У дверей Айза обернулась.

– Мам, а почему деда сказал, что я теперь буду жить в этой комнате? – ткнула пальчиком, показывая направление.

Ответ пришел на ум быстро:

– Потому что мне нужна помощь с твоей сестренкой. А кто мне еще поможет, кроме тебя?

– Правда? Я буду помогать тебе? – Айза крикнула, не сдержав восторга. – Ой! – зажала рот обеими ладошками, поняв, что нарушила тишину.

– Правда. Поэтому нужно, чтобы твоя комната была рядом с нашей.

Айза сделала серьезное лицо и кивнула.

Казалось бы, мне так ловко удалось все уладить, но я рано радовалась. Потому что буквально через секунду Айза нахмурилась и сказала:

– А почему вы не в комнате с папой?

Я беспомощно посмотрела на свекра, но он покачал головой и развел руками.

Айза еще не знает, что ее папа решил привести в дом другую женщину. Видимо, он посчитал, что достаточно будет поставить Айзу перед фактом так же, как меня.

Вот и что сказать ребенку? Папа полюбил другую и решил отселить надоевшую жену подальше? Конечно, не эту горькую правду.

– Папа очень сильно устает на работе. Младенцы плачут и не дают спать по ночам. А папе, чтобы быть бодрым и сильным, нужно хорошо высыпаться.

Этот ответ полностью устроил Айзу.

Но она должна как можно скорее узнать о предстоящей свадьбе, пока кто-то из добрых тетушек не просветил ее. Подозреваю, что в таком случае психологической травмы не избежать, учитывая в какой манере они все преподносят. Саму всю колотит от их речей, а тут ребенок с неокрепшей психикой и живущий в полной уверенности, что дом – безопасное место.

Азамат поторопил Айзу и, она, помахав мне рукой, послушно пошла в свою комнату, а я опустилась на кровать и прикрыла ладонями глаза. Что теперь будет с нашей жизнью? Что ты наделал Эмир?

Мой муж так и не зашел к нам, даже после того как гости покинули дом.

Что все уже ушли, я поняла, когда стихли голоса.

Долго сидели. Наверное, успели перемыть кости всем знакомым. Хорошо, что после того как я попросила свекра обеспечить хоть немного тишины, они чуть сбавили громкость голоса.

Лейлу я купала сама.

Осторожно поливала водой, пока она лежала на горке, дергая ручками и ножками. По моим щекам текли слезы.

У нас был ритуал с Эмиром купать Айзу перед сном.

Он всегда успевал приехать с работы перед тем, как я начинала готовить дочку ко сну. Сегодня он был дома и не пришел. Будто Лейла не его дочь. Или он так расстроился, что родилась девочка, а не мальчик, что решил не удостаивать ее своим вниманием.

Уложив Лейлу спать, я пошла к нему. Если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду. Так ведь говорят?

Я потянулась к ручке двери, но так ее и не коснулась. Вспомнила, что теперь это не моя комната и я не имею права в нее вламываться. Постучала. Услышала отрывистое «да» и вошла.

Эмир лежал на кровати с телефоном в руках и что-то печатал с легкой улыбкой на лице.

Взгляд невольно упал на тумбочку, где в серебристой рамке стояла фотография Эмира и Мадины. Счастливые, улыбаются друг другу.

Сердце опалило болью, будто его швырнули в кипящее масло. Я даже на миг забыла, что я здесь делаю. Проклятая фотография как магнит притягивала мой взгляд.

– Зачем пришла? – Эмир отложил телефон.

– Так ты меня теперь встречаешь?

– Не нагнетай. Я просто спросил.

– Ты не зашел к нам, не стал купать Лейлу. Раньше…

– Айза была первым ребенком, ты боялась не справиться. Тебе нужна была поддержка. Теперь я уверен, что у тебя все прекрасно получится и без моего участия. Если тебе нужны зрители, позови маму. Она с радостью будет стоять за твоей спиной и умиляться.

Слушала его слова и не понимала. Когда он успел стать таким? Чужим… Жестоким…

Первый порыв развернуться и уйти я подавила.

Сейчас есть вещи важнее обиды и гордости. Спокойствие Айзы.

– Почему ты не сказал ничего Айзе? Она не понимает, почему ее отселили в другую комнату.

