Убедившись, что все в порядке, я вернулась к халве.

К полудню начали стекаться гости. Шум, смех, аромат духов и шелест пакетов с подарками заполнили дом. И мужчины, и женщины склонились над люлькой Лейлы, поставленной на диване в гостиной, и соревновались в комплиментах.

– Ой, гляньте, какие реснички! Настоящая куколка!

– Спит, как ангел. Пусть растет на радость!

– Аллах дал вам настоящую красавицу!

Руфина сияла от гордости за внучку так, будто в том, что она появилась на свет исключительно ее заслуга.

– А как Мадина? – спросила тетка Сакина. – Освоилась?

– Очень хорошо, – смущенно опустила глаза Мадина. – Мне тут все как родные. Мама учит меня домоводству. Вчера я столько советов услышала, сколько не получала за всю жизнь. Я очень стараюсь быть хорошей хозяйкой.

– Молодец! – похвалили ее. – Вот умница!

– Ну, невестка, – протянула старая тетка Зухра, поправляя платок, – а с Амирой ты поладила? Не тяжело вам вдвоем в одном доме?

– Амира добрая девочка, – отозвалась Мадина, мягко улыбнувшись. – Очень уважительная. Всегда спросит, нужна ли помощь. Я никак плохого слова о ней сказать не могу.

Ее голос был тихим, скромным, будто она боялась сказать лишнее. Гости слушали внимательно.

– Это хорошо, – кивнула тетушка Залина. – Между женами лад – это мир в доме. А то иной раз невестки как кошки друг с дружкой…

Мадина покраснела, опустив глаза.

– Нет, что вы… Амира – первая жена. Старшая. Я с уважением к ней отношусь. Она ведет дом так, как надо. Я учусь у нее.

Вокруг раздалось одобрительное "м-м".

– Эмир молодец, – произнесла Зухра, взглянув на него. – Хорошо выбрал жен. Обе хозяйственные, тихие, аккуратные. В доме порядок, уют. Видно, что он все с умом устроил.

Мадина слегка опустила ресницы, будто ей неловко принимать подобную похвалу.

– Мы стараемся, – тихо сказала она. – Эмир – хороший муж. Заботливый. Он заслуживает того, чтобы в доме был лад. Амира много делает для всех нас. Я… я только помогаю, чем могу.

Ее голос звучал так искренне, что у любого постороннего сердце бы дрогнуло. Только я чувствовала лживость ее натуры.

Как по команде тетушки закивали, зацокали, заулыбались.

– Вот это правильно говоришь, доченька! Молодец! Такой настрой надо хранить. С такой кротостью далеко пойдёшь.

– Да, да, цените друг друга, – поддакнула Сакина. – Большой дом – сильный род. Здесь лад – на вес золота.

Мадина скромно улыбнулась им, как девочка, которую похвалили за хорошее поведение.

По гулу одобрения было видно, что родственники приняли выбор Эмира.

Гостей попросили к столу.

Закуски мы расставили до прихода гостей. Руфина попросила Мадину выложить хинкал на блюда.

– Сама Мадина готовила, старалась невестка, – сказала она.

Гости набрали себе, начали есть, и тут по цепочке пронесся неловкий шепот. Кто-то покашлял, кто-то промолчал, но было видно: что-то не так.

– Ой, Мадиночка, – протянула Фатима, пытаясь говорить с улыбкой, но голос все равно дрогнул, – хинкал у тебя... с характером вышел.

– Соленый до безобразия, – не выдержала Сакина, отпивая воду. – Гольная соль. Видно, сильно, Эмира любишь.

Зухра переглянулась с соседкой, прищурилась:

– Наверное, ты, Мадиночка, забыла, что его уже солила, а? Ничего, все приходит с опытом.

В глазах Мадины заблестели слезы.

– Он был нормальным, мама пробовала, сказала, что все хорошо. Не знаю, как так вышло. А-а-а… – произнесла она, будто что-то внезапно вспомнила, – я ведь выходила из кухни и просила Амиру присмотреть за хинкалом. Сестра, ты ведь не могла испортить хинкал намеренно? Наверное, ты просто забыла, что я его уже солила и посолила еще раз.

По спине прошел холодок. Эта змея подставила меня. Острыми булавками в меня впились осуждающие взгляды. И что бы я сейчас ни сказала, гости уже для себя решили, что виновата я.

– Я не солила хинкал. Клянусь. Я только уменьшила огонь. Для чего мне портить праздник в честь своей дочери?

