— Ну что, — тихо сказал Джейк, глядя вниз. — Утро удалось.

— Это ещё не утро, — ответил Пьер. — Это всё ещё ночь. Просто светлее стало.

Катер шлёпнулся в воду тяжело, с металлическим стоном строп. Тросы сбросили, корпус подпрыгнул на волне и замер, послушно качаясь. Моторы загудели ниже, грубее, ближе к телу. Запах бензина и соли смешался с духом резины и старой краски.

— По местам, — коротко бросил Маркус, перешагивая через борт.

Пьер сел на корме, там, где проще прикрывать сектор. Сверху, с борта судна, на него смотрел Михаэль с винтовкой в руках. Взгляд спокойный.

— Если они вдруг вздумают играть в «подбери нас поближе, а мы тебе сюрприз», — сказал Михаэль, — я постараюсь испортить им шоу.

— Старайся, — кивнул Пьер. — Я пока побуду в зрительном зале.

Марио дал газ, развернул катер носом к лодкам.

— Если кто-то из вас плюнет за борт не в ту сторону, — проворчал он, — я буду считать, что это саботаж.

— Если кто-то из нас окажется за бортом, — ответил Маркус, — можешь считать, что это твой промах.

Катер сорвался с места, разрезая воду. Брызги ударили по бортам, солёные капли долетели до лиц. Корабль позади казался уже громоздким и медленным. Впереди была работа, быстрая и грязная, та, которую не показывают в красивых рекламных роликах корпораций.

Правая лодка приближалась. Она болталась на волнах, чуть боком к ветру. Мотор молчал. По борту висели люди. Один стоял с поднятыми руками, тот самый, которого Пьер видел издалека. Теперь его руки дрожали. Это было видно даже через солнечные блики.

— Карим, — сказал Маркус. — Готовь свою музыку.

— Уже.

Катер подошёл на дистанцию, где лица видно без оптики. Молодые, обветренные, соль на коже, глаза как у зверей, загнанных в угол. Один бородатый, второй совсем пацан, третий с повязкой и кровью на рукаве. Тот, что стоял, выглядел старше, лет тридцать, и держался ровно, как человек, которому нельзя показывать страх, потому что тогда его сожрут свои же.

— Остановись здесь, — скомандовал Маркус Марио. — Ближе не надо. Если прыгнут, будет время среагировать.

Карим поднялся и наклонился вперёд, опершись рукой о борт.

— Лодка! Руки вверх, оружие за борт. Двигатель не трогать. Кто попытается схватиться за наш борт, умрёт первым.

Тот, что стоял, кивнул резко и закричал в ответ. Карим вслушался.

— Говорит, что оружие в воде, — перевёл он. — Что они не стреляют. Что не хотят умирать. И что если их оставить здесь, море сделает за нас остальное.

— Хочешь верь, — буркнул Рено.

— Проверим, — ответил Пьер.

Он смотрел на их лодку через прицел, хотя мог бы обойтись глазами. Привычка. По лицам, движениям, уголкам рта он видел больше, чем по словам. Бородатый метался взглядом, пацан сжался, тот с кровью держался, как мог. Старший был маской. Маской злости и упрямства поверх страха.

Маркус сказал Кариму:

— Спрашивай. Кто стрелял. Кто командовал. Кто их на это дело послал.

Карим заговорил уже другим голосом, ровным, как у врача. Ответом были крики сразу нескольких голосов. Карим поднял руку и жёстко оборвал:

— По одному!

Старший заговорил быстро. Карим задавал короткие вопросы, проверяя детали.

— Ну? — спросил Маркус.

Карим выдохнул.

— Говорит, работали на «связного» из города. Задача была остановить судно, забраться на борт, взять заложников, держать до выкупа. Кому должны отдавать деньги, он не знает или не говорит. Но несколько раз всплывает имя Аднана. И ещё… «после того, как сожгли».

Пьер поднял голову.

— Спроси, — сказал он тихо, — что он знает про «сожгли».

Карим перевёл фразу. Ответ был короткий, но густой.

— Ночью, — сказал Карим по-русски, — в их деревне был огонь. Говорит, что «шайтан с неба сжёг дом, где лежало оружие», что «людей там было много». Теперь море будет кровью за это платить. Им сказали, что это «крестовые псы корпораций». То есть мы.

Дэнни тихо сказал:

— Мы им сначала дом сожгли, потом вышли в море и удивляемся, что они на нас смотрят как на врагов.

