Остальных детей генерала Панфилова продолжал гонять у

"Кооператора" участковый Гильманов.

Группировка Баадера-Майнхофф захватила посольство ФРГ в

Стогкольме. Застрелен атташе Мирбах, племянник того самого Мирбаха, посла Германии в России, которого убил в 18 году левый эсер Блюмкин.

Почему-то кажется, что активизация ультралевых произошла из-за разочарования ими последствиями революции в Португалии. Командующий

КОПКОН Сарайву де Карвалью поднял мятеж и едва не угодил за решетку.

Куда движется Европа? Для мира это намного существеннее, нежели то, что происходит в Штатах. Европа задает мотив, курс, темп движения Запада. Американцы те же, что и Парымбетовы, повторюшкины.

Я ошибся. Европа не желает перемен. Она хочет спокойствия. Того же хотят и Советы. На дворе эпоха детанта.

Хорошо говорить о политике с нашим завлабом. Он много знает и рассуждает о ней серьезно.

– Разрядка – понятие динамическое. – говорит Каспаков. – Многие этого не понимают.

Мы пьем с ним пиво из стаканов в автоматах на Весновке.

– Тебе надо определиться. Почитай книгу Штейнгауза и Савенко

"Энергетический баланс". – завлаб обсасывает половинку вяленого леща. – Черт, пиво теплое… Опять твоя мать звонила… Запомни, за тебя диссертацию я писать не буду.

– Я и не просил никого писать за меня.

– Да. Займись вторичными энергоресурсами. Возьми в нашей библиотеке дисер Семенова. Постарайся вникнуть.

– Хорошо. Вы сейчас куда?

– Домой. Куда же еще?

Я пришел домой, бросил портфель и следом раздался телефонный звонок.

– Завтра сходи в "Спутник" к Дамиру Бейсенову. Скажешь, что от меня. – из Аркалыка звонил двоюродный брат Нурхан.

– В чем дело?

– Есть места на круиз номер два по маршруту остров

Борнхольм-Копенгаген-Осло-Стогкольм-Турку-Хельсинки.

Сын дяди Абдула секретарь Тургайского Обкома комсомола. Мама просила его помочь с загранкой. Скандинавия… Вот это да!

– Круиз начинается первого октября в Ленинграде.

– Спасибо, Нурхан. – возбужденно поблагодарил я.

Круиз стартует в Ленинграде… Я заволновался.

Владимир Буковский писал о том, как спасался в тюрьме на допросах у следователя и когда оставался один на один с собой в камере.

Внутренним убежищем для Буковского служило мысленное возведение недостроенных в детстве замков. Следователь склонял его к раскаянию, а он, глядя мимо него, думал о том, какой чепухой занимается кэгэбэшник и представлял, как вернется в свою одиночку и продолжит сооружение смотровых башен, как будет рыть оборонительный ров вокруг замка.

К чему это я?

А к тому, что в "Орленке" существовало негласное правило петь наши песни только в свой час. Прощальную – при расставании, костровую – у костра. Иначе, говорили вожатые, песня до срока теряет себя. Я не трогал Таню в воспоминаниях, она являлась сама в редкий, но трудный час. Я как чувствовал и неосознанно понимал, что ворошить нашу последнюю встречу ни в коем случае нельзя.

А что, если я вдруг поеду в Ленинград? Почему нет? Мне могут и разрешить отправиться в круиз. Увижу ли я ее неизвестно, но найти

Таню проще простого – где-то у меня должен остаться адреса Бори

Байдалакова и Игоря Конаныхина, а если и адреса утеряны, то в конце концов есть Ленгорсправка. Что делать? Надо оформлять документы на поездку.

Зяма женится на Прудниковой. Толик как будто и сам немного удивлен своим решением и показалось мне, что поступил он так, ради того, чтобы кому-то что-то доказать. В лаборатории никто не решается его поздравить. Конечно, это его личное дело, но, кроме того, что такие парни на дороге не валяются, они еще принадлежат всем. Потому, когда он объявил кто его невеста, в комнате установилась тишина.

Зямина невеста ходит по институту словно пава. Наши женщины молчат. Хаки схватился за голову: "Толик пропал. Что он делает?" Его двоюродный брат Саян высказался о решении Толика более определенно:

"Зяма идиот".

Идиот не идиот, но Толян кроме того, что крепко удивил всех, погрузил, по крайней мере, одного мне известного человека в растерянность.

