Артур кивнул, и я увидела, что выражение его лица сразу стало более жестким.

— Да, беженцев уже разместили в другом здании. Но, конечно, они сильно напуганы. Те, кто это сделал, сильно пожалеют о своем злодеянии.

— Ты уже знаешь, что это был поджог?

— В этом не приходится сомневаться. И это просто чудовищно. В этом бараке были и женщины, и дети. Страшно представить, что было бы, если бы вы не заметили пламя.

— Уже есть какие-то предположения о том, кто мог это совершить? Не знаю, права ли я, но мне кажется, что к этому причастен маркиз Крюшон. Накануне пожара Алоиза приезжала сюда и требовала, чтобы я прогнала этих людей со своей территории.

Артур снова кивнул:

— Да, месье Нортон уже передал мне те слова, что он услышал от управляющего Крюшонов. Так что без их участия в деле не обошлось точно. Но не беспокойся об этом, сюда уже прибыли лучшие дознаватели из столицы, они непременно выяснят правду. И можешь не сомневаться, что преступники уже трясутся от страха. Ведь сейчас речь идет не просто о поджоге, а о покушении на жизнь его величества. Именно такое обвинение они получат. А это будет означать совсем другое наказание.

Да, жизнь монарха ценилась тут куда выше, чем жизни нескольких десятков простых людей. Но если дело будет квалифицировано именно так, то заказчикам этого преступления точно не избежать ответственности.

— В каком состоянии находится его величество? — снова вернулась я к интересующей меня теме.

— Ему уже лучше. Сегодня он, как и ты, впервые поднялся с постели. И я бы сказал, что физически он почти в порядке. А вот его душевное состояние…

Я посмотрела на брата с тревогой.

— А что такое? Переговоры с королем Тавирии сорвались?

— Нет-нет, переговоры прошли успешно! Полагаю, что скоро об этом будет написано во всех газетах. Его величество беспокоит совсем другое. При пожаре сильно пострадало его лицо.

Я охнула. Его величество был красив и прекрасно знал это. И ему явно нравилось, что женщины восхищались им не только потому, что на его голове была корона Рузании.

— А маги? И лекари? Что говорят они?

— Они полагают, что шрамы от ожогов останутся на лице его величества навсегда. Но я думаю по-другому.

— Ты? — воскликнула я. — Но какое ты имеешь к этому отношение?

Мне показалось, что он смутился.

— А вот это именно то, что я хотел бы с тобой обсудить, — он посмотрел на меня как-то странно. — Мне рассказали, что ты сумела войти в горящий барак только после того, как огонь словно кто-то отсек от ворот.

Я почувствовала, что краснею. Прошептала:

— Я не знаю, как это объяснить, Артур!

— Ты смогла поставить щит, да? Как умел наш с Нисой отец? — его голос теперь дрожал от волнения. — Знала бы, как сильно я сожалел о том, что его способности не передались мне! Я чувствовал себя ущербным. Я стыдился того, что так и не стал магом, и отец не смог гордиться мной!

— Я уверена, что он тобой гордился! — возразила я. — Гордился как человеком, как солдатом, который решил продолжить его дело в армии.

— Да, теперь я понимаю это. И все же его способности передались тебе!

Но я покачала головой.

— Они передались твоей сестре, а я просто оказалась в ее теле.

Но он с этим не согласился.

— Когда Ниса была здесь, эти способности ни разу не проявились. Возможно, она была недостаточно сильна, чтобы их почувствовать и начать ими пользоваться. Наверно, этому должен был научить ее отец, но он и подумать не мог, что его магия достанется дочери, а не сыну. Он занимался со мной, а должен был давать уроки магии ей!

— Теперь это уже не имеет значения, Артур! — мягко сказал я и погладила его по плечу. — Главное, что эта магия смогла помочь мне вывести из барака людей. И я не уверена, что смогу применить ее снова.

Он улыбнулся:

— Разумеется, сможешь! Если понадобится, мы пригласим лучших магов, чтобы они научили тебя ею пользоваться. И такие уроки не помешают и мне. Правда, несколько по иному направлению.

