– Я будто спала все это время, а потом меня резко разбудили, но я не проснулась, а оказалась в кошмаре. И вот наконец кошмар закончился. Я была бы счастлива никогда не видеть Эмира, но это невозможно. Он отец моих детей, и мы будем сталкиваться, как бы мне этого не хотелось.

Лицо Расула просветлело. Он улыбнулся. Неужели он думал, что после всего, что сделал Эмир, у меня могут остаться к нему добрые чувства? Все, что я испытываю, это страх, что он может причинить вред моим дочкам.

Хотя бы с тем, что я чувствую к Эмиру, у меня была полная определенность.

– Знаешь, в детстве, когда я чего-то боялась, грозы или темноты, я забиралась к бабушке в кровать, она меня обнимала и страхи отступали. Обними меня, я так устала бояться.

Я отвернулась от Расула и прижалась к нему спиной, а он обнял меня. От тепла его тела мне и правда стало спокойней. Это казалось таким естественным, будто я каждую ночь засыпала в его объятьях.

– Чего ты боишься? – услышала над ухом шепот Расула.

– Что он заберет Айзу и Лейлу, – я не сдержала всхлип.

– Я не позволю этому случиться, – он замолчал, а через пару минут в тишине прозвучали его слова: – Если ты согласна, чтобы я стал отцом девочкам, я удочерю их.

– Но как? Эмир никогда от них не откажется.

Как бы там ни было, он всегда тепло относился к Айзе. Да, он не звонил ей после развода, но при живом общении они хорошо ладили.

– Это уже моя проблема. Спи, – легонько поцеловал меня в плечо.

Возможно, ночью я и меняла положение, но проснулась в объятьях Расула. Приятных, что уж отрицать. Хотелось еще немного понежиться, но Расул, почувствовав, как я заворочалась, хрипло шепнул:

– Доброе утро, – и отстранился от меня.

Я потянулась к телефону. Одиннадцатый час. Я никогда не позволяла себе так долго спать.

Новых сообщений от Руфины, кроме вчерашнего, о том, что с дочками все в порядке, не было.

– Надо за девочками ехать.

Я никогда не оставляла Лейлу так надолго без своего присмотра.

– Позавтракаем и поедем. Ставь чайник, – отозвался Расул.

К завтраку Расул спустился уже переодевшись. Зато я успела только умыться и привести волосы в порядок. Хорошо, платье практически не помялось. Никаких вещей я с собой не брала.

Завтрак вышел довольно скудным. С ужина остались багет, мясная нарезка и сыр. Так что, кроме бутербродов, я ничего не смогла придумать.

– Вкусно. Спасибо за завтрак, – Расул отпил чай из кружки.

– Не думала, что ты такой врунишка, – улыбнулась я, чувствуя, как щеки краснеют от одного его взгляда.

– Все, что бы ты ни приготовила, для меня будет вкусным. А когда ты улыбаешься, становится еще вкуснее.

Пока я думала, что ему ответить, он вдруг продолжил, но уже серьезным тоном:

– Нам нужно подать заявления в ЗАГС. Я хочу, чтобы ты была моей женой не только перед Всевышним, но и перед законом. Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее я смогу заняться удочерением.

Я кивнула.

– Не знаю, как тебя и благодарить за то, что ты для нас делаешь.

Расул шумно выдохнул и с осуждением посмотрел на меня:

– Ты опять за свое? Готовь мне каждое утро завтрак. Считай, что я делаю добрые дела за еду.

Нас встретила только Руфина. Азамат был на работе.

Она сразу же потащила нас к столу.

– Мы только что позавтракали, – взмолилась я.

– А уже обед, – отрезала Руфина. – Нужно все делать вовремя.

– Мы чай с тобой попьем, мам, – нашел компромисс Расул.

– Чай – это вода, – веско заявила она, но пошла ставить чайник.

Лейла ползала по ковру в гостиной и с радостью ломала башенки из кубиков, которые для нее строила Айза.

Увидев меня, Лейла расплылась в широкой улыбке, показывая два нижних резца и заливая ковер слюной. Она забыла о кубиках и поползла ко мне, высоко отрывая ладошки от пола.

Я подхватила ее на руки.

Она тут же принялась слюнявить мне плечо.

– А где вы были? – спросила Айза, венчая башенку желтым конусом.

– В новом доме, – сглотнув, ответила я. – Мы теперь будем жить там.

