— Давай! — крикнул я.

Стоило мотору заработать, как тот же час прекратился дождь.

На смену гулу ливня пришла мокрая тишина, нарушаемая лишь негромким, ровным урчанием дизелей катера на малых оборотах и плеском воды о борт. Звук мотора оказался удивительно тихим, почти призрачным в холодном ночном воздухе. Я перевел дух: в лагере, нас вряд ли услышат.

Но успокаиваться рано. Планер. Он оставался там, в ложбине, и бросать его было непозволительной роскошью.

Я протиснулся в рубку. Мотыга стоял у штурвала, его пальцы уверенно лежали на рукоятках.

— Держите курс вниз по течению, — сказал я, перекрывая шум двигателя. — Основная задача — уйти как можно дальше.

— А ты? — Мотыга оторвал взгляд от компаса.

— Вернусь за планером, он еще понадобится.

Он хмыкнул, но кивнул. Для сантиментов места здесь не было. Я вылез из рубки, подхватил свой мешок и быстро перетряхнул его. ВАЛ, рацию, патроны, нож — оставил в мешке, планшет с немецкими бумагами передал Семенычу — в них могла быть нужная для наших информация. Маскхалат тоже выложил, мокрые все, завернется кто-нибудь. Сам насквозь промокший, я не видел смысла прятать одежду мешок, понимая что толку всё равно не будет. Обувь снял только, плыть в сапогах неудобно.

Еще раз оглядев заполнивших палубу людей, без лишних церемоний перелез через борт и спрыгнул в темную, холодную воду. Отплыв немного, обернулся на катер, который медленно растворялся в предрассветной мгле, и поплыл к правому берегу. Расчет был прост: Противоположный берег должен быть чистым, доберусь до места где оставил планер, переплыву еще раз, ну и всё, улечу оттуда.

Пока плыл, замерз окончательно, поэтому выбравшись, отжал мокрую одежду, сделал несколько приседаний, чтобы разогнать кровь, и не одеваясь, побежал вдоль кромки воды, держась в тени прибрежных кустов. Цель была теперь одна — добраться до планера, успеть до рассвета. А там… там снова будет выбор: идти к той, второй, еще не проверенной базе, где мог быть сын, или возвращаться на катер. Но об этом я позволил себе подумать позже. Сейчас надо было просто идти.

Добравшись до участка берега, который, по моим расчетам, находился напротив ложбины где «прятался» планер, я не стал останавливаться. Течение здесь было сильным, снесет обязательно. Поэтому пробежал ещё метров двести. Ориентиром мне служил одинокий куст на том берегу, который я запомнил еще при посадке.

Добежав до нужной точки, положил мокрую одежду сверху на непромокаемый мешок с оружием и рацией. Получился своеобразный плавучий сверток, который можно было толкать перед собой.

Зашёл в воду. Холод ударил с новой силой, заставив зубы выстукивать дробь. Течение сразу же подхватило меня и понесло вниз, к намеченному кусту. Я корректировал курс, борясь с потоком, толкая перед собой драгоценный груз.

Выбравшись на противоположный берег, чувствовал себя выжатым, как тряпка. Но времени на отдых не было. Быстро, дрожащими руками, надел мокрую, холодную одежду. От неё теперь было ещё хуже — она высасывала остатки тепла. Но подниматься в воздух голым не хотелось.

Закончив с переодеванием, двинулся вглубь берега, к знакомой ложбине. Ни ветра, ни шорохов. Только хлюпанье воды в сапогах и собственное тяжелое дыхание. Тучи висели низко, и хоть уже светало, видимость оставляла желать лучшего.

Планер стоял там, где я его оставил. Быстрыми, привычными движениями проверил основные узлы. Всё было в порядке. Закрепил груз, пристегнул его ремнями. Сел на холодное сиденье, вжавшись в промокшую спинку.

Перед запуском мотора на секунду задумался о «подарке» дяди Саши. Две мины всё ещё висели под фюзеляжем.

Моторчик отозвался не с первого раза, кашлянув и заглохнув. Сердце упало. Вторая попытка — та же история. Я выругался сквозь стучащие зубы. На третий раз, когда я уже почти отчаялся, движок схватился, затарахтел и перешёл на неровное, но рабочее жужжание.

Прогрев немного, добавил газу. Планер дрогнул и покатил по мокрой траве, тяжелее, чем в прошлый раз. Грунт раскис, колеса вязли. Он долго не хотел отрываться, и когда всё же пошел в набор, я с облегчением выдохнул.

