— Привет, — ответил Дюбуа.

— Джейк, — представился парень, убрал телефон. — Стрелок, иногда сапёр, иногда клоун. Смотря что нужно. Ты кто?

— Пьер. Снайпер.

— О, снайпер! — Джейк хлопнул в ладоши. — Значит, ты будешь лежать где-нибудь на крыше и отстреливать бедных сомалийских рыбаков, которые просто хотели заработать на хлебушек?

— Если они с РПГ, то да, — сказал Пьер ровно.

Джейк засмеялся, тонко, почти визгливо.

— Мне нравится. Чувство юмора есть. А то тут все такие серьёзные, блядь, как на похоронах.

— Потому что мы на похоронах, Джейк, — буркнул кто-то из угла. — Своих будущих.

Голос низкий, с акцентом. Пьер посмотрел туда. На раскладушке лежал здоровенный негр, руки за головой, глаза закрыты. Метр девяносто минимум, плечи широкие, футболка натянута на мышцы. На предплечье татуировка — череп с крыльями и надпись на французском: «Legio Patria Nostra». Легион — наше отечество.

— Рено? — спросил Пьер.

Негр открыл один глаз, посмотрел.

— Угу. Ты Дюбуа?

— Да.

— Крид говорил, что ты из легиона. Какой полк?

— Второй парашютный.

Рено открыл второй глаз, приподнялся на локте.

— Серьёзно? Я в третьем пехотном служил. Когда вышел?

— Два года назад.

— Я три. — Рено сел, опустил ноги на пол. — Значит, ты видел дерьмо.

— Видел.

— Хорошо. Тогда не сдохнешь в первый же день.

Джейк фыркнул.

— Блин, вы, легионеры, как секта какая-то. Сразу друг друга находите, обнимаетесь, плачете.

— Заткнись, Джейк, — сказал Рено без злости. — Пока ты в Техасе в школу ходил, мы в Мали мочили джихадистов.

— Я не в Техасе, я в Джорджии вырос, — поправил Джейк обиженно. — И я тоже воевал. В Ираке. Два года. Марпехи.

— Марпехи, — повторил Рено с усмешкой. — Ну-ну.

Пьер затянулся, выдохнул дым. Смотрел на них, слушал. Обычная армейская возня — меряются членами, кто круче. Безобидно пока.

— А ты, снайпер, сколько стволов положил? — спросил Джейк, повернувшись к Пьеру. — Можно спросить или это, типа, секрет?

— Можно, — сказал Дюбуа. — Семьдесят два.

Тишина. Джейк замер с открытым ртом. Рено присвистнул тихо. Даже тот, кто спал, дёрнулся и открыл глаза.

— Семьдесят два? — переспросил Джейк. — Подтверждённых?

— Подтверждённых.

— Бля… — Джейк откинулся назад, упёрся спиной в ящик. — Ну охуеть теперь.

— Это много, — сказал Рено, глядя на Пьера внимательно. — Очень много. Ты где столько насобирал?

— Мали, Афганистан, Балканы. Потом ещё одно место.

— Какое?

— Зона.

— Что за зона?

— Неважно.

Рено хмыкнул, но спрашивать дальше не стал. Понял — тема закрыта.

У двери кто-то кашлянул. Пьер обернулся. Там стоял парень лет тридцати пяти, среднего роста, жилистый, в выцветшей футболке и джинсах. Лицо обветренное, шрамы на руках, сигарета в зубах. Волосы короткие, русые, глаза светлые, почти прозрачные. Смотрел спокойно, без выражения.

— Привет, — сказал он. — Михаэль. Из Германии.

Акцент слабый, но слышный. Пьер кивнул.

— Пьер. Франция.

— Ясно. — Михаэль затянулся, выпустил дым наружу. — Ты снайпер, да?

— Да.

— Хорошо. Я штурмовик. Будем работать вместе.

Он отвернулся, снова уставился на улицу. Всё. Разговор окончен. Пьер усмехнулся про себя. Молчун. Таких он знал. Говорят мало, но когда говорят — по делу.

— Михаэль бывший GSG-9, — тихо сказал Джейк, наклонившись к Пьеру. — Немецкий спецназ. Крутой мужик, но странный. Почти не разговаривает. Зато стреляет как бог.

— Вижу, — сказал Пьер.

— А вон тот, — Джейк кивнул в сторону стола, где сидел ещё один парень, — это Ричард. Мы его Дик зовём, но ему не нравится.

Ричард сидел прямо, спина ровная, руки на коленях. Лет тридцать, внешность обычная, но что-то в нём было… правильное. Слишком правильное. Волосы аккуратно зачёсаны, футболка белая, чистая, на носу очки в тонкой оправе. Перед ним на столе лежал планшет и папка с бумагами. Он что-то читал, водя пальцем по экрану.

