Вытирать посуду Руфине пришлось самой. Запищала радионяня и разразилась плачем. Я побежала к Лейле.

Покормив дочь и уложив ее в колыбель, я пошла в комнату Айзы.

Малышка играла новой куклой, устроила чаепитие.

– Ложись в кроватку, я почитаю тебе сказку.

– Не-а, папа пообещал, что почитает мне. Я подожду его, ладно? Я так соскучилась по нему! Он скоро придет, – серьезно сказала Айза, подливая новой кукле несуществующий чай.

– Ладно, только попроси его зайти ко мне и сказать, что ты уже спишь в кроватке.

Айза кивнула.

Я вернулась к себе. Лейла, будто чувствуя мое настроение, проснулась и раскапризничалась. Пришлось расхаживать по комнате и качать ее, в кроватке она лежать не хотела.

И только она стала засыпать, как в комнату влетела Айза с распахнутыми от ужаса глазами.

– Мама! Мамочка! Пойдем скорее! Тетя Мадина умирает!

Ее страх был таким искренним, что у меня кольнуло за грудиной.

Воображение тут же нарисовало картину, что Мадина упала на лестнице и теперь лежит со свернутой шеей. Или подцепила в путешествии страшный вирус и теперь лежит на смертном одре.

– Мама, пойдем! Пойдем же! – Айза потянула меня за подол. – Надо помочь ей!

Лейла захныкала.

– Тш-тш, – сделав Айзе знак не шуметь и не прекращая качать, подошла к люльке и уложила Лейлу

На всякий случай взяла телефон с тумбочки. Вдруг придется вызвать скорую помощь.

– Милая, а с чего ты взяла, что она умирает? Может, ей просто плохо? Съела что-то не то? – спросила я осторожно, когда мы шли по коридору.

Ее ладошка, сжимающая мою руку, была липкой от пота. Скорее всего, случилось что-то действительно из ряда вон выходящее.

– Она как Джулька, мама, – сквозь слезы произнесла она.

Джульбарс, старый породистый пес, умирал страшно. Перед смертью он ослеп и практически не вставал с лежанки. Но в тот день силы будто решили вернуться к нему напоследок. Он бился в стены вольера с неистовой силой.

Азамат пытался успокоить своего любимца, гладил, обнимал за шею. Но пес совершенно обезумел, даже укусил хозяина. Истошный скулеж Джульбарса был слышен даже дома. Пес мучился. Азамату ничего не оставалось, кроме как пристрелить его, избавив от страданий.

Сомневаюсь, что Мадина сейчас в припадке бьется о стены.

Айза тянула меня как на буксире. Ей не терпелось помочь Мадине.

– Где ты ее видела? – спросила, чуть придержав дочь.

– Слышала, – всхлипнула Айза. – Папа не пришел, я пошла к нему сама. А там, – она продолжила сквозь рев. – А там вой и стук. Она как Джулька. Умрет, вот-вот. А если не умрет сама, то деда ее пристрелит.

Айза зашлась в рыданиях.

Я сама готова была пристрелить Мадину. Сердце горело от гнева. Время не позднее, можно вести себя потише. И Эмир хорош. Вместо того чтобы прочитать ребенку сказку, нашел занятие гораздо интереснее.

– Айза, детка, я присела перед ней, – ты не так поняла. – Папа же там, с Мадиной, значит, у нее все в порядке. У нее просто… у нее… заболела спинка от перелета. В самолете такие неудобные сидения. А папа делает ей массаж, вправляет кости. Это очень больно. А потом будет приятно и хорошо. Помнишь, дедушка в прошлом году сорвал спину и ездил к костоправу. Он тоже кричал, хоть и мужчина.

Азамат сам рассказывал нам, как не сдержался. Айза должна была это запомнить.

– Помню. Значит, тетя Мадина не умрет? – спросила с надеждой в голосе, вытирая кулачком слезы.

– Не сейчас. Когда приедет ее время.

Айза шмыгнула носом и кивнула.

– Но ты молодец. Ты очень добрая девочка. Не пройдешь, если человеку нужна помощь. Пойдем почитаем.

Я прочитала ей несколько сказок, прежде чем она уснула. Сегодня она осталась в моей комнате. После такого стресса ей нужна была поддержка и материнское тепло.

Убедившись, что дочки сладко сопят, я вышла из комнаты, тихонько притворив дверь.

Оставлять подобное поведение без ответа я не собиралась. Потерять стыд, выставлять личное напоказ. Не думать о том, что их могут услышать.

