–Он болеет, солнышко. Как только поправится, вы обязательно увидитесь.

Лейла спала в люльке, посапывая и держа кулачок у рта.

Руфина молча сидела впереди, только иногда вздыхала, глядя в окно.

Тихо урча, машина карабкалась по первому серпантину. Справа обрыв. Внизу чернела река, скованная льдом.

До аула мы ехали почти два с половиной часа. По горным дорогам торопиться нельзя.

Домик бабушки Зайнаб был маленьким и неказистым. Деревянный забор почернел от времени и покосился. Видимо, поправить его было некому. Азамат стукнул ладонью по рулю. Сигнал получился громкий и нервный.

Никто не вышел из дома.

– Уснула она там, что ли?

Он снова ударил по клаксону. И только тогда дверь отворилась.

Эту родственницу Азамата я не видела даже на фотографиях и представляла ее себе милой, доброй старушкой, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это не так.

Она была одета во все черное, и лицо ее напоминало застывшую восковую маску.

Да и оглядывала она нас неприветливо, когда мы все высыпали из машины.

Айза спряталась за мою спину.

– Это жера-баба? – дергая меня за подол, спросила она.

– Нет, это бабушка Зайнаб.

– С разводом не затягивайте, мне еще их три месяца идды терпеть. Будьте спокойны, никто не усомнится в ее чистоте. У меня не забалуешь, – голос звучал глухо, как из бочки.

От ее слов по спине пробежал холодок. Не на такой прием я рассчитывала.

Азамат открыл багажник и подхватил самые тяжелые сумки, Руфина и я взяли сумки полегче.

– А набрали сколько! Вы на год тут собрались оставаться, не иначе? – проворчала старуха.

Айза жалась ко мне, стараясь спрятаться от ее цепких глаз.

Зайнаб отворила дверь перед Азаматом, пропустила нас в дом, потом вошла сама, указала на дверь.

– Там их комната.

Комнатка была маленькая, совсем крошечная. Узкая кровать, раскладное кресло, стол да шкаф, – вот и все что сюда вместилось. И места осталось – не развернуться. Даже возникли сомнения – встанет ли здесь люлька Лейлы.

Мы поставили сумки, загородив почти весь проход, и вышли из дома. Айза побежала за мной, хотя я просила ее остаться. Дочь испугалась находиться здесь одна.

Я достала Лейлу из автолюльки. Она все же проснулась и заплакала. Азамат достал из багажника сложенную колыбельку, потащил ее во двор.

– Еще и орет, – прокомментировала плач Зайнаб. – Где были мои мозги, когда я соглашалась на это испытание!

Я окончательно поняла, что просто мне здесь не будет.

Зайнаб не предложила гостям даже чаю, поторопилась выпроводить Азамата и Руфину.

– Нечего рассиживаться, ехать далеко.

Свекры тепло попрощались со мной.

– Она не столь страшна, как кажется. Не бойся, дочка, – сказал негромко Азамат. – С ней я могу быть спокоен за тебя и твою репутацию. Зная, у кого ты, никто и слова дурного о тебе сказать не посмеет.

У Зайнаб в доме было тепло. Я обратила внимание, что на мебели в нашей комнате не было ни пылинки. На кроватях застелено свежее белье, простыни накрахмалены по старинке. Шкаф тоже был абсолютно пуст. Все же старуха готовилась к нашему приезду.

Только я успела разложить вещи, как в дверь поскреблись.

– Долго вы тут сидеть собираетесь? – сказала она, стоило мне отворить дверь.

– А куда надо идти?

– Вот девка, умом обделенная. Ты время видела? Детей завтраком кормить собираешься?

От такого обращения мне стало не по себе. Руфина была всегда прямой, но грубости и оскорблений не допускала.

Бабка отвела нас на кухню. Здесь было просто, но чисто и аккуратно.

Мы с Айзой уселись за уже накрытый стол.

Зайнаб отварила картошку и мясо. Лепешки были еще горячие.

Я положила одну картофелину в тарелку Айзы и выбрала небольшой кусочек мяса.

– Городские, ничего не смыслите в еде, – проворчала Зайнаб и положила на тарелку Айзе лучший кусок мяса.

Наполнив свою тарелку, я принялась за еду.

Зайнаб не сводила с меня глаз.

