— Есть, — сказал Трэвис. — Правую притормозил. Теперь они больше борются с морем, чем с нами.

Передняя лодка в ответ открыла огонь.

Пулемёт загремел, выплёвывая трассеры в сторону их судна. Точности не было, был вал. Пули с шипением входили в воду, отдельные хлопки били по корпусу, оставляя свежие царапины.

— Вот, началось, — пробормотал Джейк. — Ну хотя бы честно.

— Держитесь ниже линий борта, — бросил Маркус. — Позиции не меняем без команды. Пулемёты только по приказу, снайпера по приоритету.

Он вдохнул.

— Всё. Сказки и разговоры закончились. Дальше работа.

Пьер перевёл прицел на переднюю лодку. Лица стали крупными, читаемыми. Кто-то кричал, кто-то стрелял, кто-то цеплялся за станок пулемёта. Он поймал в крест того, кто командовал, не по знакам отличия, их не было, а по тому, как на него смотрели остальные. Тот махал рукой, показывал вперёд, держал ритм их атаки.

Пьер выдохнул, отрезая всё лишнее. Внутри снова было только две колонки: «свои» и «они».

Лодка прыгнула на волне. Прицел качнулся, вернулся. Палец плавно дожал спуск.

Выстрел сорвался почти без звука.

Человек на носу развернулся, будто его дёрнули за ворот, и вдруг стал мягким, нелепым. Ноги поехали вперёд, корпус откинуло назад. Он ударился спиной о поручень, повис и соскользнул за борт.

То место, куда до этого все смотрели, стало пустым.

— Минус «командир», — сказал Пьер. — Передняя лодка без головы.

На секунду повисла тишина, как будто даже море прислушалось. Потом кто-то подскочил к пулемёту, дёрнул ствол вверх. Дёрнул резко, суетливо, без привычки.

— Новый оператор, — добавил Пьер. — Хуже прежнего. Начинает стрелять от страха.

Очередь ушла выше, чем раньше. Трассеры прошили воздух над рубкой, несколько пуль звякнули по мачте, одна ушла рикошетом в море.

— Джейк, — бросил Маркус. — Помоги ему понять его ошибки.

— С удовольствием.

Левый модуль загрохотал длиннее. Очередь легла плотнее: по носу, по воде перед лодкой, по борту. Фонтаны брызг взлетели стеной, дерево и краска полетели крошкой. Пулемётчик бросил станок и прижался к борту.

— Всё, — удовлетворённо сказал Джейк. — Теперь он любит море сильнее, чем стрелять.

Передняя лодка попыталась сместиться, но потеряла строй. Всё стало беспорядочным: кто-то кричал, кто-то хватался за головы, кто-то за оружие. Их сила превращалась в шум, в паническое движение, в набор ошибок.

— Они пока больше заняты собой, чем нами, — отметил Пьер. — Сейчас главная проблема у них не мы. Не утонуть от собственного бардака.

— Идеально, — сказал Маркус. — Чем меньше у них порядка, тем меньше у нас дыр.

В этот момент наблюдатель резко сменил тон:

— Левая под бортом контейнеровоза. Между корпусом и лодкой метров двадцать. Они пытаются подстроиться под волну. Вижу крюки в руках.

Маркус не поднял голос. Ему не нужно было.

— Трэвис. Левую по двигателю. Быстро.

— Держу.

Пьер перевёл прицел туда же. Видел, как на носу кто-то замахнулся крюком. Лодка прыгнула на волне, крюк ударил в борт, сорвался. Вторая попытка уже была увереннее.

Очередь Трэвиса легла ниже. Металл у мотора дал короткую искру. Лодка дёрнулась и потеряла ход, её развернуло боком к корпусу. Люди на ней начали хвататься не за оружие, а за всё, что поможет не вывалиться.

— Есть, — сказал Трэвис. — Левая тоже без хода.

Пьер снова перевёл взгляд на контейнеровоз. Махина пыталась отойти, но такие корабли не умеют разворачиваться по желанию. Они умеют только продолжать идти, пока мир не заставит их остановиться.

И мир сейчас заставлял.

— Мостик, какая обстановка у торговца? — спросил Маркус.

Ответ пришёл с хрипом, с сильным акцентом и таким напряжением, что в нём слышалось: человек там на другом конце держит не рацию, а свою жизнь.

— На борту движение, — сказал капитан. — Наши охранники на правом борту. Они стреляют. Но мы… мы не такие как вы.

Карим скривился, слушая.

