Тишина настораживала. Она же голодная! И сейчас должна кричать, требуя еду.

Липкий страх за ребенка опутал меня.

Я вытянула шею, заглядывая в люльку.

– Ее там нет. Она сыта и спит в моей комнате.

– Но как? – я хлопала глазами. – Зачем?

– Ночью она ревела на весь этаж. Что мне оставалось делать?

– Я ничего не… – хотела сказать «не слышала», но осеклась. Я все слышала, только не смогла проснуться.

– Знаю. Ты была горячая как печка. Даже бредила. Маму звала. Я дал тебе лекарство.

– Ты был здесь один? Ночью? Но это же…

– Хальва? Нет. Если человеку грозит опасность, то спасение жизни в приоритете. Неужели если бы мне было плохо, ты не стала бы мне помогать, чтоб не нарушить правила?

– Стала бы. Но это другое… – пробормотала я, уставившись на свои колени.

Он усмехнулся.

– Спускайся к завтраку, – захлопнул за собой дверь.

Он гладил меня вчера по голове. Называл милой. Или мне это приснилось?

Нет. Расул не такой. Он никогда бы не позволил себе неподобающего поведения. Это у меня все перепуталось, кошмар и явь.

Но чем больше я убеждала себя, что этого не было, тем сильнее сомневалась.

За завтраком собралась вся семья. Руфина выглядела измотанной, а Айза щебетала как птичка в саду, будто и не болела.

Я поцеловала ее и прижала к себе. Успела соскучиться.

– Мама! А мы с папой говорили! Папа сказал, что привезет мне много подарков! Скорее бы он приехал! – от нетерпения она заерзала на стуле. – А тетя Мадина мне улыбалась и рукой махала. Сказала, что я красивая и ей не терпится со мной познакомиться. Тебе тоже не терпится?

Меня аж перекосило. Хорошо, что я отошла к чайному столику и никто не видел моего выражения лица.

– Конечно, не терпится, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Как быстро дочка забыла свою обиду на отца. Стоило ему сказать о подарках, так и Мадину готова принять.

Может, это и к лучшему. Будет меньше переживать.

После завтрака я осталась мыть посуду, а остальные разошлись по комнатам.

Я почти закончила с уборкой на кухне, когда вошел Расул и направился к выходу на веранду.

– Расул, подожди! – окликнула его, повинуясь внезапному порыву.

Он остановился.

Наспех вытерев руки о полотенце, я подошла к нему ближе.

– Хочу у тебя спросить, ты гладил меня по волосам ночью?

Стыдно было спрашивать о таком. Щеки тут же обдало жаром.

Лицо Расула осталось невозмутимым.

– Я трогал твой лоб, чтобы проверить, насколько он горяч. Остальное тебе, должно быть, приснилось.

– Прости, – пробормотала я. – Ты никогда не поступил бы так. Зря я спросила.

Как же неловко!

– Ничего страшного. Забудь.

Хорошо, что про «милую» не спросила, а то было бы стыдно на него глаза поднять.

Настал день возвращения из путешествия. Меня трясло от одной мысли, что сегодня я встречусь с мужем и его новой женой. Я почти привыкла к спокойному укладу жизни без его присутствия, а теперь снова все менялось и уж точно не в лучшую сторону.

От тревоги спасала только работа, позволяя ненадолго забыться. Руфина с рассвета затеяла грандиозную уборку в доме: мыла окна, натирала зеркала до блеска, драила полы, чистила духовку. Решила не оставить ни единой пылинки к приезду невестки. Я во всем помогала ей, прерываясь лишь на кормления Лейлы.

Забот было много, нужно было еще приготовить ужин. Не с тем размахом, как мы готовим, когда принимаем гостей, но и не повседневный. Все же возвращение сына из свадебного путешествия – важное событие.

– Ох, приехали! – всполошилась Руфина, услышав громкий сигнал клаксона за окном. Она отложила нож, которым резала зелень для соуса и отерла руки о фартук. – А я же потолки на втором этаже не проверила! Вдруг там паутина свисает?

– Мама, там все нормально. А если бы даже там и была паутина, никто бы и не заметил. Они же устали с дороги.

– Да? – с сомнением переспросила она. – Умеешь ты успокоить, дочка.

