– Ну так избавься от меня, раз я такая плохая. Купи нам отдельный дом, и я не потревожу ни тебя, ни Мадину. Скажи всем, что это я виновата, что я не смогла смириться с тем, что ты взял вторую жену, и ты вынужден был так поступить. Позорь меня, очерняй мое имя перед знакомыми, только отпусти.

– Опять ты заладила про дом? Этого не будет, мне удобнее, чтобы ты с детьми была под рукой. Меняй свое отношение к Мадине, иначе пожалеешь.

– А если я пойду к судье и попрошу развод?

– Значит, пожалеешь стократно. К дочерям я тебя и на пушечный выстрел не подпущу. Зачем им такой дурной пример перед глазами?

– Я вот в толк взять не могу: это я была слепа все эти годы или ты так резко изменился? Когда ты стал таким, Эмир?

– Я вырос, а в твоих глазах я остался тем глупым мальчишкой, влюбленным в тебя. Люди меняются, меняется их статус, потребности. Мы просто перестали подходить друг другу. Но это не значит, что тебе нет места в моей жизни. Сохраняй голову на плечах, будь мудрее, только так ты сможешь сохранить свое достоинство. Жаль, что мне приходится втолковывать тебе такие прописные истины. Я пойду к гостям. Заканчивай здесь быстрее и спускайся.

Эмир ушел, хлопнув дверью. А я взяла Лейлу из колыбельки и сунула ей в рот сосок. Она тут же с готовностью зачмокала.

– Ты должна была родиться в счастливой семье. Прости, что так получилось. Крупная слеза упала на ее распашонку, расплываясь прозрачным пятном.

Когда Лейла уснула, я не сразу переложила ее в люльку, немного подержала ее на руках, любуясь. Ради нее и Айзы я готова на все. Какая мать бросит детей ради свободы? У какой не дрогнет сердце?

Был велик соблазн остаться в комнате и никуда не ходить, но правила приличия требовали моего присутствия.

Гости еще не собирались расходиться, они пили чай с халвой и сладкими лепешками.

Я села на свое место. Руфина налила мне чай и положила лепешку на тарелку.

– Ешь, дочка, чтоб молока было много, – улыбнулась она.

Я отпила чай, слушая тихие размеренные разговоры.

Мужчины вышли на улицу подышать, а женщины теперь могли вволю посплетничать.

Вдруг Мадина приложила руку ко рту и, подскочив с места, выбежала из кухни.

Вернулась бледная, с влажными щеками, извинилась.

– Простите, в последнее время меня часто мутит, – вздохнув, призналась она.

– Девочка моя, а не ждешь ли ты наследника? – лукаво улыбнулась Сакина. – Может, наконец, мальчика этому дому подаришь?

Последствия праздника разгребали мы с Руфиной.

Мадина сказалась больной. У нее кружилась голова и мутило. Расул помог нам, сам отмыл шампуры во дворе.

– Я не трогала ее хинкал, – сказала я, оттирая сковородку от нагара. Для меня было важно прояснить этот момент. Не хотела, чтобы свекровь считала, что я совершила такую подлость.

– Знаю, дочка, – Руфина елозила тряпкой по столу, пытаясь удалить присохшее варенье. – Думаешь, за пять лет я не поняла, какая ты?

– Эмир думает иначе.

– Если бы я не рожала его сама, то подумала бы, что он сын ослицы! – в сердцах воскликнула Руфина.

– Я попросила у него отдельный дом.

– Дочка, не заикайся об этом даже. Я не хочу тебя отпускать. Ты ж моя родная девочка. Как я без тебя здесь буду? А без внучек? Я поговорю с ним, пусть извинится перед тобой. Придумал тоже обвинять тебя в таком! Совсем мозг потерял!

– Не надо с ним говорить! Он и так недоволен тем, что папа его поучает. И извинения мне его не нужны. Пусть лучше оставит меня в покое и делает вид, что меня нет.

Руфина покачала головой.

– Такая семья была, сердце радовалось. И что теперь? Говорила я ему, чтоб не торопился брать вторую жену. Не готов он к такой ответственности. Вот только кто будет слушать мать? Он же умным себя считает. Прости, дочка. Говорю тебе не то, что должно.

Уже на следующий день мы получили известие, которое снова внесло коррективы в наш уклад.

За ужином Эмир и Мадина переглядывались как заговорщики, улыбаясь друг другу.