Не трудно догадаться, почему меня занимала свадьба Радзиминского и Прудниковой. В глубине души я был рад, что все так и произошло.

Фая мне нравилась, а разговоры с Хаки и Саяном о зяминой неразборчивости я поддерживал исключительно для маскировки.

…Опасения оказались напрасны. Наличие отбывающего срок брата не оставило меня за бортом круиза. За две недели до намеченного отплытия из Ленинграда дизель-турбоэлектрохода "Балтика" позвонили из "Спутника" и попросили оплатить путевку.

Мама сообщает знакомым:

– Бектас курьезга баражатыр.

– Ситок, не курьез, а круиз. – поправляю ее я.

– Ай, кайдан блем. – машет рукой матушка.

Перед дорогой меня опекает Фая. Напоминала: это не забудь, и о том всегда помни. Она чувствует, а это никак не скроешь, как бы ты не таился, как я к ней отношусь. В свою очередь, я не чувствую, но могу только предполагать, что в последние дни происходит с ней.

– Обязательно возьми с собой фотоаппарат. – сказала она и предложила. – Хочешь, я дам тебе свою "Смену"? Аппарат простенький, но надежный.

Таня Ушанова присела рядышком.

– Счастливчик… Копенгаген, Стогкольм… Увидишь Ленинград…

Там прошла моя юность… Гостиница по Чапыгина? Так это на

Петроградской стороне…

Накануне Фая принесла баночку красной икры.

– Продашь и что-нибудь купишь.

Зря я устроил на работе отвальную. С другой стороны без отвальной нельзя. Чай, не в Баканас еду. От водки ли с вином, но наутро зазудилось лицо и вновь высыпали прыщи. Как знать, но утром 29 сентября 77-го случилось возможно так, что вульгарным прыщам суждено было изменить течение моей жизни бесповоротно и навсегда. Страшно подходить к зеркалу. И думать нельзя появляться с такой пачкой перед

Власенковой.

Забегая вперед. Таня являлась ко мне до декабря 77-го. Позже я и сам вызывал ее из памяти. Но это было уже не то. С началом 80-х о

Власенковой я и вовсе перестал ее вспоминать.

В аэропорт вызвалась отвезти тетя Рая. Мама посмотрела на подкатившую с тетей машину и сказала папе:

– "Волга" белая. Бектас счастливым будет.

…В вестибюле гостиницы меня остановила спортивная девушка.

– Ты из Казахстана?

– Да.

– Привет. Меня зовут Нина. Я раньше жила в Джамбуле.

– Ни за что бы не подумал, что в Джамбуле могут жить такие интересные девушки.

– Ладно врать! – землячка зарделась. – Ты сам-то из Алма-Аты?

– Из Алма-Аты. А ты?

– Живу в Череповце.

– А… Вологодская область? Слышал.

– Ладно. Еще увидимся.

В Стогкольме принимающая сторона свозила круиз на фильм малоизвестного в Союзе Вилгота Шемана "Веселые дети природы".

Начинается кино со сцены в сауне. Главный герой Чарли с друзьями обсуждают, как помочь Кубе прорвать блокаду экспорта сахара на

Запад. Чарли живет на барже на озере Меларен в центре Стокгольма, по ходу действия друзья подселяют к нему беременную женщину. У беременной где-то есть муж, с ним она в ссоре и сейчас до родов ей надо где-то перегодить. Натурально самого соития в фильме не показывают. Ходят голые, и в момент акта между Чарли и беременной камера крупным планом показывает глаза женщины. Играет глазами беременная выразительно.

…Взлетающее с карканьем воронье над взгорком и валкий бег Любы

Байкаловой. Байкалова бежит, расплескивая из пригоршней воду, и причитает сердцем.

Год назад в Швеции "Калина красная" прошла под названием "Судьба рецидивиста". Наши критики обиделись за Шукшина, но, по сути, шведы оказались безжалостно точны. Рецидивист – это аллегория на тему бесконечного сюжета о России. Сюжета, повествующего о том, что вновь, когда после долгого одоления тропы снежного перевала, когда, казалось бы, все выправляется, – на самом интересном месте, как всегда, опять все срывается, летит верх тормашками в тартарары. Да, это не трагедия, не театральный ход, а именно рецидив – нескончаемое повторение одних и тех же попыток.