вервэновой,
Луной и морем вея,
Душой сиренево-сиреневой
Поешь, как морефея.