– У нас есть радостная новость, – начал Эмир, улучив момент. – Мы с Мадиной были в клинике и хотим вам кое-что показать, – он вышел из кухни и вернулся со сложенным пополам листком. Торжественно развернул его перед Руфиной.

Мадина светилась от счастья как начищенный четвертак.

Снимок УЗИ.

– Что это? Желудок Мадине просветили и у нее все в порядке? – проворчала Руфина.

– Мама, это твой внук! – с укором сказал Эмир. – Ты же все прекрасно поняла. Неужели ты не рада?

– Лейле еще нет и двух месяцев. Не слишком ли вы поторопились? Два младенца в одном доме! Вы меня с ума свести хотите?

– Руфина! – прикрикнул на нее Азамат. – У детей радость.

– Наш сын двум женам дать ума не может. Зато детей плодит со скоростью света! Рухнет этот дом.

– Чем больше детей, тем крепче род, – веско сказал Азамат, – поздравляем вас.

– Ничего не скажешь, сестра? – Мадина посмотрела на меня выжидающе.

– Поздравляю вас, – глухо отозвалась я.

– Надеюсь подарить Эмиру сына. Он так ждет его, – улыбнулась она.

Айза спокойно жевала лепешку, не особо вслушиваясь в разговоры.

– У тебя скоро появится братик или сестричка. Ты рада, Айза? – обратился к ней Эмир.

Айза замотала головой.

– У меня уже есть сестричка. Если будет еще кто-то, ты совсем со мной не будешь играть.

– Буду, Айза, ничего не изменится.

Я знала, что изменится все. Уже изменилось. С появлением Мадины Лейле уже не получает того внимания, в котором купалась с рождения Айза. Старшей дочери пока еще перепадают полчаса перед сном. Но когда у Мадины и Эмира появится ребенок, и этого не будет.

Все молча уткнулись в свои тарелки. Свекровь ела нервно. Ее ложка то и дело звякала о край посуды.

Мадина вдруг громко всхлипнула:

– Мне кажется, что нашему ребенку здесь не рады. Мама, что я делаю не так? Разве я вас обидела словом или делом? Я всегда старалась быть хорошей женой? Разве есть моя вина в том, что я люблю вашего сына? Разве ребенок виноват, что здесь его не ждут?

По ее щекам покатились крупные слезы.

– Тише, – ласково зашептал Эмир. – Тебе нельзя нервничать. Давай я провожу тебя в комнату.

Извинившись, она поднялась. Утирая слезы с лица, выплыла из кухни. Эмир последовал за ней.

– Ты бы с ней полегче, Руфина, – назидательно сказал Азамат. – Девочка чуткая.

– Хорошо, дорогой, как скажешь.

Эмир вскоре вернулся и положил какую-то бумажку на стол.

– Мы не хотели говорить, но, видимо, придется. У Мадины угроза выкидыша. Это заключение врача. Ей нельзя нервничать, поднимать тяжести, наклоняться. Последние два дня Мадина работала не покладая рук. Может, причина ее плохого самочувствия в этом? – он многозначительно посмотрел на мать.

Руфина выдержала его взгляд:

– Так пусть в больницу ляжет, раз все так серьезно! Или пусть у себя дома поживет. А то скинет, а ты скажешь, что это от того, что я на нее косо посмотрела.

– Мадина говорила, что никак не может тебе угодить. Теперь я и сам вижу, что ты ищешь повод прицепиться к ней.

– Смени тон. Не забывайся. С матерью разговариваешь, – негромко, но жестко сказал Расул.

– Я просто требую уважения к своей жене. Она моя законная жена. Будущая мать моих детей.

– Начни тогда с себя. Проявляй уважение ко всем женщинам этого дома.

Эмир стиснул челюсти и сжал кулаки.

Азамат кивал, с одобрением глядя на старшего сына.

Раньше братья были очень дружны, но после объявления о свадьбе между ними будто черная кошка пробежала. Наша семья больше не была надежной крепостью. В ней все трещало по швам.

После этого разговора Мадина полностью отгородилась от домашних забот.

Я подозревала, что так и будет. И оказалась полностью права.

Если раньше Мадина сама стирала вещи Эмира, то теперь они просто лежали в корзине с грязным бельем и ждали, когда я их постираю и поглажу.

Ее платья и платки лежали вперемешку с вещами Эмира.