– Худосочные такие, откармливать вас и откармливать надо, – недовольно проговорила и вышла из-за стола, будто что-то вспомнив. Вернулась с пакетом, из которого достала пирожки Руфины и конфеты.

Айза отложила вилку и с ужасом смотрела на Зайнаб.

Я потянулась за пирожком, но дочка схватила меня за руку и зашептала:

– Не надо, мама! Она жера-баба, хочет откормить нас, чтобы съесть!

Конечно же, Зайнаб все услышала. Для ее возраста, у нее был отменный слух.

– Смотри-ка, что покажу, – сказала, обращаясь к Айзе, и растянула губы, обнажив десны с редкими пеньками зубов. – Разве этим можно кого-то съесть?

– А Вахид рассказывал, что у его дедушки запасная челюсть лежит в стакане с водой. А у вас есть железные зубы, которыми можно грызть деревья?

Айза всегда отличалась непосредственностью. И сейчас я очень жалела, что слишком много сказок и легенд читала ей.

– Айза, нет, конечно, – осторожно начала я. – Так только в сказках…

– Есть! – перебив меня, прокаркала Зайнаб. – Кузнец мне выковал, но я ем только непослушных детей. Так что не капризничай, ешь все до последней крошки.

Айза покосилась на Зайнаб с уважением.

Несмотря на свой возраст, Зайнаб делала все сама, таскала дрова из сарая, носила воду из колодца. Мне было интересно, откуда в таком тщедушном теле столько сил.

Меня она помогать не просила, но и не останавливала, если я бралась за работу по дому.

Айза бегала за ней хвостиком, надеясь увидеть, где Зайнаб прячет железную челюсть.

Как я ни пыталась ее убедить, что Зайнаб обычная бабушка и нет у нее никаких атрибутов ведьмы, Айза не верила.

От вопросов Айзы мне становилось неловко. То она выпытывала, сколько добрых молодцев Зайнаб съела, то просила научить колдовать.

Зайнаб или рассказывала ей про себя небылицы, в которых я узнавала старинные легенды, или, если дочь сильно ей надоедала, кричала, что съест ее и стучала клюкой. Айза пряталась под стол, но спустя пять минут снова начинала виться вокруг хозяйки дома.

Через два дня приехал Расул. Первой его увидела Айза в окно, вытянула шею, выглядывая на улицу. Зайнаб учила ее правильно «колдовать», показывала травы и рассказывала, сколько чего нужно положить, чтобы приготовить целебное зелье.

– Кто там явился, не запылился? – проворчала Зайнаб, кидая веточку чабреца в заварной чайник. – Еще гостей нам здесь не хватало!

– Расул! Расул! – радостно закричала Айза и бросилась из кухни.

– На улицу не выскакивай. Голову застудишь, тупой будешь! – крикнула ей вслед Зайнаб.

Расул не стал сигналить или звать хозяйку, просто вошел как к себе домой, впустив морозную свежесть.

Айза обхватила его за ноги, прижалась к нему.

– Соскучилась, что ли? – улыбнулся он, передавая мне объемные пакеты с логотипом супермаркета.

– Да! – пискнула Айза.

– Я тоже очень соскучился, – сказал, почему-то глядя на меня.

Чтобы избежать неловкости, я скрылась за дверью в кухню.

– Он, что, думает, что я голодом вас морю? – ворчала Зайнаб, наблюдая, как я достаю из пакетов продукты – фрукты, овощи, крупы, деликатесы.

Вскоре вошел Расул, уже без куртки, с Айзой на руках.

– И что тебя сюда принесло? – неприветливо встретила его Зайнаб. – Лет пять тебя не видела, еще б столько не видеть.

– Как ваше здоровье? – он проигнорировал ее тон и слова.

– Умирать пока, как видишь, не собираюсь. А ты еще выше стал. Куда растешь? Ешь, наверно, много. Не прокормишь такого. Раз приехал, к столу садись.

– Мы с бабой сделали зелье настоящее! – с горящими от гордости глазами стала тараторить Айза. – Ты знал, что ба – жера-баба? Она столько всех съела! А теперь у нее зубов нет.

Расул только улыбался.

– Чего вам еще привезти, – спросил он, оглядывая гостиную, когда мы перебрались туда. – Телевизор?

Старенький, с советских времен ламповый телевизор Зайнаб давно не работал.