Соседи махали нам руками.

Со всех концов улицы слышались поздравления. С Новым годом! Счастья! Мира! Любви!

А я смотрела на своих девочек и любимого мужчину рядом и думала, что это и есть счастье. Простое, земное. И большего мне не надо.

После мы уложили дочек спать. Я убаюкивала Лейлу, а Расул читал сказки Айзе.

Нет. Она не звала его отцом. Но их отношения стали такими же, как до нашей свадьбы.

– Уложила? – тихонько спросил Расул, заглянув в спальню.

Я кивнула и осторожно переместила спящую Лейлу в кроватку.

– У меня есть для тебя подарок, – стараясь как можно меньше шуметь, я достала коробочку из ящика тумбочки.

– У меня тоже есть, но он в моей комнате.

Мы переместились к нему, сели на кровать.

Немного смущаясь, протянула Расулу подарок. Он аккуратно открыл коробочку. На черном бархате лежали запонки из белого золота с рубинами глубоко бордового цвета.

– Нравится? – с надеждой спросила я. – Я сама на них заработала, шитьем.

– Амира, ты… – он не договорил, потянулся ко мне и поцеловал меня в щеку. – Спасибо, – сдавленно шепнул.

Мне показалось, что он тронут подарком. А точнее, тем фактом, что я проводила долгие часы за машинкой, чтобы заработать на подарок для него.

– А вот мой, – он встал с кровати и взял с письменного стола небольшую удлиненную коробочку и бумажный конверт.

Я развязала ленточку и приподняла крышку. Расул тоже подарил мне ювелирное украшение – золотой кулон с секретом. Если нажать на маленькую защелку, кулон раскрывался как книжка. А внутри были крошечные фотографии Лейлы и Айзы, выполненные по эмали.

На той стороне кулона, что должна касаться кожи, я заметила гравировку: «Мои девочки. Мое сердце».

– Это очень мило, спасибо, – прошептала я, любуясь подарком.

– Это еще не все, – Расул помахал передо мной конвертом. – Угадаешь что здесь?

– Сертификат? Семейная путевка?

Расул качал головой и улыбался.

– Сдаешься?

Я кивнула. Зачем меня мучить? Просто отдал бы и все.

Расул протянул конверт.

– Уверен, тебе понравится.

Из конверта, абсолютно белого и безликого, я достала две зеленые бумаги. Свидетельства о рождении моих дочерей – Махмудовой Айзы Расуловны и Махмудовой Лейлы Расуловны.

Наших дочерей.

Слезы ручьями потекли по щекам. Я уже не верила, что это случится. Это было настоящее чудо.

Я смотрела на Расула сквозь пелену слез и не могла ничего сказать.

– Теперь вы всецело мои. И даже тень Эмира не коснется нашей семьи.

Я как драгоценность отложила свидетельства в сторону, чтобы не закапать их слезами, а Расул прижал меня к себе, успокаивая.

– Как ты это сделал, Расул? – спросила я, отплакавшись. – Эмир просто так не сдался бы.

– Ты правда хочешь это знать? – поморщился Расул.

– Да. Я хочу, чтобы в нашей семье не было недомолвок.

– Ну, если коротко: у меня было много акций нефтедобывающей компании, теперь их нет.

– Ты подкупил его.

– Получается так, – вздохнул Расул.

Зная аппетиты Эмира, можно только представлять за какую сумму он продал дочерей.

– Сколько? – все же спросила я.

– Давай не будем вдаваться в подробности. Разве это имеет значение?

На глаза снова навернулись слезы.

– Но-но, – Расул нежно провел по щеке, вытирая влагу. – Я, конечно, стал беднее, но не настолько, чтобы это оплакивать. Ты и девочки для меня дороже любых денег. Ну что ты, перестань, – он притянул меня к себе и крепко обнял. – Знал бы, что ты так расстроишься, не говорил бы.

– Я не из-за денег, – всхлипнула я. – А потому что ты такой.

– Какой?

– Такой, – уткнулась носом в его рубашку, вдыхая терпкий аромат его парфюма.

Сердце затапливало волнами нежности. Я не знала, как выразить свои чувства. Наверное, нет таких слов, чтобы передать всю гамму, охватывающих меня эмоций и их глубину.

Какое-то время мы сидели, обнявшись.

С улицы доносились отголоски редких залпов.

