Налил крутого кипятка из стоящего на столе термоса, достал из буфета пару ломтей плотного, домашнего хлеба, поставил на стол тарелку с нарезанным тонкими, почти прозрачными пластинами вяленым мясом и вернулся к монитору.

«Так… что тут у нас пишут…» — поставив еду на свободный угол стола, пробормотал я себе под нос, усаживаясь поудобнее.

Первый пост на странице был обрамлён рамочкой: «Театральная постановка „Аленький цветочек“ завтра в три часа в новом здании клуба. Приглашаются все желающие. Вход — свободный».

Такого рода мероприятия, странно это осознавать, давно уже стали обыденностью. Мир медленно, но верно возвращался к какой-никакой культурной жизни. Даже я, на что уж далёк от подобных тем, иной раз с удовольствием посещал представления. Иногда детские, иногда для взрослых — просто чтобы отвлечься, почувствовать себя обычным, необременным судьбами мира человеком.

Скажи мне лет так пять назад, что я снова буду сидеть за компьютером и листать ленту новостей, как в старые времена, я бы только усмехнулся и не поверил. А сейчас смотрю в экран, ворчу на медлительность, и… ничему не удивляюсь. Жизнь берет своё.

Прокрутив колесо мыши, я увидел следующее объявление: «Уважаемые жители! Завтра, в связи с плановым ремонтом линии, с трёх до шести дня будет отключение электричества по улице Набережной».

Вот это уже было серьёзным новшеством. Раньше свет отключали безо всяких предупреждений — чинили что-то, или авария, и народ не роптал, привычные. Теперь же, с появлением сети, администрация всё чаще старалась предупредить, сделать быт людей чуть более предсказуемым и плановым. Маленький шажок, а чувствовалось — к нормальной жизни.

«В магазине новое поступление товара: женская и детская одежда, обувь, игрушки».

Магазин — это у нас отдельная песня, и слово-то это, «магазин», звучало сейчас почти что архаично, как отголосок другого мира. По сути, он и не магазин даже в старом понимании, потому что работает без денег. Никаких купюр, звонких монет или, упаси боже, банковских карт. Всё это кануло в лету, оставшись в том, «прежнем» мире. Снабжение здесь было построено на карточной системе, вроде талонов, но куда более примитивной.

Помню, когда только думали, как наладить циркуляцию товаров не первой необходимости — а выжить-то мы уже выжили, теперь хотелось жить — долго ломали голову. Золото и драгоценности отпали сразу: нет их столько у людей, да и ценность их теперь весьма условна. Всё, что добывалось общими усилиями на полях, в мастерских или на заготовках, шло в общую копилку, в «общинный котёл», и по рукам не расходилось. Вводить свои, местные деньги — затея казалась глупой и бестолковой. Мы же не государство, а просто большое поселение, пытающееся удержаться на плаву. Трудодни? Система, знакомая по старым книгам и фильмам. Но как тогда быть с теми, кто не может трудиться в полную силу? Со стариками, детьми, инвалидами? Оставить их за бортом? Это было бы не правильно.

Вот и родилась так называемая бальная система. Простая и, как показала практика, довольно справедливая. Каждый человек, от младенца до седобородого старожила, раз в месяц получал один условный балл. Не за труд, а просто по праву рождения и проживания здесь. Хочешь — трать сразу на какую-нибудь мелочь: заколку для дочки, блокнотик для себя. Хочешь — копи несколько месяцев, чтобы выменять что-то существенное. Это был наш социальный договор, написанный не на бумаге, а в сознании каждого.

Товаров «бальной» категории было не так много, и появлялись они нечасто. В основном это было то, что привозили с собой или добывали в Городе «сталкеры», а позже — что удавалось выменять у заезжих торговцев. Всё это не использовалось для общих нужд, а шло именно сюда, на эти условные «прилавки». Не новая, но чистая одежда, старая, но исправная техника, какие-то безделушки-украшения, игрушки, кухонная утварь и, конечно, книги — сейчас очень желанный товар.

Цены, устанавливаемые советом, не особо кусачие, но и не разгуляешься. Накопить на что-то серьёзное в одиночку сложно, поэтому часто объединялись семьями или договаривались с соседями. Мы вот с Аней на шесть накопленных за три месяца баллов «купили» миксер. Наш старенький окончательно развалился, а этот, хоть и не новый, с потертостями на корпусе, выглядел вполне годным.

