Честно, я и сама не очень хотела сталкиваться со сплетницами, но обрывки разговоров до меня все же долетали, когда во время их визита я занималась домашними делами.

– Какая красавица была Мадиночка на свадьбе, как картинка! – восклицала тетка Сакина. – Не зря на нее Эмир запал. Мимо такого цветка пройти невозможно.

– А как она утонченно смотрится на фоне Эйфелевой башни! Как есть парижанка! Такая пара красивая! Глаз радуется!

– Амира пыталась на себя внимание на свадьбе перетянуть, чуть праздник Мадине не испортила, – Сакину нисколько не смутило, что я ее слышу. – И видео везде с ее танцем, ой мама! Такой позор! Такой позор!

– Язык прикуси! – совсем негостеприимно рявкнула на нее Руфина. – Она ничего не нарушила. Ни словом, ни делом никого не обидела. Станцевала как положено. А если ищешь повод для обид, так знаешь, где порог.

– Да что я сказала такого? Это не я, это люди, – закудахтала Сакина, но подружки ее не поддержали. Впрочем, Сакина не ушла, так и осталась пить чай как ни в чем не бывало.

А потом все пошло своим чередом.

Я постепенно привыкала к отсутствию Эмира в моей жизни, и мне даже нравилась тихая, спокойная жизнь с моими девочками. В глубине души я надеялась, что им так понравится путешествовать, что они обоснуются где-нибудь на Бали. Навсегда. А я останусь здесь с Азаматом и Руфиной, заменившими мне отца и мать, и Расулом.

В середине ноября случилось то, чего так боялась Руфина. В дом пришла болезнь.

Свекровь все переживала, что я простужусь из-за того, что гуляла с коляской в любую погоду. Внимательно бдила, чтобы я одевалась тепло, не выпускала из дома без шапки.

Но инфекция нашла другой путь. Слишком банальный.

Айза притащила из садика какой-то вирус.

Она сильно температурила и рвала. Руфина гоняла меня от нее, чтобы я не заразилась, и, конечно, слегла сама.

Мне хватило недолгого контакта с Айзой, чтобы тоже заболеть.

Кости ломило. Меня трясло. С носа лило ручьем. Та самая няня с медицинским образованием отказалась присматривать за Лейлой в доме, превратившемся в лазарет.

Я старалась как можно меньше подходить к малышке. Мне оставалось молиться, чтобы медицинская маска, защитила Лейлу во время кормления. Врач запретила мне кормить ее грудным молоком, если я буду пить определенные жаропонижающие. А если я их пить не буду, то ребенку никакого вреда от моего молока не будет, наоборот, получит необходимые антитела. Но на всякий случай я попросила свекра купить и лекарства, и смесь. Не придется воспользоваться – хорошо. Лучше быть подготовленной ко всему.

Азамат привез нужные лекарства и УФ-лампу. Я подстраховывалась, как могла, переживая за здоровье Лейлы.

От Эмира пришло сухое «поправляйтесь». Видимо, свекровь написала ему, что мы слегли. Но кроме этого единственного слова я не дождалась от него ни одного вопроса о том, как себя чувствую я и его дети. Лаконично. И похоже на отмазку. Вроде как ему не все равно.

Конечно, мама ему могла расписать все в подробностях, а он просто не захотел интересоваться тем, что ему и так известно.

В таких невеселых раздумьях меня застал Расул. Я так сильно ушла в переживания, что не сразу услышала стук.

Я слабо отозвалась.

Расул вошел с огромной кружкой чая в руках, окинул взглядом смятые бумажные платочки, лежащие на кровати.

– Выглядишь так себе.

Я не ответила.

– Мама сказала, что ты заболела.

– Как она?

– Чихают на пару с Айзой. Она забрала ее к себе в комнату. А отец переселился на диван в гостиную. Пей чай, – он аккуратно поставил кружку на тумбочку и, взяв с нее электронный градусник, протянул мне: – Мерь.

– Я недавно измеряла. Все в порядке.

– Не спорь со старшими. Я выйду и подожду.

– Ты вообще не можешь здесь находиться. Хальва.*

– А так? – он отворил дверь нараспашку. – Мать и отец знают, что я сейчас у тебя. Они знают, что я никогда не позволю себе ничего предосудительного. Но если тебя и это не устраивает, я приглашу кого-нибудь из тетушек, чтобы поухаживали за тобой.