Я окинула всех прямым взглядом, подняв подбородок. Мне нечего было скрывать, я не портила хинкал, как то хотела представить Мадина.

– И думать тут нечего, Амира прекрасно готовит. За столько лет ни одного нарекания не было, – довольно жестко сказала Руфина.

Она явно догадалась, что произошло на самом деле.

– Конечно, – льстиво пропела Сакина. – у нашей Амиры золотые руки, она не могла испортить блюдо. Но если бы я плохо знала Амиру, я бы подумала, что она нарочно пересолила хинкал, чтобы выставить Мадину неумехой. Ее бы никто не заподозрил, и это ей сошло бы с рук. Но я так никогда не подумаю, потому что Амира добрая и смиренная жена.

– Язык прикуси, – грубо отрезала Руфина. – В этом доме никто не строит друг другу козни. Свои домыслы оставь при себе. Кушай лучше шашлычок, дорогая, на хинкале свет клином не сошелся.

– Не надо ссориться, это я во всем виновата, – всхлипнула Мадина. Казалось, что она сдерживается изо всех сил, чтобы не разрыдаться. – Я посолила и забыла. Пусть так будет. Это лучше, чем ссора в такой светлый день.

Руфина посмотрела на нее испепеляющим взглядом.

– Ты тоже ешь, невестка. А то совсем худая стала, скажут, что свекровь тебя не кормит.

– Хорошо, мама, – потупила глазки Мадина. – Вы такая заботливая. Мне очень повезло с вами.

– А шашлык и правда что надо, – сказал кто-то из мужчин. – У Азамата рука набита. Что говорить.

– Не я в этот раз делал, – Азамат не без гордости кивнул на сына. – Расул.

Тетушки тут же стали расхваливать шашлык на все лады. Хинкал был забыт.

– Амира, а ты почему не ешь? Тебе не понравился шашлык?

Я вздрогнула от неожиданного вопроса Расула. Его голос вернул меня к реальности, я поняла, что сижу над тарелкой, бесцельно ковыряя запеченные овощи вилкой.

Пришлось отрезать кусочек мяса и отправить в рот.

– Вкусный. Очень.

Расул улыбнулся так, как будто одно мое слово было важнее для него, чем все хвалебные оды в честь шашлыка, льющиеся со всех концов стола.

О каких глупостях я думаю. Вряд ли это так на самом деле.

Из гостиной раздался плач Лейлы.

Извинившись, я вышла из-за стола.

– Я уложу дочь и вернусь.

Эмир тоже поднялся.

– Я помогу тебе.

Я достала хныкающую дочь из автолюльки.

– Мы ничего не делали. Она сама! – крикнул какой-то мальчик. Детям накрыли низкий столик у окошка, чтобы они могли спокойно общаться и не мешали взрослым.

– Не переживай, я видела, – улыбнулась ему и взглянула на Айзу, та была увлечена поеданием сладостей. Хоть кто-то из нашей семьи чувствовал себя совершенно счастливо в этот день.

Эмир следовал за мной. Интересно, с чего бы такая забота? Хочет показать, какой прекрасный отец?

Только войдя в комнату и обернувшись на Эмира, я поняла, что именно заставило его подняться со мной. Не желание показаться хорошим перед людьми и не искренняя забота. Злоба.

Его лицо было напряжено так, будто было высечено из куска скалы.

Губы сомкнулись в узкую линию. Брови сошлись на переносице.

Я уложила Лейлу в кроватку и сунула в рот соску, поняв, что сейчас мне будет не до кормления.

– Я думал, что ты умнее, – криво усмехнувшись, сказал он.

– Не понимаю, о чем ты.

– Все за столом поняли, кто испортил хинкал. И тетушке Сакине хватило смелости озвучить это. Это твоих рук дело. Ты решила опозорить Мадину перед людьми. Не знал, что ты можешь так опуститься из-за своей гордыни. Хочешь показать, что ты лучше ее? Это выглядит жалко, будто ты хватаешься за мой пыльный башмак, пытаясь удержать меня.

– Я не солила хинкал. Ты слеп в своей любви.

– Хотя бы при мне не притворяйся. Ты настроила родителей против Мадины. Вы вечно шепчетесь с мамой на кухне, а потом она придирается к Мадине по пустякам. Как бы Мадина не старалась, ей все не так. Отец, как глупому мальчишке, читает мне нотации, что я не отношусь к вам равноценно и справедливо. Откуда у него такие мысли? Не от того ли, что ты бегаешь жаловаться к нему? Ты обезумела в своей ненависти к бедной девушке, которой и так тут не сладко.