Прокрутив ленту дальше, я наткнулся на следующее объявление: «В субботу и воскресенье с 14−00 до 16−00 проводятся занятия по стретчингу для женщин».

И это было, пожалуй, даже более ярким свидетельством возвращения к нормальной жизни, чем магазин. Само это слово — «стретчинг» — звучало сначала дико и чуждо на фоне наших будней, пахнущих потом, землёй и порохом. Тётеньки всех возрастов, от юных до убелённых сединами, исправно собирались в нашем спортзале (да, у нас и такое чудо теперь имелось, в подвале отремонтированного клуба) и под тихую, спокойную музыку со старого mp3-плеера усердно «тянулись». В смысле, занимались растяжкой. Я, признаться, когда первый раз услышал от Ани, что она собирается на «стретчинг», фыркнул и подумал: «Не пойдёт такое у нас, не до того сейчас людям». Но я жестоко ошибался. Это пошло, да ещё как бодро! Видимо, женщинам, которые днями напролёт работали в лазаретах, на кухнях и в огородах, отчаянно нужна была не просто физическая, а именно такая, нежная, восстанавливающая нагрузка. И, что важнее, — своё, женское пространство, где можно на пару часов забыть о заботах, пообщаться и почувствовать лёгкость не только в мышцах, но и в душе. Это был тихий, но такой важный ритуал возвращения к себе.

Неожиданно в компьютере что-то пиликнуло.

«Василий?» — всплыло на экране прямо поверх станичной ленты.

Так работал местный чат, но, насколько я помнил, он еще на прошлой неделе заглючил, и его пришлось отключить. Или дочь починила?

«Василий?» — еще раз мигнуло на экране, и все на какое-то время зависло, изображение поплыло, превратившись в калейдоскоп из цветных полос.

Но я знал, что это не страшно. Просто системник, собранный, как казалось, из запчастей эпохи первых космических полетов, отчаянно не любил многозадачность. Любой чих заставлял его «задуматься» на несколько секунд, перемалывая биты с усилием парового трактора. Я аккуратно, чтобы не спровоцировать новый приступ, постучал по пожелтевшей от времени клавише пробела и несколько раз ткнул курсором в появившееся окошко.

[СИСТЕМА]: Вы подключились к каналу #станичники. Пользователей онлайн: 47.

Еще чуть покряхтев, выдал комп, и на экране проступил знакомый аскетичный интерфейс.

Саму программу умельцы назвали — «LocalTalk», а в народе, с присущим молодежи юмором, ее тут же окрестили «Зовом Предков». Её интерфейс напоминал программы с монохромных мониторов далёкого прошлого — зелёный текст на чёрном фоне. Никаких плавных анимаций или загружаемых скинов. Но самое главное — это работало, и если не считать регулярных подвисаний, достаточно стабильно.

Выбрав в списке слева нужный ник — «Олег_кирпичи» — я неторопливо отстучал на массивной клавиатуре:

[Василий_Самолет — 20:51]: Что-то случилось?

Комп натужно завыл кулером, словно вручную передавая послание по проводам, и, успокоившись, выдал ответ, появившийся на экране с задержкой в секунду:

[Олег_кирпичи — 20:51]: Пиво…

[Олег_кирпичи — 20:51]:…греется.

Внутренне улыбнувшись его лаконичности, я набрал ответ.

[Василий_Самолет| 20:52]: Понял. Выхожу.

Я отодвинул от стола скрипящий стул, слыша, как его ножки царапают потертый линолеум, и потянулся, чувствуя, как позвонки с хрустом встают на место. От экрана компьютера в глазах стояла легкая рябь. Пора. Баня ждёт.

В сенях, в углу, стоял мой верный рюкзак, вещь надежная и вместительная. Расстегнув молнию, я мысленно пробежался по списку. Чистая смена белья — свернутый рулоном свитер и штаны. Простое полотенце.

И тут мой взгляд упал на верёвку, натянутую над раковиной. Там, покачиваясь от сквозняка, висела пара окуней, просоленных и провяленных до состояния деревянных дощечек, отливая на потрескавшейся чешуе перламутром. Их я, не раздумывая, снял и положил поверх одежды в рюкзак. В бане, под пивко, эта рыба будет деликатесом похлеще любой царской закуски. Хрустеть солеными плавниками, ощущая на языке терпкую солоноватость, и обсуждать прошедший день — что может быть лучше?