Исайя

Я с самого детства усвоил, что эмоции – мимолетны. Они быстротечны. Могут смениться в мгновение ока. И вся гамма чувств, промелькнувшая на лице Джеммы за последние секунды, была тому подтверждением. Я наблюдал за тем, как они сменялись в глубине её изумрудных глаз. Страх превратился в облегчение. Непонимание – в боль. Разбитое сердце – в предательство.

Когда я взглянул вниз на эту смесь гнева и шока, размытую слезами – на чувства, маскирующие боль, которую я только что причинил, – я понял, что совершил чертову ошибку, подойдя к ней в тот первый день в школе Святой Марии. А это? Этот взгляд, который она бросила на меня, присев у моих ног, с моими двумя лучшими друзьями рядом. Эти её колени, впивающиеся в мокрый асфальт, наверняка царапающие её идеальную нежную кожу? Это было моим чертовым наказанием.

Я знал, что играю с огнём.

Я знал, что в конце концов неминуемо причиню ей боль.

Я знал, что мы с ней разобьёмся вдребезги.

Такие девушки, как она, не созданы для парней вроде меня. А плохие парни никогда не влюбляются в таких, как она.

«Ненавижу тебя», – прошептала она сквозь стиснутые зубы, слёзы всё ещё блестели на её щеках.

И в тот самый момент я возненавидел себя сильнее всего. За то, что впустил её. За то, что позволил себе целовать её и касаться её. До неё я был пустой оболочкой, и единственное, что наполняло эту оболочку, была ярость. Так я и хотел – потому что знал: только ярость заставит меня дышать с тем будущим, что ждало меня. Но, опять же, эмоции переменчивы. Одно прикосновение её губ к моим – и будто шлюзы прорвало. Одержимость. Жажда защитить. Безумие. Похоть. Страх. Я чувствовал всё одновременно.

Я вышел из–под контроля, когда узнал, что её не было в комнате.

Когда автобус полностью остановился перед Святой Марией после того, как мы разгромили Темпл на поле для лакросса, на телефон пришло оповещение. Взгляд резко переметнулся к Кейду и Брентли, и мы все разом поднялись с мест, а Шайнер последовал за нами. Вообще–то, я был почти уверен, что наша экипировка для лакросса так и осталась в автобусе, но в тот момент это не имело значения. Важно было лишь одно – как Бэйн, парень, который будоражил самое дно моей жизни, умудрился уехать из Святой Марии без ключей от своего внедорожника.

Когда мы встретили Мику, соседа Бэйна по комнате, в коридоре, он подтвердил, что Бэйн спит в своей кровати.

Смятение осело мне на плечи, пока я наблюдал, как маленькая красная точка движется по экрану телефона, показывая, что машина Бэйна едет в место, о котором я даже не хотел думать. Именно тогда Слоан промчалась по коридору, давно после отбоя.

Джемма. Какого чёрта она о себе думала?

– Ну, кто начнёт первый? – Спросил мой отец с отвращением, в котором, однако, читалось возбуждение. Глаза жаждали кровавого тумана, чтобы я мог отпустить контроль и прикончить его прямо здесь. Мне хотелось сжать его глотку руками и наблюдать, как он борется за жизнь, как это делал со столькими другими до него. Но я не мог. Мне нужно было оставаться рациональным. Слишком многое было на кону. Слишком многое стояло на пути.

Я не был им.

Я не был копией Карлайла Андервуда, даже если в этот момент он так считал. Мой отец сиял от гордости. Он думал, что я на его стороне. Что я собираюсь передавать Джемму по кругу, как какую–то шлюху, и позволю ему прикоснуться к ней. Его настолько ослепили собственные женоненавистнические наклонности и жажда власти, что он не видел, как мои руки дрожат от всепоглощающей ярости. Я, блять, трясся. Кулаки сжаты по бокам, ногти впиваются в плоть окровавленных ладоней.

Он больше, блять, никогда не прикоснётся к ней.

И я тоже.

Не сейчас. Не после этого. Я не заслуживал её, а она – такого.

– Кейд? Брентли? Я всегда шёл первым, а ваши старики получали очередь после, – засмеялся мой отец. – Прости, Кейд, но твой отец не так верен, как думает твоя мать.

