– Я хочу тебя предостеречь. Он не такой, каким ты его видишь. Он обманет тебя, наобещает с три короба, луну да звезды с неба, овладеет тобой, а потом оставит у разбитого корыта.

– Ты говоришь странные вещи. Расул всегда относился ко мне как к сестре. Твоя ревность на пустом месте.

Эмир рассмеялся.

– Вот ты наивная! Он уже вьется вокруг тебя. А после идды станет настойчивей. Знаешь, почему? Не потому, что ты ему нравишься. А чтобы сделать больно мне, чтобы уделать меня. Мстит за то, что он был старшим, а я любимым. Я проказничал, а наказывали его. Он же ненавидит меня так, что убить готов. Ты для него просто трофей.

– Не говори ерунды, – я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

Он забежал вперед, не давая пройти.

– Да пойми ты, глупая, я же предостеречь тебя хочу. Если он позовет замуж, трижды подумай. Как считаешь, почему он не женился за все эти годы? Он до сих пор любит Зару. Ее насильно выдали за другого. А он поклялся ей, что будет ждать ее всю жизнь. Как только с ее мужем что-нибудь случится, он женится на ней. Он сам рассказал мне об этом. Больше никто не знает, кроме меня.

Я предполагала что-то такое, да и тетушки выдвигали похожую версию. Но почему-то сейчас, когда я услышала эту историю из уст Эмира, в груди что-то болезненно потянуло.

Должно быть, Эмир что-то увидел в моем лице, раз продолжил с воодушевлением:

– Он ждет, Амира, и ты для него – просто замена, жалкая тень Зары, чтобы заполнить пустоту, пока она не освободится. Ты – способ забыться и уязвить меня. Не верь ему, чтобы он ни говорил, – в его голосе промелькнуло что-то похожее на сочувствие. – Я видел, как он тайком смотрит на ее фото в телефоне, возможно, даже переписывался. Чем хочешь, поклянусь. Он женится на ней. Она будет его единственной, а ты останешься соломенной вдовой. Не соверши ошибку, не верь.

Руфина встретила меня крепкими объятьями.

– Соскучилась, дочка. Как прошло все? Спокойно?

Я кивнула.

Не рассказывать же ей, что устроил Эмир. Все же она мать, и ей будет неприятно слышать об этом.

– Ну иди скорей к столу, голодная же, – она потянула меня за руку на кухню.

За столом уже сидела Айза, болтая ногами и уплетая пирожки, испеченные бабушкой специально для нее. Лейла лежала в переноске на кухонном уголке и что-то активно рассказывала на своем, детском, размахивая кулачками и пуская пузыри.

Руфина любовно потрепала Айзу по кудряшкам.

– Ешь, внучка, ешь. Поди, Зайнаб вас так не балует.

– Она не умеет печь пирожки, – с набитым ртом пожаловалась Айза.

– Привыкли к ней? – взглянув на меня, спросила Руфина. Ее голос дрогнул, будто она боялась услышать жалобы на Зайнаб.

Я кивнула.

– А я иногда обижаюсь, как скажет что. Совсем за языком не следит. Привыкла одна жить. Давно схоронила она и мужа, и детей всех. Звали мы ее поближе к городу. Все же тяжело ей в ауле. Не хочет, говорит там спокойнее. И тебе там спокойнее будет, – вдруг сменила тему Руфина. – Тетки, как только Эмир переехал, зачастили к нам. Все выведать хотели, почему да отчего и куда ты делась. Уже слухи пошли, что мы тебя выгнали, что скрываем что-то. Свои же языками и чешут, – Руфина вздохнула и покачала головой. – Тут тебе и на улицу выйти не дали бы, пристали бы с расспросами, да и дома от них не спряталась бы.

– Вы правы, мне там спокойнее. Расул привез швейную машинку, и мне теперь не скучно, обновляю гардероб Зайнаб, – не без гордости сказала я.

– И она согласилась? – от удивления всплеснула руками Руфина. – Как мужа схоронила, черное не снимает. Все одно носит. Будто и не переодевается никогда.

– Согласилась. И знакомым рассказала, когда в магазин ходила. Теперь Зайнаб ворчит, что у нее проходной двор. Люди приходят, кому брюки подшить, кому юбку подрубить. Благодарят продуктами. Кто мед принесет, кто мясо.

