Золотые лимоны, как дети луны.
А теперь, в легком заморозке, в лунных высверках
Колеи оснеженной, стал Ловчен уныл.
Мы уже на горе, на вершине двухтысячной,
Час назад, там, в Катарро, стояла весна.
А теперь, в горьковатом сиянии месячном,
Всех мехов своих выдвинули арсенал.
Мы нахохлились зябко, как сонные совушки,
И, должно быть, прохожим немного смешны:
Нам смеются вослед черногорские девушки,
Их слова заглушаются хрупотом шин.
Скользок путь. Скользок смех. Проскользнули
и Негуши.
Из-за выступа вымолнил автомобиль,
Чуть нас в пропасть не сбросив, как хрусткую
ракушку,
Ту, что давишь, не думая сам истребить…
Париж
20 февр. 1931 г.
КАЛЕМЕГДАН В АПРЕЛЕ
Как выглядит без нас Калемегдан -
Нагорный сад над Савой и Дунаем,
Где был толчок одной поэме дан,
Поэме той, которой мы не знаем?…
Там, вероятно, все теперь в цвету,
Не то что здесь – мороз, снега, метели,
И, может быть, там встретить можно ту,
Кто, так и кажется, сошла с пастели…
Она в тоске, – заметно по всему,-
Глядит в тоске, как мутно льется Сава,
Как вдалеке туманится Земун,
И все ее волнует чья-то слава…
Ей не хотелось бы идти домой,
На замкнутую улицу в Белграде,
Где ждет ее… Но кто он ей такой,
Я лучше умолчу, приличья ради…
Красавица она. Она тиха.
Не налюбуешься. Но скажет слово…
Я, впрочем, предназначил для стиха
Совсем не то… Начну-ка лучше снова:
Как выглядит теперь Калемегдан -
Бульвар над Савой, слившейся с Дунаем,
Где был толчок одной поэме дан,
Которой никогда мы не узнаем?…
Toila
8 апр. 1931 г.
В ДОЛИНЕ НЕРЕТВЫ
Я чуть не отдал жизнь в твоих горах,
Когда, под горохот каменно-железный,
Наш поезд, несшийся на всех парах,
Низринулся – из-за обвала – в бездну.
Когда в щепы разбитый паровоз
И в исковерканный – за ним – багажный
Уперся наш вагон, а злой откос
Вдруг превратил его в многоэтажный,
Мы очутились в нижнем этаже.
Стал неприступно скользок линолеум.
Мы вверх не шли, нет, мы ползли уже
И скатывались под наклоном левым,
Но и тогда, почти касаясь дна,
Дна пропасти и неповторной жизни,
Очаровательнейшая страна,
Поэт тебя не предал укоризне.
Он только в памяти запечатлел
Ночь, ветер, дождь – пособников лавине,-
И нет чудеснее на всей земле
Долины Неретвы в Герцеговине!
Париж
25 февр. 1931 г.
ПО ШВЕЙЦАРИИ
Мы ехали вдоль озера в тумане,
И было нескончаемо оно.
Вдали горели горы. Час был ранний.
Вагон дремал. Меня влекло окно.
Сквозь дымку обрисовывались лодки,
Застывшие на глади здесь и там.
Пейзаж был блеклый, серенький и кроткий,
Созвучный северным моим мечтам.
Шел пароход откуда-то куда-то.
Я знал – на нем к кому-то кто-то плыл.
Кому всегда чужда моя утрата,
Как чужд и мне его восторг и пыл.
Неслись дома в зелено-серых тонах.
Вдруг возникал лиловый, голубой.
И лыжницы в костюмчиках зеленых
Скользили с гор гурьбой наперебой.
Базель
31 янв. 1931 г.
ГОЛУБОЙ ЦВЕТОК
Всех женщин все равно не перелюбишь.
Всего вина не выпьешь все равно…
Неосторожностью любовь погубишь:
Раз жизнь одна и счастье лишь одно.
Не разницу характеров, а сходство
В подруге обретенной отмечай.
Побольше верности и благородства.
А там и счастлив будешь невзначай…
Не крылья грез – нужней земному ноги.