– Не надо, – слишком поспешно ответила я. – Я сама справлюсь.

Он вышел в коридор, а я, вздохнув, расстегнула пуговицы на платье и сунула градусник под мышку.

Градусник запищал быстро. Не прошло и минуты. Я подержала еще немного. Посмотрела на цифры, хотела скинуть.

– И не думай об этом, – прочитал мои мысли Расул. – Ты готова? Я вхожу.

– Ни о чем я не думала, – пробормотала я, поспешно застегивая пуговицы. – Входи.

Расул вошел быстрым шагом, забрал градусник, посмотрел на табло, нахмурился.

– И это ты называешь все в порядке? Выпей таблетку.

– Я тогда не смогу кормить Лейлу, – запротестовала я.

– Если температура еще хоть немного поднимется, ты вообще ничего не сможешь, будешь лежать пластом.

Расул прав.

Вздохнув, распечатала таблетку, запила чаем.

– Допивай до конца.

– Я допью позже, – посмотрела на пол-литровую кружку с сомнением.

– Сейчас. Не уйду, пока ты не допьешь.

Раньше я не замечала таких садистских наклонностей у Расула. Сложил руки на груди и смотрит на меня как надзиратель.

Я сделала еще несколько мелких глотков. Чай с лимоном и медом. Такой всегда готовила Руфина, когда кто-то дома болел.

– Вкусно, – похвалила я.

– Сам делал. И тебе, и маме с племяшкой. Айза не оценила. Сказала, что кислятина, – улыбнулся Расул. – Но мы с ней договорились на новую куклу.

– Ты ее балуешь, Расул.

– А кого мне еще баловать? Пей давай, не заговаривай мне зубы.

– Можешь идти, я допью.

Он развернулся, но вместо того, чтобы уйти, уселся на пороге, опершись спиной о дверной косяк.

– Так и будешь сидеть?

– Хочешь от меня избавиться, пей быстрее, – усмехнулся он.

Пришлось вливать в себя теплый чай. В туалет потом не набегаешься.

– Лимон можешь не есть, – бросил он, убедившись, что кружка опустела.

– Ну, спасибо за такую милость, – буркнула я.

– Не благодари, – подмигнул он и забрал кружку из моих рук.

Расул ушел, а я осталась с чувством тепла в душе. Или это просто следствие жара? Кто ж разберет?

За день я вымоталась, хотя практически ничего не делала. Каждый шаг мне давался с трудом. Кости буквально выворачивало, а голова гудела как чугун. Всякий раз, когда я спускалась по лестнице, чтобы сделать смесь для Лейлы, думала, что свалюсь по пути.

Все же я умудрилась приготовить ужин, простой мясной суп, но это лучше, чем ничего.

Как назло, Лейла вела себя беспокойно, она хныкала и сучила ножками. Видно, смесь ей не очень подошла. Я боялась долго держать ее на руках, чтоб, не дай бог, не уронить. В силу своих рук я уже не верила.

К вечеру я так умоталась, что просто отрубилась, как только Лейла уснула.

Спала я беспокойно. Мне снились кошмары. Как будто наш дом горит, а я метаюсь в огне и не могу найти выход. Мне было очень жарко, не хватало воздуха. Где-то навзрыд кричала Лейла, а я не понимала, откуда доносится ее голос.

Потом все стихло. Что-то прохладное коснулось моего лба, потом щеки. На губы надавило твердое.

– Пей, милая, пей, – тихий голос уговаривал меня.

Я сделала глоток. Вода.

– Теперь таблетку. Аккуратно, не подавись.

Для сна ощущения были довольно реалистичными. Но как бы я ни пыталась, рассмотреть того, кто напоил меня, ничего не получалось.

А потом что-то легкое невесомое, как крыло бабочки, коснулось моих волос. И кошмар отступил.

Меня разбудил звук шагов. Явно старались не шуметь, но у меня после родов слух обострился донельзя.

С трудом разлепила веки. Солнечный свет больно ударил по глазам.

Уже утро?

Я подскочила в кровати.

Возле дверей стоял Расул.

– Доброе утро, соня.

– Что ты здесь делаешь? – я натянула одеяло до подбородка. – Хальва!

– Угу.

Такого бесцеремонного поведения от него я не ожидала. Интересно, который час? Кормление! Я же не вставала ночью, чтобы ее покормить.