У меня не осталось иллюзий по поводу того, как он относится к детям.

Они были нужны ему как инструмент, чтобы держать меня на коротком поводке, чтобы мстить за свою разрушенную жизнь. Ведь в его извращенной реальности только я была виновата во всех его неудачах.

Он будет цепляться за детей до последнего. Это его козырь. Карта, которую я ничем не перебью.

Ко всему примешивался страх за Расула.

Эмир мог снять побои и подать заявление на брата.

Я с ужасом ждала, что к нам нагрянут из полиции, и Расула заберут.

Но время шло, а полиция не приходила.

Возможно, гордость не позволила Эмиру признаться, что он получил от брата. Помимо разбитого лица, было еще и уязвленное эго.

Сама я об этом у Эмира не спрашивала, хотя мы и виделись часто. Два раза в неделю, как и было установлено решением суда.

Но теперь встречи проходили в присутствии психолога и соцработника в специальном помещении в отделе по опеке и попечительству.

Я думала, что мое заявление без каких-либо доказательств не удовлетворят. Эмир удалил запись с телефона, и доказать его манипулятивное поведение мне было нечем. Однако хватило заключения психолога. Я не знаю, о чем психолог беседовал с Айзой. Меня в кабинет не пустили. Но в итоге специалист посчитал, что встречи с отцом должны происходить под контролем органов опеки.

Айза не перестала общаться с отцом, но теперь на шею ему не кидалась, как раньше, и вела себя скованно. Я подозревала, что она увидела или услышала то, что пошатнуло непогрешимость образа отца.

Поэтому я решила, что ей нужны сеансы с психологом. Расул согласился со мной. И каждый раз после встреч с отцом Айза оставалась еще на полчаса с психологом. И каждый раз Расул терпеливо ждал ее вместе со мной, не желая оставлять меня без защиты.

Так что у Эмира просто не было шансов наговорить мне гадостей.

А роль заботливого отца начинала ему приедаться.

В один из сентябрьских дней он не только бегло поздоровался со мной, но и завел разговор.

– Мадина вчера родила. Девочку. Она слабенькая. Я им нужен. Так что пока все не наладится, я не смогу встречаться с Айзой и Лейлой. Как-нибудь скажи об этом Айзе. Ты ведь умеешь подбирать нужные слова.

Я покачала головой.

– Сделай это сам. Не знаешь как? Посоветуйся с психологом.

– Всегда ты так, – покачав головой, недовольно произнес он.

А я подумала о том, какая пропасть между братьями. Один не хочет брать на себя ответственность ни за что, винит в своих бедах других. А другой… Я посмотрела на Расула и улыбнулась. Как же я благодарна Всевышнему за такого мужа.

Впереди меня ждали два месяца тревожного ожидания.

Вместо меня в суд ходил адвокат.

И о том, как движется дело, я не имела ни малейшего понятия.

Расул был спокоен и немногословен.

Адвокат говорил много, но ценной информации в его речах было ноль целых ноль десятых процентов.

От Эмира я получила сообщение:

«Детей собралась отнять? Смотри, как бы наоборот не вышло».

После этого у него еще хватило наглости напомнить о себе визитом.

Первый день рождения ребенка решили отмечать в доме старших.

Подготовку начали еще накануне. Руфину было не остановить в желании закатить пир на весь мир. И Азамат ее в этом поддерживал.

Я бы предпочла тихий семейный праздник в кругу самых близких.

У меня не было ни малейшего желания видеть всех этих тетушек, слушать их сплетни.

Но, глядя на радостно порхающую Руфину, я думала, что смогу и перетерпеть один день.

– Дочка, я никогда не думала, что смогу увидеть сына таким счастливым. Все благодаря тебе. Лейла уже пошла, можно и о еще одном ребеночке подумать.

Мы чистили картошку на кухне. И я едва не выронила нож, услышав ее слова.

– Не бойся, я тебе помогу с внучками. Мне только в радость будет. Ты же знаешь. Можете каждый день их привозить, буду за ними смотреть, – она с надеждой взглянула на меня.

Я поежилась.

– Пока нет. Вы же знаете, у нас суды. Я нервничаю, постоянно плачу. Разве я смогу в таком состоянии выносить здорового ребенка?