Гравий хрустнул под ботинком Кейда, но я даже не взглянул в его сторону. Это был хороший тест для нашей дружбы. Именно этот момент должен был определить, действительно ли Кейд и Брентли – мои лучшие друзья, знавшие, насколько испорчены наши будущие перспективы – доверяют мне так, как они всегда утверждали. И так же он должен был решить, позволю ли я им оставаться рядом со мной в дальнейшем.

Широкое плечо Кейда слегка задело мое, когда он наклонился к Джемме. Ее грудь тяжело вздымалась, но зубы были оскалены, а глаза горели смертельной решимостью. Уголок моего рта дрогнул вверх – и вовсе не по той причине, о которой думал мой отец.

Я гордился.

Чертовски гордился – даже зная, что сейчас она ненавидит меня всем сердцем – тем, что она не сжималась в страхе. Джемма была храброй. Я всегда это знал. Что бы она ни пережила в прошлом, это закалило ее. И это было хорошо.

– Я уже имел ее, – прорычал я, резко наклоняясь и сжимая ее руки. Ее хрупкий подбородок дерзко поднялся вверх, и на лице мелькнул страх, мгновенно сменяясь яростным огнем. Я грубо толкнул ее в сторону Брентли, стоявшего в нескольких шагах. Она споткнулась о собственные ноги, поднимая тучи мелких камешков, и шлепнулась в лужу. – Может, Брентли захочет попробовать?

Он притянул ее к себе, обхватив предплечьем. Ее маленькие руки взметнулись вверх, царапая его кожу, а из–под спустившихся рукавов куртки выглядывали розовые шрамы на запястьях.

– Нет! – Это хрупкое слово раскатилось эхом вокруг, перекрываемое лишь безумным смехом моего отца.

Он сложил ладони рупором:

– Слышишь, Бэйн? Мы нашли твою игрушку! Выходи, выходи, не прячься!

Кейд фальшиво хмыкнул – я же не смог выдавить даже этого. Всё моё внимание было приковано к страху, подтачивающему решимость Джеммы. Она поймала мой взгляд через всё расстояние, её брови были сведены, губы сжаты в тонкую ниточку:

– Иди к чёрту.

Вот он. Тот самый жгучий гнев. Я был рад её ярости – ведь это означало адреналин, а он ей сейчас понадобится.

– Уже был там, малышка. – Я подмигнул, а Брентли швырнул её вперёд, будто в игре в горячую картошку. Она приземлилась в объятия Кейда. Я посмотрел на отца. Он наблюдал за ней, затаив дыхание. Если я убью его – стану таким же, как он. Но я был умнее. И я не был убийцей.

Шагнув вперед, я приподнял подбородок:

– Ну и каков план? Мы все ее трахнем, хорошенько отдубасим и отправим обратно к Бэйну? Он сразу поймет, что это я приложил руку к его шлюшке. Это может создать проблемы в будущем. Он станет еще более осторожным.

Отец медленно перевел взгляд с Джеммы на меня:

– Проблема уже есть, сынок. Бэйн знает, кто ты. Они потихоньку переманивают всех моих клиентов.

Он кивнул на здание за своей спиной. Ковен.

– Это наш крупнейший покупатель. Нужно, чтобы Бэйн сбежал к своему папочке и дал понять – это НЕ ЕГО территория. Ковен покупает оружие у меня, и ни у кого больше. Если Бэйн и его жалкий папаша сунутся к моему бизнесу – я трону его самое дорогое. Мать Бэйна следующая в списке, если они не угомонятся.

Джемма отчаянно вырывалась из рук Кейда, мышцы на его руке напряглись, удерживая ее, пока мой отец говорил:

– Ты это слышала, маленькая шлюха?

Джемма стиснула зубы, сверля его взглядом. Земля под моими ногами дрогнула. Я готов был задушить его.

– Когда мы закончим с тобой... – он криво усмехнулся, – если выживешь – передашь Бэйну мои слова. Договорились? Будешь живым предупреждением.

Ее губа дрогнула, обнажая белые зубы. Голова резко наклонилась. Сведенные брови и бешеный взгляд:

– С меня, блять, хватит мужчин вроде тебя, которые что–то требуют.

И тогда – резкий рывок головой назад со всей силы и хруст носа Кейда. Джемма рванула в лес. Именно так, как я и надеялся.