Взлетев, я первым делом развернул планер на северо-восток, прочь от реки и лагеря. Но мой взгляд то и дело возвращался к низкой, рваной пелене облаков, нависшей над землей. Они были густыми, серыми, почти касались вершин дальних холмов. Идеальная завеса.

Мысль созрела быстро, почти мгновенно. Катер с людьми уходил, но погоня вполне могла уже двигаться вдоль берега. Нужно было дать немцам работы, посеять хаос, отвлечь внимание. И «подарок» дяди Саши всё еще висел подо мной, бесполезным, но опасным балластом.

Я потянул ручку на себя, заставляя хлипкий моторчик взвыть на пределе. Планер с трудом пополз вверх, к серому подбрюшью туч. Стрелке высотомера я доверял мало, прибор был старый, после многочисленных ремонтов, но по ощущениям набрал чуть больше ста метров. Развернул машину, цепляя самый низ облаков. Впереди, в серой мути, видимость была нулевая. Я летел по памяти и по смутному чувству направления, сверяясь с едва видным просветом у земли, где темнела река.

Когда по расчету до лагеря оставалось меньше минуты полета, я снова поддал газу и рванул вверх, окончательно нырнув в белую, слепую мглу облака. Мир внезапно исчез, даже звук двигателя стал каким-то невыразительным.

«Колпачки не сняты, но с высоты…» — вспомнились слова дяди Саши. Конечно ни о какой точности речи не шло, и я, представляя под собой растянувшийся лагерь, мысленно отмерил еще несколько секунд.

Правой рукой нащупал под сиденьем холодный металлический рычаг, резко дёрнул его на себя.

Раздался сухой, механический щелчок, и ничего не произошло, мины бесшумно ушли вниз. Раз… Два… Три… Четыре… Пять…

Сперва пришел звук. Глухой, мощный удар, чуть приглушенный облаками и расстоянием. Затем, почти сразу — второй. Не грохот, а именно тяжелые, сдвоенные хлопки.

Я продержал курс в облаке еще минуту, потом начал плавное снижение, выходя из пелены. Когда земля снова показалась, я уже был далеко от лагеря. И обернувшись, позади увидел высокий столб огня, отбрасывающий багровые отсветы на низкие облака. Горело хорошо. Очень хорошо. Дядя Саша был бы доволен.

Ухмыляясь самому себе, я вновь сосредоточился на пилотировании. Мотор работал ровно, внизу проплывали изгибы реки, черные пятна прибрежных зарослей. И вот, в серых предрассветных сумерках, я увидел катер.

Вернее, сначала заметил длинный, пенистый след за кормой, а потом и сам силуэт. Кораблик шел уверенно, на приличной скорости, оставляя за собой расходящиеся к берегам волны.

Я добавил газу, и планер, и так быстрый, легко обогнал катер. Сделав над ним небольшой круг, чтобы меня заметили, я помахал рукой и взял курс вперед, вниз по течению.

Теперь нужно было найти подходящее место. Открытый, ровный участок, желательно с пологим спуском к воде. Вскоре я увидел то, что искал: длинную песчаную косу, вытянувшуюся от берега. Рядом — площадка, достаточно ровная и свободная от крупных кустов. Идеально.

Сбросив газ, я повел планер на снижение, делая широкий круг над выбранным местом. Прикинул направление ветра — слабый, попутный, с реки. Садиться придется против него, но это мелочи. Главное — грунт. После дождя он был мягким, вязким.

Я погасил скорость и, выровнявшись, пошел на посадку. Колеса коснулись мокрой травы с глухим шлепком. Планер пробежал несколько метров, его колеса глубоко врезались в размокшую землю, и он резко, почти сразу, остановился, слегка зарывшись носом. Я дёрнулся вперёд, удерживаемый ремнями. Всё. Приехали.

Место было хорошим: если катер сможет подойти к самой косе, здесь можно сойти на землю. Плюс мы будем скрыты от прямого наблюдения с того берега изгибом реки и невысокими деревьями.

Достал из мешка рацию. На этот раз, к моему облегчению, связь появилась.

Не «размазывая», быстро сообщил о захваченном катере с освобожденными пленными, и о том что немного разбомбил немецкий лагерь. Ответили коротко, сказав что посовещаются и чтобы я не выключал рацию.