— Фонтан пастушек был построен в прошлом веке — тогда фигуры девушек были покрыты сусальным золотом и ярко блестели в солнечных лучах. Но, как вы видите, время не было к ним благосклонно, и они потеряли былой блеск и стали разрушаться.

Уже вечерело, и с каждой минутой было всё труднее и труднее разглядеть что-либо за окном, и теперь я уже обращала внимание только на те места и строения, которые были подсвечены обычными или магическими огнями.

Карета выехала на набережную, и в правом окне замелькали темные силуэты стоявших на рейде кораблей. А в левом окне я увидела большой дворец с белоснежными колоннами. Сначала я подумала, что это и есть театр, но герцог показал мне, что я заблуждалась.

— Это дворец герцога Каррено — отца мадемуазель Соланж.

Наверно, я изменилась в лице, потому что его светлость досадливо закусил губу, должно быть, ругая себя за то, что назвал это имя. И быстро предпочел переключить мое внимание на трехмачтовый парусник, что стоял у самого причала.

— Фрегат «Королева Луиза» — один из самых больших в рузанийском флоте. Он назван в честь королевы-матери. Его убранство поражает роскошью и комфортом. Вы еще не бывали на нём?

Я покачала головой. В столице Беренис не бывала нигде, кроме дворца.

Карета свернула с набережной на большую площадь, с трех сторон которой стояли высокие красивые дома. У одного из них она и остановилась.

Лакей распахнул дверцу, а его светлость, ловко выскочив на улицу, обогнул карету и помог мне выйти из нее. Мы поднялись по ступенькам высокого крыльца, вошли в распахнутые двери, и я обмерла.

Я будто попала в кино. Интерьер театра, конечно, уступал по роскоши убранству королевского дворца, но здесь сверкало всё — хрустальные люстры, позолота развешанных на стенах картин, начищенные до блеска стекла окон. И разумеется, драгоценности присутствовавших здесь дам.

Нас узнали, нас приветствовали с должной почтительностью. И хотя мой нынешний наряд отнюдь не располагал к жалости, я замечала, что дамы бросали на меня странные взгляды. И я даже понимала, почему. Да, моим спутником был один из самых завидных кавалеров столицы, но всё-таки это был не король.

Мы прошли в ложу, герцог помог мне расположиться в кресле и спросил, не желаю ли я лимонада или пирожных. Я отказалась и от того, и от другого. А уже через секунду свет в зале приглушили, и тяжелый занавес стал раздвигаться.

Пьеса была простой, а игра актеров в первом акте показалась мне совершенно неестественной. Но публика аплодировала, и я тоже аккуратно похлопала. Но к началу третьего акта я неожиданно увлеклась, и всё остальное, кроме того, что происходило на сцене, словно перестало существовать.

Это была история любви простой пастушки и благородного дворянина. Всё общество восстало против их желания быть вместе. Во время монолога главной героини я не сдержала слёз, и герцог услужливо предложил мне свой шелковый, пахнущий лавандой платок.

В антракте Бризье предложил погулять в фойе, но я не хотела выходить на публику и предпочла остаться в ложе.

— Какие книги вы предпочитаете, ваше сиятельство? — спросил мой кавалер.

К этому вопросу я была готова. Дороти уже принесла мне из библиотеки несколько сентиментальных романов, которые произвели сильное впечатление на нее саму, и я назвала именно этих авторов.

Герцог кивнул. Наверно, примерно это он и ожидал услышать из уст провинциальной барышни. Теперь для поддержания разговора спросить что-либо должна была я.

— А Энсенада — какова она? Она красивее Анфлера?

Энсенада была столицей Керцеи, и именно в ней, должно быть, герцог провел два года своей посольской службы. В той книге, что я прочла, были лишь скромные сведения об этом городе.

— Она красива, — сказал Бризье. — Но она совсем другая. Анфлер пропитан морским воздухом, здесь всегда слышен шум парусов и крики чаек. Дома здесь высоки и жмутся друг к другу, словно им не хватает места. А Энсенада — она просторная и знойная как сама пустыня, и дома там низкие, словно барханы.