Руфина слушала, улыбаясь, до тех пор, пока я не сказала:

– А я бы там и осталась. Детям привольно, – подумав про себя, что Эмир туда ездить не станет.

Свекровь изменилась в лице, улыбка исчезла, губы задрожали.

– И думать не смей. Что ж мы внучек совсем видеть не будем? Я Азамата прошу подыскать дом поближе, а ты в глушь решила забраться! Мы как были твоей семьей, так ей и останемся. Где это видано, чтоб дочь жила одна вдали от родительского дома?

Я уже пожалела, что опрометчивые слова сорвались с губ.

Руфина поставила локти на стол и спрятала лицо в ладонях, потом резко отняла руки от покрасневших глаз.

– Вообще не отпущу тебя тогда, вот тут и будешь всю идду! Ни один гость порог не переступит, покой твой не потревожит.

– Нет, мам. Меня Зайнаб ждет, да и заказы дошить нужно.

– За мед да лепешки! – Руфина покачала головой. – Здесь деньги тебе будут хорошие платить. Я кому надо скажу, к тебе очередь выстроится, раз уж не терпится работать начать.

– Я вернусь, мам.

– Вот то-то же, – взгляд Руфины потеплел. – А то останусь, останусь. Жуй пирожок.

Уезжали с Азаматом так, чтобы он успел вернуться до сумерек.

Руфина набила багажник картошкой, закрутками, положила тушку молодого ягненка, завернутую в ткань, чтобы мы не голодали.

Прощаясь, стала сокрушаться, что Расула целый день не было дома и он так и не смог с нами повидаться.

– Расстроится, наверное, – вздохнула она, вытирая глаза уголком платка. – Ну, может, свидитесь еще. Все равно в город после идды вернешься.

– Не расстроится, – успокоила ее Айза, радостно прыгая на месте. – Он к нам приезжает.

– Да, говорил он, что машинку и телевизор привозил, – кивнула Руфина.

– Каждый день приезжает, – не унималась Айза.

Руфина нахмурилась и посмотрела на меня, ожидая объяснений.

– Расул у нас бывает часто, – подтвердила я.

– И что же он у вас делает? – Руфина обратилась не ко мне, а к дочке.

– Дрова колет, воду носит. Забор чинит. Его жера-баба заколдовала, превратила в помощника, – шепотом поведала Руфине Айза. – Он ей все-все делает.

– Плохого Зайнаб не допустит, – вздохнув, проговорила Руфина. – Она строгих правил.

Подозрения Руфины были неприятны, но теперь я и сама задумалась: а вдруг Расул приезжает не для того, чтобы помочь одинокой старушке? Вдруг Эмир прав, и причина его визитов во мне? Раньше у меня такой мысли и не возникло бы, но Эмир говорил с такой убежденностью, с таким жаром, будто у него не было ни капли сомнений в своей правоте.

– Амира, – голос Руфины прозвучал назидательно, она взяла меня за руку и крепко ее сжала. – Я доверяю тебе, дочь. Помни об этом.

– Я чту традиции, мама. И уважаю Расула как брата.

Несмотря на то, что мы попрощались с Руфиной тепло, все же чувствовалась какая-то напряженность. Новость о том, что Расул часто бывает у нас, свекровь явно не обрадовала.

Всю дорогу до аула я прокручивала в голове слова Эмира. Он-то почему-то был уверен, что его брат стремится заполучить меня. И даже с чего-то решил, что Расул позовет меня замуж. Может, он видит то, чего не вижу я?

Но нет… Расул всегда относился ко мне по-доброму, как к сестре. Не было ни намеков, ни прикосновений. Ничего, что выдало бы запретные чувства.

Эмир просто пытался задеть меня, поняв, что я нисколько не жалею о том, что мы разводимся.

Но как бы то ни было, слова Эмира посеяли во мне зерно сомнений.

Теперь я исподтишка следила за Расулом, когда он возился с Айзой в гостиной. Поймав очередной его взгляд, чувствовала неловкость. Я стала замечать, что он слишком часто на меня смотрит.

Я даже думала уходить в свою комнатушку на время визитов Расула. Он же к Айзе и Зайнаб приезжает. Так зачем ему мое присутствие?

Но, с другой стороны, почему я должна избегать встреч, если в них нет ничего зазорного?

Если я вдруг начну прятаться, не подумает ли он, что я стала чувствовать к нему что-то непозволительное?

В каждом слове, в каждом взгляде Расула я теперь видела скрытые смыслы.