Я не говорила Айзе о том, что мы с Расуом женимся. Во-первых, я не знала, как это безболезненно донести до дочки. А во-вторых, я не хотела, чтобы она случайно в разговоре выдала кому-нибудь наш секрет. Тем же тетушкам или Эмиру, если он вдруг позвонил бы ей.

– А я не хочу никуда переезжать. Мне и тут хорошо! – Айза тряхнула кудряшками и сложила руки на груди.

– Может, и правда, никуда не поедете? Дом большой. Ну чего нам с Азаматом вдвоем тут как сычам сидеть. И дети здесь привыкли. И Амире от меня с детьми какая-никакая помощь, – подала голос Руфина.

– Мам, я строил дом для семьи, теперь она у меня есть.

Руфина пробормотала что-то неразличимое.

Пока пили чай, Руфина то и дело поглядывала то на меня, то на Расула, а после подозвала меня под видом того, что ей понадобилась помощь в кладовке.

– Я должна извиниться перед тобой, – сказала негромко, плотно затворив дверь. – Наговорила чепухи, дура старая. Никогда еще не видела сына таким счастливым. Он же светится весь. Может, я за внучками еще недельку посмотрю, чтоб вы наедине побыли?

– Я и так вся испереживалась. Не могу так долго без детей.

– Ну смотри. Мое дело – предложить. Передумаешь, говори сразу.

Несмотря на то, что вещей было не так уж много, все сразу в багажник не поместилось. Айза дула губы и пришлось ее уговаривать, чтобы она села в машину.

– Мне здесь не нравится! – заявила она, как только переступила порог.

– И комната не нравится! Слишком большая! – кинула плюшевого зайку на розовое покрывало на кровати. – И розовый цвет не нравится!

– А раньше нравился, – мягко сказала я.

– А теперь нет! Ты меня увезла сюда, чтобы папа не нашел!

Я похолодела. Откуда у ребенка могут появиться такие мысли? Вряд ли Руфина или Азамат могли озвучить подобное. Они наоборот не пускали Эмира на порог, чтобы он не причинил вред внучкам.

– Кто тебе сказал такое?

– Папа сказал! Когда в парке гуляли. Сказал, что ты спрятала меня у жера-бабы! И опять ты прячешь!

Лейла, испуганная криками Айзы, захныкала и заерзала на руках.

– Это не так.

– И к телефону ты меня не звала, когда папа звонил.

– Он не звонил.

Айза обиженно отвернулась к окну.

– Он сказал, что ты так и скажешь.

– Почему об этом я узнаю только сейчас? Ты мне ничего не говорила. Т-ш-ш-ш, – это уже расплакавшейся Лейле.

– Потому что папа сказал, что мы снова будем жить вместе. Надо только потерпеть. Сколько можно терпеть? – Айза резко повернулась ко мне. В ее глазах блестели злые слезы.

– Мы уже никогда не будем жить вместе с папой. Он больше не мой муж. А у папы есть Мадина.

На крики старшей и уже оглушающий рев младшей пришел Расул и без слов забрал Лейлу.

– Ну и что! Папа сказал, что можно хоть четыре жены! И жить вместе! Ты могла подружиться с Мадиной!

Это говорила не Айза. Это говорил Эмир ее губами. Всего за день он промыл ей мозги. И она все это держала в себе два месяца.

– Если люди не ладят, то лучше разойтись спокойно. И быть хорошими друзьями.

Насчет друзей, конечно, я сильно преувеличила.

– Это ты не ладила с папой. Злилась на него из-за тети Мадины. Он болел, а ты даже не навестила его!

– Послушай, солнышко, – я вошла в комнату и села на кровать, Айза тут же демонстративно отодвинулась и, схватив зайку, начала его баюкать.

– Уходи! Ты мешаешь ему спать!

Я молча вышла, не понимая, что творится с Айзой. Может, вчера что-то произошло? Может, Руфина сказала что-то Азамату насчет нашей свадьбы, а Айза услышала.

Руфина долго молчала в трубку, вспоминая, а потом уверенно ответила:

– Да нет, не было ничего такого. Зачем нам с Азаматом обсуждать то, что мы и так хорошо знаем, – но вдруг осеклась. – Сестра приходила. На кухне сидели. Все при мне было. На пять минут всего выскочила: Лейла проснулась. Но разве бы Залина что-то плохое сказала ребенку?