В зале снова стало темно, а на сцене появились актеры, и наш разговор прервался.

Финал пьесы оказался светлым и трогательным — пастушка оказалась похищенной дочерью богатого вельможи и смогла выйти замуж за любимого уже на законных основаниях. И пусть такое развитие сюжета было весьма наивным, я вполне одобрила его. И большинство дам, кажется, тоже.

— Благодарю вас за прекрасный вечер, ваша светлость, — искренне сказала я, когда мы уже ехали во дворец.

— Буду счастлив сопровождать вас и на другие представления, — галантно поклонился он. — В Анфлере есть еще несколько театров, и каждый из них по-своему интересен.

Я лишь чуть улыбнулась в ответ. Пока я еще не могла позволить себе самостоятельно принимать такие решения.

Мы вернулись во дворец, когда часы еще не пробили полночь. Я полагала, что герцог откланяется сразу же, как только мы переступим через порог. Но он проводил меня до парадной лестницы, а потом и поднялся по ней вместе со мной.

— Наверно вы не знаете, ваше сиятельство, но в розовой гостиной над камином висит портрет моей матушки, — сказал он. — Хотите, я вам его покажу?

Отказаться было бы невежливо, и я вошла в комнату вслед за ним. Свет там был неярким, но огонь в камине горел, и я увидела женский портрет. А вот рассмотреть его по-хорошему я не успела — потому что герцог сделал то, что разом направило мои мысли совсем в другую сторону.

Он закрыл дверь! И не просто захлопнул ее, а закрыл на ключ!

Я вздрогнула, обернулась. А он уже стоял в двух шагах от меня. И взгляд его был совсем не таким, как прежде. И этот взгляд меня напугал.

— Вы восхитительны, ваше сиятельство! — пробормотал он, придвигаясь ко мне всё ближе и ближе. — Вы сводите меня с ума!

А я отступала всё дальше и дальше, пока не ощутила спиной подоконник. Я ничего не понимала! Вся эта сцена казалась какой-то карикатурной — словно мы всё еще находились в театре.

Поверить в то, что он внезапно проникся ко мне чувствами, я решительно не могла. Да, я выглядела сегодня достаточно привлекательно, но не до такой степени, чтобы свести с ума такого опытного ловеласа. Кроме того, я была невестой его короля, и хотя бы только поэтому он не мог позволить себе вести себя подобным образом. Если только не…

От этой мысли мне стало дурно. А уже в следующую секунду я получила ее подтверждение.

В дверь застучали — и не тихонько, а громко, требовательно. И вслед за этим я услышала голос короля:

— Откройте, Бризье! Я знаю, что вы здесь!

Это не могло быть случайностью! Таких совпадений не бывает! И эта поездка в театр, и то, что герцог запер дверь, и то, что король вдруг перед этой дверью оказался!

Всё было изначально подстроено — они хотели заманить Беренис в ловушку и сделали это! Меня должно было насторожить уже то, что его величество позволил мне отправиться в театр с Бризье без сопровождения в лице Дороти или другой фрейлины. Про это я подумала только сейчас. В том обществе, где я родилась и выросла, это было нормальным. Но здесь-то всё было по-другому!

Впрочем, думать об этом теперь не было никакого смысла. Сейчас следовало действовать. А в том, что герцог вот-вот откроет дверь, можно было не сомневаться. Ведь за дверью был его сюзерен, слово которого было для него законом.

Собственно, вариантов у меня было два: просто стоять у окна и ждать, пока его величество не изольет свой гнев на распутную невесту, которая осмелилась уединиться в комнате с другим мужчиной, или всё-таки попытаться спутать им карты.

Признаться, на свою репутацию мне было наплевать. Я не желала выходить замуж за короля, который оказался таким подлецом, и обрадовалась бы, если бы он вздумал разорвать помолвку. Но я должна была думать не только о себе — если мы с Беренис вдруг снова поменяемся местами, то для нее такой публичный позор может оказаться непосильной ношей. И ведь у нее есть брат, которого этот позор тоже неминуемо коснется. К тому же, я не знала, что делали в Рузании с неверными невестами короля — возможно, их сажали в тюрьму или отправляли в монастырь.