Шалун, почуяв, что его не сдерживают, сам выбрал темп — быструю, размашистую рысь, временами сбивавшуюся на гулкий, кошачий галоп.

Добравшись до места, я грузно сполз с седла, и привязав поводья к дереву, снял с себя сумку.

Егор сидел за своим столом, от тонкого жала паяльника в его руке тянулась вверх едва заметная сизая струйка дыма. Он не сразу оторвался от платы, над которой склонился, лишь боковым зрением отметив моё появление.

Не говоря ни слова, я положил «кирпич» на край стола.

— Всё готово, — сказал я просто, чувствуя, как с плеч спадает груз ожидания.

Егор медленно, с привычной обстоятельностью, положил паяльник на подставку. Снял очки, протёр линзы краем футболки. Потом повернулся к камере. Без суеты, с лёгким щелчком, он открыл крышку, прикрывавшую отсек с электроникой. Вынул флешку, повертел в пальцах, будто проверяя на вес, затем развернул свой ноутбук.

Старый, но еще вполне рабочий аппарат гудел вентилятором. Егор воткнул флешку в разъём. На экране мелькнуло окно автозапуска. Он закрыл его одним движением мыши, открыл проводник, и дважды щелкнул по первому файлу. Экран ноутбука сменился на чёткую картинку с высоты птичьего полёта. Пейзаж плыл под крылом, слегка покачиваясь — сказывалась работа стабилизатора, но в целом изображение было на удивление ровным.

— Садись, — Егор кивнул на табурет в углу, не отрывая глаз от экрана.

Я придвинул скрипящую табуретку и опустился на неё, уперев локти в колени. На экране мелькали знакомые очертания — наша степь, просёлочные дороги, река. Качество было отличным, даже лучше, чем я надеялся. Каждая деталь, каждая тень чётко прорисовывалась. Внутри меня что-то ёкнуло от глупой, детской радости: «Получилось. Чёрт возьми, получилось».

— Промотай, минут на двадцать, — сказал я, следя за временным кодом в углу экрана. — До первой точки у реки примерно столько.

Егор молча потянул ползунок на шкале времени. Пейзаж за окном видео ускорился, превратившись в стремительный поток зелёных и коричневых пятен. Вот замелькала лента реки, блеснувшая на солнце. Он отпустил ползунок. Картинка снова стала плавной. Самолёт шёл над самым руслом. Сначала ничего не было, потом, на втором заходе, как и говорил Нестеров, немцы высыпали из укрытий. Точки превратились в маленькие, но отчётливые фигурки. Они смотрели вверх, размахивали руками, и даже что-то кричали, беззвучно открывая рот на экране.

— Стой, вот здесь. Увеличь.

Егор стукнул по клавиатуре, потом «поёрзал» мышкой, обведя область с группой машущих людей и кликнул. Картинка, потеряв в общем разрешении, приобрела в деталях. Среди деревьев, под искусственными навесами из маскировочных сеток и срубленных веток, угадывались угловатые силуэты. Не просто одна машина. Их было несколько. Просматривался длинный корпус бронетранспортёра, приземистая форма самоходки, а под особенно густым навесом — характерные очертания, похожие на квадратный силуэт танка, возможно даже «Тигра». Гусеничные следы, слегка размытые дождём, вели от стоянки к воде, образуя хорошо накатанную колею. В стороне, под навесами из веток и травы, виднелись аккуратные штабеля бочек — горючее или вода.

Егор, не дожидаясь моих слов, передвинул картинку чуть в сторону, к опушке. Там, в тени деревьев, серели прямоугольники палаток, едва различимые под маскировочными сетками. Между деревьев мелькали крошечные фигурки людей: один тащил ящик, двое других расположились у походной кухни, над которой струился едва заметный дымок.

Мы сидели в гробовой тишине, нарушаемой только гудением вентилятора ноутбука. На экране была не просто группа солдат. Это был полноценный, хорошо оборудованный лагерь. Целая рота, если не больше, с тяжёлой техникой, замаскированная и, судя по всему, чувствующая себя вполне уверенно. Опасность, которая дремала в нескольких десятках километров от наших позиций, обрела форму, размер и вооружение.

— Весь лес, наверное, в технике, — хрипло проговорил я, чувствуя непривычную оторопь. — И людей… не меньше сотни.