– Спать пойдем? – тихо спросил Расул.

Я покачала головой.

– Давай останемся здесь. Не хочу, чтобы Лейла проснулась.

Расул отстранился, внимательно посмотрел на меня:

– Я правильно понял?

Моей решимости хватило на легкий кивок.

Он вздохнул:

– Амира, ты не обязана. Если это из-за свидетельств…

Я приложила палец к его губам, заставляя замолчать.

– Ты мой муж, ты отец моих детей. Сколько можно бегать от близости? – я сглотнула. – Я боялась. И до сих пор боюсь. Но мне надоело бояться призраков прошлого. Я люблю тебя и хочу быть полностью твоей.

Я потянулась к его губам своими. Нежно коснулась их, вкладывая в этот невинный поцелуй благодарность судьбе за то, что подарила мне такого мужчину, и обещание всецело принадлежать ему. Но Расул не дал мне отстраниться, притянул, углубляя поцелуй.

И когда я ответила на него, мир поплыл. Руки сами обвили его шею, пальцы запутались в волосах на затылке.

Расул тихо выдохнул мне в губы – почти стон, от которого по спине пробежала дрожь. Его ладонь скользнула вверх по спине, прижимая меня еще ближе, и я ощутила, как сильно бьется его сердце – так же часто, как мое.

– Любимая моя, желанная, – от его горячего шепота по шее побежали мурашки.

Судорожно вздохнув, он оторвался от меня. Встал с кровати и подошел к двери. Щелкнул замок и погас свет как знак того, что сейчас между нами наконец-то рухнут все преграды.

Мы слишком долго шли друг к другу, но теперь нас никто не разлучит – ни люди, ни прошлое, ни мы сами.

И я не верила в это – я это знала наверняка.

Прошло четыре года

Золотистый солнечный свет пробивается сквозь густую листву старых кленов и каштанов. Легкий ветерок колышет листву. Лето выдалось жарким, но густые кроны деревьев дарят спасительную прохладу.

В парке сегодня многолюдно. Не только нас посетила идея провести выходной день, прячась от городской духоты в тени.

То тут, то там дети бегают по газонам, запускают воздушных змеев или гоняют мяч, их смех звенит, как колокольчики.

Фонтаны бьют прохладными струями, брызги искрятся на солнце. Откуда-то доносится музыка уличных артистов и звуки немного фальшивого, но душевного пения.

Моя рука в руке Расула. Наши пальцы переплетены.

Впереди на ярко-салатовом самокате наш сынок, Рашид.

Он совсем большой. Ему уже скоро три.

Он то уезжал на несколько метров вперед, то возвращался к нам, чтобы сказать что-то важное.

Вот и сейчас вернулся, остановился и показал пальцем в сторону.

– Беочка! Беочка! Поймай, папа!

Я улыбнулась и посмотрела на Расула. Как выкрутится? Папа же у нас всемогущий, может все. Даже хомяка Айзы воскресил. На самом деле купил нового, потратив почти весь день на поиск похожего.

– Боюсь, белочке это не понравится, – усмехнулся Расул.

– Понраится, – уверенно настаивал на своем сынок.

– У нее есть маленькие детки, и они будут переживать, куда делась их мама, – пришлось немного помочь Расулу.

– Ну, ладно, – печально вздохнул Рашид и снова умчался вперед.

– Осторожнее, смотри куда едешь, – крикнула ему вслед.

Айза и Лейла убежали за сладкой ватой. Ларек, где ее продавали, находился на центральной аллее, недалеко отсюда. Девчонки изъявили желание проявить самостоятельность, а мы медленным шагом продолжили прогулку.

Айзе недавно исполнилось девять. Лейле – меньше чем через полгода будет пять. Следующей осенью Айза пойдет в третий класс. Учится на пятерки, но к поведению есть вопросы – много болтает на уроках, с кем бы ее ни посадили. Уж не знаю, в кого она такая. Но лучше пусть болтает, чем замыкается в себе. Я не перенесу, если это еще когда-нибудь повторится.

– Мама! Папа! – услышав голос Лейлы, я обернулась.

Девочки бежали к нам, держа в руках огромные розовые облака ваты.

– Рашид! Вернись. Смотри, кто там, – Расул окликнул сына.

– Папа! Папа! – кричала Айза, смеясь и размахивая руками.