– И то верно. Но не затягивайте с этим.

Знала бы она, что у нас даже близости не было. Да, я позволяла себя целовать и обнимать, отвечала на его поцелуи, чувствовала, как сильно он меня хочет, и видела, как тяжело ему остановиться. Каждый раз, когда все заходило дальше невинных ласк, я просто замирала, впадала в ступор. И он останавливался и просто прижимал меня к себе.

Я мучила его. И мучилась сама.

Будто над нами витала тень Эмира, которая мешала полностью отдаться любимому мужчине.

Да я даже сказать вслух, что я его люблю, не могла. Язык сразу немел.

Сердце же в это время разрывало от нежности к нему.

И я надеялась, что все же догадывается о моих чувствах.

В день праздника уже к обеду я вымоталась. Мы с Руфиной накрыли на стол и теперь ждали прихода гостей.

Лейла в пышном платье, подаренном бабушкой, ходила по ковру в гостиной, смешно переваливаясь и время от времени падая на попку.

Постепенно дом наполнился шумом и голосами гостей. Все восхищались тем, как выросла Лейла, какая она красавица, как хорошо стоит на ножках.

– Я думала, Махмудовы перестали праздники отмечать, – произнесла с ехидцей тетка Сакина. – На свадьбу не позвали. Слухи ходили, конечно, но зачем скрывать? Ну, получилось так, что ж поделать теперь?

Я внутренне напряглась, ожидая, что сейчас все начнут дружно мусолить тему нашего брака с Расулом. Но на фразу Сакины никто ничего не ответил. Будто пропустили ее мимо ушей.

Напрасно я считала, что Сакина будет самым неприятным гостем.

Когда на пороге гостиной появился Эмир с шариками в руках и огромным медведем под мышкой, сердце ухнуло вниз. Он улыбался так, как будто все в порядке. Как будто у него было право присутствовать здесь.

Я застыла, не веря своим глазам. Руфина побледнела и взглянула на меня, ожидая реакции. Но я не успела ничего сказать: в гостиную на нетвердых ножках вперевалочку вышла сама виновница торжества.

Увидев Эмира, Лейла остановилась. Посмотрела на него с детской настороженностью.

– Иди ко мне, моя красавица! – Эмир присел на корточки и вытянул перед собой медведя раза в два больше самой Лейлы. – Смотри, какой друг к тебе пришел.

Личико Лейлы скривилось, и она всхлипнула, заозиралась и, увидев Расула, протянула к нему ручки:

– Папа! Папа! – всхлипнула жалобно.

Расул в два шага оказался рядом и подхватил дочь на руки. Лейла сразу уткнулась лицом ему в плечо, судорожно вцепившись в рубашку. Плечи ее вздрагивали от беззвучного плача.

– Все хорошо, малыш, – Расул, бережно поглаживая Лейлу по спине, бросил на Эмира тяжелый взгляд.

Тот стоял с нелепым медведем в руках, растерянный, будто не ожидал такого приема. Похоже, он и правда верил, что его появление вызовет умиление и радость.

В комнате повисла тяжелая пауза. Все замолкли, наблюдая за бесплатным представлением.

Лейла плакала уже не навзрыд, а тихо всхлипывала, положив голову на плечо Расула, будто он был единственным безопасным местом в мире. Маленькие пальчики с силой сжимали ткань его рубашки, словно она боялась, что ее могут забрать.

– Папа… Папа, – негромко повторяла она, будто жаловалась.

Бывший муж неловко переминался с ноги на ногу. Шарики дергались в его руке, медведь свисал до пола. Эмир натянуто усмехнулся:

– Ну надо же. Уже научили, значит.

Расул медленно повернулся к нему.

– Она испугалась, – спокойно сказал он. – И я попросил бы тебя отойти.

– Это мой ребенок, – огрызнулся Эмир. – Я пришел поздравить дочь. Или мне и на это теперь разрешение спрашивать?

– Тебя сюда не приглашали, – вмешалась Руфина. – Пусть праздник пройдет спокойно.

Азамат встал рядом с женой, скрестив руки на груди.

– Тебе лучше уйти, Эмир.

Но тот покачал головой, выцепив взглядом Айзу, замершую у стены, обратился к ней:

– Ты тоже считаешь, что я здесь лишний?