А вот сейчас он выглядел смущенным, а щеки его покраснели. И я уловила в его словах какой-то тайный смысл, который он всё еще не решался обозначить вслух.

— Ты хочешь сказать, что тоже что-то почувствовал? Магия Деланжей пробудилась и в тебе?

— Нет! Вернее, твое предположение правильно лишь наполовину. Во мне действительно проснулась магия. Но не магия нашего с Нисой отца, а магия нашей матери. Она умела лечить. И когда я увидел тебя, лежавшую в кровати без сознания. А рядом беспомощно разводивших руками врачей, я понял, что сам могу тебе помочь. Не спрашивай, как я это понял. Просто понял и всё. А потом магия сама потекла с моих пальцев.

Это было именно то, что почувствовала и я. И теперь мы смотрели друг на друга и улыбались.

— Как всё это странно, не правда ли? Мне куда больше подошла бы магия отца. Но магию не выбирают. Она либо появляется у человека, либо нет. И я рад, что у меня появилась лечебная магия хотя бы потому, что я смог помочь тебе и его величеству.

Мы снова обнялись. А потом я решила, что должна увидеть человека, который вынес меня из горящего огнем барака.

Я постучала в комнату, которую отвели королю, и дождавшись разрешения войти, открыла дверь.

Его величество стоял у окна спиной ко мне. И когда я вошла, он не обернулся.

— Ваше величество, я пришла, чтобы поблагодарить вас за…

Но он не дал мне договорить.

— Уверяю вас, мадемуазель Деланж, что это ни к чему! — он продолжал смотреть в окно, а не на меня. — На моем месте так поступил бы любой мужчина.

А вот в этом я отнюдь не была уверена. Мало кто согласился бы рискнуть собой ради посторонней женщины. Более того, я почти не сомневалась, что тот, прежний король, которого я знала по столице, тоже бы так не поступил.

Да, возможно, и сам он уже сильно о своем поступке сожалел. Но я не упрекнула бы его за это.

— Виновные в покушении на вас и на ваших людей, мадемуазель, будут найдены и строго наказаны!

О, сейчас меня волновало совсем не это! Впрочем, найти их действительно было необходимо, чтобы не допустить новых преступлений с их стороны.

— Благодарю вас, ваше величество! — я сделала книксен, хотя король и не смотрел в мою сторону. — И мне очень жаль, что вы пострадали из-за меня!

Он, наконец, развернулся, и я увидела его лицо. И вздрогнула. Хотя шрамы на его лбу и правой щеке были отнюдь не обезображивающими, но я понимала, сколь тяжело было такому красавцу, как он, осознавать свое нынешнее положение. И вряд ли его утешили бы слова о том, что шрамы мужчину украшают.

К сожалению, моя реакция не осталась им незамеченной. Он усмехнулся:

— Я кажусь вам уродом, Беренис? Я вам противен?

— Нет, ваше величество! — воскликнула я. — Как вы могли такое подумать?

— А что еще я мог подумать, видя, как исказилось ваше лицо? — он произнес эти слова с горечью.

— Что я чувствую свою вину за то, что случилось с вами! — сказала я, подойдя к нему ближе. — Потому что если бы вы не бросились меня спасать, то этого бы не произошло.

— Не лгите мне, Беренис! Я понимаю, что теперь способен вызвать у вас лишь омерзение!

От негодования мне захотелось сжать кулаки. Как я могла убедить его в том, что говорю правду?

— Это вовсе не так, ваше величество!

— Не так? — всё с той же горечью рассмеялся он.

А потом вдруг сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он меня поцеловал!

И этот поцелуй был таким долгим и таким яростным, что у меня закружилась голова. И я с трудом устояла на ногах.

Мои губы пылали. И щеки тоже. И я даже самой себе не смогла бы объяснить, что я чувствовала в этот момент.

Смятение? Да! Изумление? Несомненно! Но и какую-то странную радость тоже!

Хотя, казалось бы, могла ли я радоваться тому, что меня поцеловал тот, который еще совсем недавно относился ко мне с таким пренебрежением? Но то было в прошлом. А несколько дней назад он, не раздумывая, бросился ради меня в огонь.