Не знаю, насколько мне удалось успокоить Руфину, но у меня внутри все дрожало.

Я не представляла, как произойдет наша встреча, как мне держаться с Мадиной.

–Айза, – заголосила Руфина. – Папа приехал!

Практически в ту же секунду на лестнице послышался топот, как будто в нашем доме вдруг завелся табун лошадей.

– Не беги, упадешь! – крикнула я без особой уверенности, что дочь послушается.

– Ну пойдем, пойдем встречать, успеешь еще нарезку сделать, – потянула меня за руку Руфина.

– Азамат, Расул! Пойдем Эмирчика встречать! – зычный голос Руфины разнесся по всему дому.

Мы высыпали на крыльцо.

Я стояла за спиной Азамата, не желая выходить вперед.

Сердце отчаянно стучало, колени и руки дрожали.

Я думала, что смирилась, переболело, но нет.

Смотрела, с каким счастливым видом они идут по мощеной дорожке, и душа падала в пропасть.

Они тащили чемоданы на колесиках, улыбались и обменивались взглядами. Полная идиллия.

– Папа! Папочка! – закричала Айза и прямо в домашних тапочках бросилась навстречу мужу. Он отпустил ручку чемодана и подхватил дочь на руки.

Она обвила руками его шею, потерлась о щеку.

В груди защемило от этой картины, в горле образовался ком. Я украдкой смахнула влагу с ресниц.

– Я так ждала тебя! Так ждала! А ты привез мне подарочки? – проворковала она, прижимаясь к нему.

– Конечно, принцесса, – улыбнулся Эмир.

Мадина стояла рядом и улыбалась так сладко, будто эта сцена вызвала у нее приступ умиления.

Эмир перехватил Айзу одной рукой, второй взялся за чемодан, и неспешно двинулся к крыльцу. Мадина шла следом, отставая на полшага.

Руфина нетерпеливо спустилась со ступенек.

Он поздоровался с ней и приобнял, не спуская Айзу с рук.

– Наконец-то все дома, – сказала Руфина, шмыгая носом.

Мадина почтительно поздоровалась с ней, слегка наклонив голову.

Расул и Азамат тоже спустились с крыльца, чтоб поздороваться.

Я осталась стоять на том же месте, не шевелясь.

Мне следовало поприветствовать мужа, но ноги приросли к полу и не хотели слушаться. Я будто окаменела.

Эмир мазнул взглядом по крыльцу и увидел меня.

На миг его улыбка дрогнула, будто он только сейчас вспомнил, что я вообще существую в этом доме. Айза все еще висела у него на шее, болтая ногами, но он медленно опустил ее на землю.

– Айза, иди к бабушке, – тихо сказал он дочери и легонько подтолкнул ее в сторону Руфины.

Мадина тоже посмотрела на меня. Её взгляд был спокойным, почти безмятежным, но в нем читалось что-то вроде вежливого превосходства. Она чуть поправила прядь волос, выбившуюся из-под легкого платка, и осталась стоять чуть позади мужа, как положено «младшей».

Эмир поднялся по ступенькам и остановился напротив меня.

– Ассаламу алейкум, Амира, – произнес он ровно, без малейшей нотки тепла.

Я сглотнула ком в горле.

– Ва алейкум ассалам, – выдохнула еле слышно.

Он подошел ближе. Запах его туалетной воды, той самой, которую я подарила ему впервые на годовщину нашей свадьбы и которой он не изменял, ударил в нос, и внутри все перевернулось. Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть, как он стоит передо мной чужой и одновременно до боли родной.

– Как дела? – спросил он, будто он никуда и не уезжал, будто не отсутствовал целый месяц.

– Нормально, – ответила я, глядя куда-то в район его плеча. – Лейла спит. Дети не болеют.

Он кивнул. Повисло тяжелое молчание, будто нам совершенно не о чем говорить.

Мадина подошла и встала рядом с ним – не вплотную, но достаточно близко, чтобы всем было понятно: она здесь не гостья. Ее рука легко коснулась его локтя. Легкое, почти невесомое прикосновение, но мне показалось, что она вонзила в меня нож.

– Ассаламу алейкум, сестра, – сказала она мягко, с легкой улыбкой. Сестра.

От этого слова внутри все сжалось.

– Спасибо, что присматривала за домом, – добавила она.