С полетами, бескрылый, не спеши.
Не лучше ли, чем понемногу многим,
Немногой много уделить души?
В желаньи счастья – счастье. Повстречались.
Сошлись. Живут. Не в этом ли судьба?
На Голубой цветок обрек Новалис,-
Ну, что ж: и незабудка голуба…
Toila
26 июня 1931 г.
НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ
Ни в жены, ни в любовницы, ни в сестры:
Нет верности, нет страстности, нет дружбы,
Я не хотел бы с ней попасть на остров
Необитаемый: убила глушь бы.
Когда любим и любишь, счастьем рая
Глушь может стать. Но как любить такую?
Как быть с ней вечно вместе, созерцая
Не добрую и вместе с тем не злую?
Вечерние меня пугали б тени,
Не радовал бы и восход румяный:
Предаст. Расстроит. Омрачит. Изменит,
Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной.
Toila
23 февр. l932 г.
НАСТУПАЕТ ВЕСНА…
Наступает весна… Вновь обычность ее необычна,
Неожиданна жданность и ясность слегка неясна.
И опять – о, опять! – все пахуче, цветочно и
птично.
Даже в старой душе, даже в ней наступает весна!
Мох в еловом лесу засинел – забелел в перелесках.
О, подснежники, вы – обескрыленные голубки!
И опять в ущербленьях губчатых, коричневых,
резких
Ядовитые ноздри свои раздувают сморчки.
И речонка безводная вновь многоводной рекою
Стала, рыбной безрыбная, сильной лишенная сил,
Соблазнительною, интересною стала такою,
Что, поверив в нее, я удилише вновь оснастил.
Я ушел на нее из прискучивших на зиму комнат,
Целодневно бродя вдоль извилин ее водяных,
Посещая один за другим завлекающий омут,
Где таятся лохи, но кто знает – в котором из них?
Этот лох, и сморчок, и подснежник незамысловатый,
Эта юнь, эта даль, что влекуще-озерно-лесна,
Все душе, упоеньем и радостью яркой объятой,
Говорит, что опять, что опять наступает весна!
Toila
7 мая 1932 г.
ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЕ РАЗОЧАРОВАНИЯ
ОЗЕРНЫЙ ПРОМЕЛЬК
1. Я ГРУЩУ
Я грущу не о том, что себя отдала ты другому,
что до встречи со мной ты была не одна, а вдвоем,
что лишь гостьей прошла по убогому нашему дому,-
Не о том… не о том…
Не о том, что уехала в город, что сам я уеду
далеко и надолго в края за Балканским хребтом,
что и впредь без тебя одержу над сердцами победу,-
Не о том… не о том…
А о том я грущу, что два месяца были неделей,
что их нет, что они позади в чем-то мертвом, пустом,
что уже никогда мы с тобой не пойдем на форелей,-
Вот о чем!..
Тойла
23 августа 193О
2. КОГДА ОЗЕРО СПАТЬ ЛЕГЛО
Встала из-за стола,
Сказала: “Довольно пить”,
Руку всем подала,-
Преступную, может быть…
Женщина средних лет
Увела ее к себе,
На свою половину, где след
Мужчины терялся в избе…
Долго сидели мы,
Курили почти без слов,
За окнами – топи тьмы,
Покачивание стволов.
Когда же легли все спать,
Вышел я на крыльцо:
Хотелось еще, опять
Продумать ее лицо…
На часах фосфорился час.
Туман возникал с озер.
Внезапно у самых глаз
Бестрепетный вспыхнул взор.
И руки ее к моим,
И в жестоком нажиме грудь,
Чуть веющая нагим,
Податливая чуть-чуть…
Я помню, она меня -
В глаза – в уста – в чело,
Отталкивая, маня,
Спокойная, как стекло…
А озеро спать легло.
Я пил не вино, – уста,
Способные усыпить.
Бесстрастно, сквозь сон, устав,
Шепнула: “Довольно пить…”
Тойла
Лето 193О
3. РЫБКА ИЗ ПРУДА
Вся сдержанная, молодая,-