Егор молча кивнул. Он откинулся на спинку стула, снял очки и медленно протёр глаза. На его обычно невозмутимом лице читалось то же, что и у меня: не страх, а холодное, расчётливое осознание масштаба угрозы.

— Ну что ж, — тихо произнёс он, снова надевая очки — Теперь мы это видели.

Я кивнул, бросив торопливо,

— Давай дальше.

Егор перемотал запись. Пейзаж сменился — река здесь была шире, образовывала мелководный разлив с песчаными косами. С высоты в три сотни метров было видно всё, как на ладони. Сначала показались обычные лодки-плоскодонки, три штуки, вытащенные на берег. Возле них копошились несколько фигурок. Но мой взгляд сразу зацепился за неестественно правильную, длинную тень, лежащую на воде у самого камышового берега.

— Стой. Назад, на пять секунд.

Егор откатил. Я ткнул пальцем в экран.

— Вот это. Увеличь.

Область с тенью и камышами заполнила экран. Сначала было видно только пятно странного цвета, буро-зелёное, с рваными краями. Но когда «Мессер» пошёл на второй, более низкий заход, под сеткой, утыканной пучками камыша и травы, проступили чёткие, геометрические линии. Прямой, очень длинный корпус. Низкий, почти плоский силуэт.

— Чёрт, — выдохнул я. — Да это же баржа.

— Скорее катер, — поправил Егор. Он придвинулся ближе. — Смотри на пропорции. Длина… метров тридцать, не меньше. Ширина — метра четыре. Осадка мелкая. Видишь, вот эти выступы? Похоже на рубку, тоже под сеткой.

Теперь, когда я знал, что искать, форма проступала неумолимо. Длинное судно, втиснутое в протоку и превращённое в плавучий островок растительности. У самой воды виднелись следы свежей работы — срезанный камыш, примятая грязь на берегу для подхода.

Мы переглянулись. Вторая точка — уже не просто лагерь. Это был логистический узел. Плавучее средство, способное быстро перебросить людей или снаряжение. А может, и мне казалось это более вероятным, катером таскали баржи с тяжёлой техникой.

Третья точка, та, где я видел костры, оказалась пустой, там почти ничего не было. Однако, «почти» — ключевое слово. Нестеров прошёл над участком степи у реки дважды, с разных углов. Низинка, со следами большого лагеря. Чёткие прямоугольники примятой травы — следы от палаток. Квадратные «проплешины» — здесь стояли ящики или бочки. И самая говорящая деталь — несколько глубоких, параллельных колей, уходящих в сторону реки. Следы гусеничной техники, и не одной.

— Ушли недавно, — прошептал я. — Следы свежие.

— Ага. Похоже на то. — согласился Егор. — Может так и планировали, а может испугались что их заметили, и свалили.

Скорее всего так оно и было, услышали звук пролетающего самолёта, и ретировались. Вот только куда? То что к воде, понятно, а дальше? Или эти следы оставили специально, а настоящие замаскировали? Скрыть след гусениц не сложно, особенно от обнаружения с воздуха.

— Пойду доложу, — сказал я, поднимаясь со стула. Егор лишь махнул рукой, уже погружаясь в прерванную работу.

Шалун никуда не делся, стоял под деревом, мирно щипая травку. Сунув ногу в стремя, я вскочил в седло. Хотя вскочил, громко сказано, залез, скорее. Галопом не гнал, больше думал, прикидывал как и что. Добравшись до блиндажа, привязал «транспорт» к специально вкопанному для этого столбику.

За время моего отсутствия, в штабе ничего не изменилось. Те же двое — Штиль, по обыкновению склонившийся над какими-то бумажками, и Твердохлебов, не спеша чинивший ремешок планшета. Они подняли на меня глаза одновременно. В их взглядах не было вопроса, было ожидание.

— Ну? — коротко бросил Твердохлебов, откладывая шило.

Я поставил сумку на стол, сел на стул.

— Сняли. Всё чётко. На первой точке, вот здесь — я ткнул пальцем в карту на столе, — лагерь. Минимум рота. Хорошо окопались и замаскировались. Ветки, сетки. Видна тяжёлая техника — возможно бронетранспортёр, самоходка, что-то похожее на пушки и даже танк имеется. Следы гусениц к воде, бочки с горючим, палатки.