— Он не боец, — продолжал Джейк. — Он типа координатор от корпорации. Следит, чтобы мы не творили дичь и отчёты писали правильно.

— Понятно, — сказал Пьер. — Бумажная крыса.

Ричард поднял голову, посмотрел на Пьера поверх очков.

— Я слышал, — сказал он ровно. — И да, я не боец. Моя задача — логистика, связь с заказчиками, юридическое сопровождение. Но без меня вы не получите ни оружие, ни деньги, ни эвакуацию, если что-то пойдёт не так. Так что можете называть меня крысой, но помните, что крысы покидают корабль первыми.

Пьер усмехнулся.

— Справедливо.

Ричард кивнул и снова уткнулся в планшет.

— А есть ещё Карим, — сказал Джейк, оглядываясь. — Где он, кстати?

— Здесь, — откликнулся голос справа.

Из-за ящиков вышел невысокий смуглый мужик лет сорока, в светлой рубашке и потёртых джинсах. Лицо изрезано морщинами, борода седая, глаза тёмные, умные. В руках — термос и пластиковый стакан.

— Карим, — представился он, подходя к столу. — Переводчик. Говорю на арабском, английском, французском и немного русском. Если будут проблемы с местными, зовите меня.

— Ты откуда? — спросил Пьер.

— Из Египта. Но живу в Германии давно. Двадцать лет. — Карим налил себе чай из термоса, сел на стул рядом. — Здесь работаю полгода. Знаю всех пиратов по именам. Они меня тоже знают.

— И что они о нас думают?

Карим усмехнулся.

— Что вы мясо. Что корпорации платят вам копейки, а прибыль гребут миллионами. Что вы умрёте, а они продолжат ловить суда. — Он отпил чаю, посмотрел на Пьера. — Они не совсем неправы.

— Может, и так, — сказал Дюбуа. — Но пока мы живы, они дохнут.

— Это тоже правда, — согласился Карим.

Джейк засмеялся.

— Вот это по-нашему! Философия наёмника: я умру, но ты первый.

— Не философия, — сказал кто-то из глубины ангара. — Реальность.

Голос звучал весело, но в нём была какая-то странная нотка. Пьер обернулся. К столу шёл парень лет двадцати шести, высокий, мускулистый, с широкой улыбкой. Светлые волосы торчали ёжиком, на шее цепочка с крестиком. Футболка с американским флагом, тату на плече — орёл и надпись «Born to kill». Глаза голубые, яркие, горящие.

— Трэвис, — представился он, протягивая руку Пьеру. — Техас, морпехи, два тура в Афгане, один в Ираке. А потом понял, что армия — хуйня. Мало платят, много запретов. Здесь лучше.

Пьер пожал руку. Крепкая, сухая.

— Пьер. Франция, легион.

— О, легион! — Трэвис сел на ящик напротив, закинул ногу на ногу. — Слышал, вы там не хуёвые бойцы. Правда, что вас учат убивать голыми руками?

— Учат, — сказал Пьер. — Но стрелять проще.

Трэвис расхохотался, хлопнул себя по колену.

— Точно! Нахуя заморачиваться, если есть винтовка, да? Я вот люблю поближе. Автомат, дробовик. Чтоб видеть их ебальники, когда они понимают, что сейчас сдохнут.

Джейк поморщился.

— Блядь, Трэвис, ты опять за своё.

— Что такого? — Трэвис развёл руками. — Я честный. Не прячусь за красивыми словами. Мне нравится убивать плохих парней. Адреналин, кровь, крики. Это охуенно. Лучше секса.

— Ты больной, — сказал Джейк.

— Может быть, — согласился Трэвис весело. — Но я живой. И пока я здесь, эти ублюдки с РПГ будут умирать красиво.

Пьер смотрел на него, не отводя взгляда. Трэвис смотрел в ответ. Улыбка не сползала с лица, но глаза были серьёзными. Не притворялся. Реально такой — без тормозов, без границ. Опасный. Но полезный, если направить правильно.

— Ты контролируешь себя? — спросил Дюбуа тихо.

— В бою? — Трэвис наклонился вперёд. — Всегда. Я не самоубийца. Я просто люблю свою работу. Это нормально?

— Нет, — сказал Пьер. — Но здесь нормальных мало.

Трэвис засмеялся снова, откинулся назад.

— Мне ты нравишься, француз. Не пиздишь лишнего.

— А вон тот, — вмешался Джейк, кивая на парня у стены, — это Дэнни. Он у нас идеалист.

Дэнни стоял возле карты, которая висела на стене, и что-то изучал. Лет тридцать два, среднего роста, плотный, в очках. Волосы тёмные, коротко стриженные, борода аккуратная. Одет чисто — камуфляжные брюки, серая футболка, ботинки начищены. Руки сложены на груди.