Рено фыркнул:

— А без склада они бы тебя с цветами встречали. Не неси чушь. Они бы всё равно пошли на дело. Просто теперь у них повод повыть появился.

Маркус смотрел на лодку как на задачу, не как на людей.

— Мы не можем забрать их всех, — сказал он негромко. — На катер их не посадишь. На борту держать тоже не вариант. Мы не тюремщики.

Он выдохнул.

— Но бросить их, когда они уже сдались, это не работа. Это резня по лености.

Карим осторожно сказал:

— Можно дать жилеты, воду, координаты. И вызвать тех, кто по закону должен заниматься такими вещами. Пусть это будет их проблема.

— А если те окажутся их двоюродными братьями? — спросил Трэвис по рации.

Карим ответил жёстко:

— Это их круг. Мы его всё равно не разорвём за одну операцию.

Пьер молчал. В оптике лица были ближе: страх, усталость, злость. Никакой великой идеи. Просто люди, которые решили, что оружие заменяет им будущее.

Старший посмотрел прямо на катер. На секунду их взгляды встретились, без оптики. В его глазах была ненависть. И голод к жизни.

Пьер сказал спокойно:

— Я бы их не добивал. Не потому что жалко. Потому что бессмысленно. Труп не расскажет ничего, кроме того, что мы уже знаем.

Маркус повернулся к Дэнни.

— Дэнни. Твоё мнение.

Тот вздрогнул, будто его выдернули изнутри.

— Моё мнение что-то решает?

— В этот раз да, — сказал Маркус. — Скажешь «добить», я подумаю. Скажешь «оставить», тоже.

Дэнни долго смотрел на лодку. На старшего, на пацана, на кровь на рукаве.

— Если бы я решил вчера не стрелять, нас бы, возможно, уже не было, — сказал он наконец. — Если я сейчас решу не стрелять, они, возможно, вернутся. Но если я дам команду их добить… я потом с собой жить не смогу.

Он выдохнул, будто выпуская что-то тёмное.

— Не трогать их, пока они сидят и держат руки наверху. Дальше как море решит.

Маркус кивнул.

— Значит, так.

Он повернулся к Кариму:

— Передай им. Мы не будем их сейчас расстреливать. Дадим воду, несколько жилетов для тех, кто в воде, координаты. И отправим сообщение тем, кто обязан это разбирать. Хотят спасать, пусть спасают. Не хотят, это уже не наш выбор.

Карим перевёл. На лодке стало шумно: кто-то заорал, кто-то закивал, бородатый заплакал, размазывая слёзы по солёной коже. Старший на секунду опустил руки, потом снова поднял, как будто боялся, что передумают.

— Они не верят, — сказал Карим. — Думают, что это ловушка.

— Тогда пускай смотрят внимательно, — сказал Маркус.

Он махнул к кораблю:

— Нам сюда пару спасжилетов и ящик воды. Без фокусов. Камеры пишут.

Сверху ответили коротким «принято». Через пару минут с борта спустили ярко-оранжевые жилеты и пластиковый ящик. Марио подогнал катер ближе, Рено подцепил багром и подтянул. Пара движений ножом, и жилеты уже болтались на поверхности.

— Сначала тем, кто в воде, — сказал Маркус.

Карим крикнул. Старший махнул рукой тем, кто держался за обломки. Один натянул жилет неловко, как чужую куртку. Второй ухватил яркую ткань, будто за последнюю мысль о жизни.

Рено подтолкнул ящик с водой ближе к лодке.

— Без резких движений, — предупредил он. — Откроете резко, половину уроните.

Старший кивнул, подтянул ящик к борту. Пацан помог ему, сжимая губы.

— Передай им ещё кое-что, — сказал Маркус Кариму. — Слова. Пусть будет.

— Какие?

Маркус помолчал и сказал медленно:

— «Сегодня море забрало у вас меньше, чем могло. В следующий раз, если вы придёте с оружием, оно заберёт всё. Не потому что мы хотим. Потому что это ваша дорога».

Карим перевёл, чуть подправив, чтобы звучало естественнее. Старший слушал молча, потом кивнул.

— Он говорит, — перевёл Карим, — что если Аллах захочет, они ещё встретятся с нами. И тогда он будет стрелять первым.

— Ну так и я, — спокойно сказал Пьер. — Тут у нас взаимопонимание.