В коридоре левого крыла было тихо. Вой прекратился и даже никто не сдох.

Возле нашей бывшей спальни валялась раскрытая книга со сказками. Я подняла ее и постучала.

Через пару минут ключ повернулся, дверь открылась и в коридор вышел взлохмаченный Эмир в одних спортивных штанах.

– Что ты здесь делаешь? – окинул меня взглядом, задержав взгляд на книжке.

– Ты не пришел почитать сказку Айзе, – начала я, но он перебил.

– И ты пришла поговорить со мной в такой час об этом? Лучшего времени не нашла? Или пришла, чтобы отвести меня к ней под конвоем? – он усмехнулся. – Даже книжку приготовила. Почитаю завтра. В чем проблема? Я с дороги. Я устал.

– Ты не даешь мне сказать. Айза давно спит. Я ее еле успокоила, потому что она слышала то, что не предназначено для ее ушей, – продолжила ледяным тоном. Его фиглярство разозлило меня еще сильнее. – Айза прибежала ко мне рыдая, потому что решила, что Мадина умирает. Она испугалась, что с ней то же, что и с Джульбарсом. Вы не одни живете в доме.

На миг на его лице отобразилось замешательство, а потом он посмотрел на меня с неприятной ухмылкой.

– Как заговорила. Это происходит в нашей спальне, за закрытыми дверями, в нашем крыле. Надо лучше следить за ребенком. Пусть не бегает на чужую половину.

Словосочетание «чужая половина» больно резануло по сердцу.

– Это только твоя вина, – распалялся он. – А ты вместо того, чтобы сгладить углы, чтобы придумать объяснение для Айзы, среди ночи устраиваешь сцены. Где твое благоразумие, женщина? Или ревность ум затмила?

– Ревность? – я ахнула. – Ты пообещал дочери, что прочтешь сказку. Ты не сдержал обещание. А она тебя ждала, верила тебе. И вместо сказки услышала такое, что врагу не пожелаешь! Ты считаешь, что это нормально?

– Я считаю, что ты перегибаешь палку. Захочешь – объяснишь. Придумаешь что-нибудь. Что она понимает в четыре года?

– Я придумала. Она поверила. Заснула. Но завтра может не поверить. Или снова пойдет искать тебя. И что тогда?

Эмир посмотрел на меня так, будто я несу вздор.

– Так сделай так, чтоб не искала. Все? Вопрос исчерпан?

– Я не могу контролировать ее каждую минуту, я отвлекаюсь на домашние дела, на Лейлу. Или мне стоит посадить Айзу на цепь!

– Хватит, – отрезал он. – Не надо мне читать морали. Я приехал домой, и мне хочется покоя. А ты с порога выносишь мне мозг. Я устал от твоего вечного недовольства. Я устал от тебя.

– Устал? Ну так есть выход, как видеть меня гораздо реже. Купи отдельный дом для меня и детей. Ты не будешь видеть мое кислое лицо. Никто не будет мешать вашему уединению. А мне не придется придумывать дочке небылицы о том, чем занимается папа с другой тетей.

– Этого не будет, – сказал жестко – Никаких отдельных домов. Все подумают, что жены не смогли поладить. Что скажут родственники? Соседи? Друзья? Что в моей семье нет лада? Нет уважения? Я не позволю, чтобы из-за твоих нелепых обид рушилась слава рода.

Я сжала губы.

Он продолжал, уже тише, но с еще большей уверенностью:

– Ты должна быть старшей. Мудрой. Подать пример. Терпение – вот что отличает настоящую жену. И, если хочешь знать, все остальные тоже смотрят на тебя. Если ты не справишься, опозоришь семью. Разве ты хочешь этого для людей, которые тебя приняли как родную? Мама. Отец. Расул. Разве они для тебя ничего не значат? Неужели женские обидки важнее?

– Я поняла тебя, – помертвевшим голосом отозвалась я. – Доброй ночи. Если сможешь спасть спокойно.

Развернувшись, я пошла прочь.

Хлопнула дверь за спиной. Потом раздался еще один хлопок и послышались быстрые шаги.

– Постой, сестра! Нам надо поговорить.

Стиснув челюсти, я остановилась.

Меньше всего мне хотелось сейчас разговаривать с Мадиной.

Она была без платка, в длинном шелковом халатике. Ее черные волосы волнами рассыпались по плечам. Выглядела Мадина смущенной и взволнованной.