– Ты же мать. Ты сможешь ей все аккуратно объяснить.

Его телефон пиликнул, и он, взглянув на экран, улыбнулся. Содержание сообщения было для него гораздо интереснее разговора о дочери.

– Объяснить, что папа решил привести в дом другую женщину, которая займет место ее мамы? – горько рассмеялась я.

Эмир с досадой отложил телефон.

– В тебе сейчас говорит обида. Твое место никто не займет, – сказал он мне, четко выделяя слова, будто разговаривал с ребенком или с умственно отсталой.

– Прямо сейчас скажи все дочери сам. Так, чтобы она не возненавидела тебя. Ты ее отец, ее сила, ее опора. Она должна знать, что ты ее любишь и никакие другие жены не будут этому помехой.

– Она слишком мала, чтобы что-то понять. И точно не станет дуться как некоторые, боясь того, что теперь будут получать меньше внимания, – хитро посмотрел на меня. За моими поступками он видит только ревность и нежелание его с кем-то делить. И похоже, ему это даже нравилось. Почему-то подумалось, что если мы с его новой женой будем рвать друг другу космы, он с наслаждением посмотрит на это зрелище.

– Это ты боишься. Боишься правду сказать. Тянешь, надеясь, что все решится само собой.

Его лицо потемнело, брови сошлись на переносице, он вскочил с кровати и в один миг оказался напротив меня.

– Это ты трусом меня сейчас назвала? – рыкнул как зверь.

Я ничего не ответила, только вскинула выше подбородок.

Эмир схватил меня за запястье и притянул к себе. Я ощутила его горячее дыхание на коже.

– Трусом меня считаешь? Отвечай?

Его пальцы впились в кожу как тиски.

– Мне больно, Эмир! – вскрикнула я.

– А мне не больно? Слышать от жены такое? Может потому я и женюсь во второй раз, что Мадина меня уважает.

– Я тоже уважала, – захлебываясь слезами от боли, прошипела я.

– Уважала, – хмыкнул Эмир.

– Поговори с дочерью. Если она узнает о Мадине не от тебя, а от тетушек, я тебе этого никогда не прощу.

Он разжал пальцы и оттолкнул меня. От падения меня спасла только стена, о которую я больно ударилась спиной.

– Скажи спасибо, что ты недавно родила. Иначе разговор с тобой был бы совсем другим.

– Раньше ты таким не был, Эмир, – с ужасом прошептала я.

– Раньше я был наивным мальчишкой. Но годы идут, я изменился. Стал мужчиной, а ты меня видишь все тем же. Нескладным, неладным, слабо стоящим на ногах. В этом все дело. Иди к себе. Я поговорю с ней завтра.

Эмир пришел после обеда. Просто вошел без стука. И застал меня за кормлением Лейлы.

Я сидела на кровати, держа ее на руках, а она активно работала ротиком, оттягивая мой сосок.

Дернувшись, я прикрыла грудь ладонью.

– Убери руку, я хочу посмотреть, как ты кормишь.

Я не послушалась.

– Ты моя жена. Не делай вид, что смущаешься.

Язвительное замечание, что если ему хочется посмотреть на сиськи, он может обратиться к Мадине, я проглотила, но он все равно прочел мой настрой по лицу.

– Амира, Амира, почему ты все усложняешь? – он подошел ко мне, присел у моих ног и, Он взяв руку за запястье, отвел ее.

Я зашипела. Рука болела после вчерашнего. Эмир сдвинул вверх рукав и увидел огромные синяки, оставшиеся от его пальцев.

Его брови сошлись на переносице, а во взгляде промелькнуло сожаление.

– Прости меня за вчерашнее. Я не хотел причинить тебе боль.

Хотел, еще как хотел. Я предупреждала, что мне больно, но его это не остановило.

– Уже простила, – соврала я, надеясь, что он уйдет и даст мне спокойно покормить дочь.

– Кто ж виноват, что у тебя такая нежная кожа?

Конечно, я виновата. Не он же. Я шумно выдохнула и отвернулась, чтобы не провоцировать его.

– А говоришь простила, – с теплом произнес он, и мне на миг показалось, что передо мной сидит мой прежний Эмир.

А потом я почувствовала прикосновение его губ к запястью.

– Если бы я мог стереть их губами, – прошептал он.