— Они сейчас будут играть в героев, — сказал он тихо. — И половина из них не понимает, что, если промахнутся, их некому будет оттаскивать.

Маркус ответил коротко:

— Держите людей под палубой. На открытой только те, кто умеет стрелять, и только под прикрытием. Если кто-то из нападающих окажется у вас на борту, сообщайте сразу.

Пьер снова поймал в прицел переднюю лодку. Она ещё шла, медленно, упрямо, будто их злость могла заменить мотор. Несколько человек стреляли из автоматов, но на этих дистанциях это был больше звук, чем угроза.

Он выбрал того, кто выглядел менее растерянным. Худое лицо, глаза, которые ещё смотрели вперёд, а не вниз.

Выстрел. Тело мотнулось. Лодка потеряла темп.

— Минус ещё один, — сообщил Пьер. — Передняя разбирается на запчасти.

— С ней разберётся Джейк, — сказал Маркус. — Основная угроза сейчас те, кто всё ещё цепляется к торговцу.

Михаэль уже работал. Его выстрел был почти незаметен, но эффект был ясный: фигура, которая тянулась к борту контейнеровоза, сорвалась вниз, будто палуба сама оттолкнула её.

— Один ушёл, — сказал Михаэль. — Второй…

Второй успел ухватиться и подтянуться. Голова мелькнула над бортом, ладонь цеплялась за металл. В левой руке автомат.

— Я не достаю, — сказал Михаэль. — Перекрывает корпус.

Маркус включился в эфир, уже без лишних слов.

— Капитан, у вас один на борту, у правой лестницы. Ваши его видят?

Пауза. Потом короткий голос, не капитанский, молодой:

— Вижу.

Треск очереди через открытый канал.

— Больше не вижу.

Маркус кивнул, будто поставил точку.

— Хорошо.

Пьер почувствовал, как напряжение немного отпускает. Не потому что стало безопасно. Потому что один конкретный риск исчез. В этом и была их работа: не спасать мир, а вычёркивать угрозы одну за другой, пока не кончатся либо угрозы, либо люди.

— Передняя сдаётся? — спросил Маркус.

Джейк хмыкнул сверху:

— Она делает вид, что не понимает, что проиграла.

Он дал короткую очередь, обрезая нос лодки по самой кромке. Щепа полетела, лодку качнуло. Кто-то свалился на палубу.

— Джейк, — предупредил Маркус, — не зарежь их всех сразу. Нам желательно, чтобы потом кто-то остался и рассказал друзьям страшные истории.

— Я и не всем, — отозвался Джейк. — Я только по тем, кто стреляет.

На правой лодке один вдруг поднял руки. Пустые ладони. Он стоял, шатаясь, но стоял.

— Вижу одного с поднятыми руками, — сказал Пьер. — Правый борт, ближе к корме.

Он задержал палец вне спуска.

— Снимать не буду.

— И правильно, — сказал Маркус. — Мы не трибунал.

Море продолжало качать лодки и людей, как будто оно тут было единственным настоящим хозяином. Пираты поняли это быстрее, чем их гордость. На правой лодке начали бросать автоматы за борт. На левой несколько человек подняли руки. Крики изменились: в них стало меньше злобы и больше страха.

— Катер всё равно спускаем, — сказал Маркус. — Надо подойти ближе, проверить, что на борту торговца никого не осталось, и решить, что делать с теми, кто в воде.

Дэнни тихо сказал:

— Можем просто оставить их морю.

Карим посмотрел на него.

— Море жестокое, — сказал он. — Но честное. Оно не делает разницы между теми, кто начал первым, и теми, кто просто оказался рядом.

— А мы делаем, — отрезал Маркус. — Так что давайте сначала посмотрим им в глаза, а потом решим.

Катер уже висел на стропах. Марио нервно сжимал руль, бросая взгляды вниз, на людей в воде.

— Если ты их соберёшь всех ко мне на борт, — сказал он, — я потребую надбавку за вредность.

— Никто не говорил, что мы будем их всех сюда затаскивать, — ответил Маркус. — Мы сначала разберёмся, кого вообще есть смысл трогать.

Судно сбросило скорость и пошло ближе к контейнеровозу. Теперь уже и без оптики было видно: покосившиеся лодки, люди в воде, куски дерева, которые болтались рядом. На борту торговца фигурки охранников казались неожиданно маленькими, прижатыми к леерам с автоматами, как дети, которым выдали взрослую игрушку и забыли объяснить, что она делает.