— Мне кажется, ваше величество, — с улыбкой сказала блондинка, — что ее сиятельство забыла о своем месте.

— Не вмешивайтесь, Соланж! — одернул ее мужчина. – И ступайте в дом.

Но одернул мягко — ей явно позволялось больше, чем его законной невесте. Он дождался, когда она скроется за дверью, и снова повернулся ко мне.

— Вы прекрасно знаете, Беренис, что брак с вами был навязан мне моим отцом, и когда он лежал на смертном одре, я дал ему слово, что исполню его волю. И это слово я сдержу. Но мы расторгнем брак через год — по причине бесплодности королевы, то есть вас. Разумеется, этот брак должен быть консумирован, но поскольку я не собираюсь делить с вами постель, нам придется сделать это не совсем обычным способом.

Я не сразу поняла, о чём он говорил. Но потом вспомнила, что означало слово «консумация», и меня бросило в жар. Каким способом он собирался лишить невинности свою невесту? Я отшатнулась от него. Сейчас я предпочла бы этого не знать.

— Ваше величество, мне холодно без вас, — блондинка снова вышла на крыльцо.

Мужчина окинул меня еще одним ледяным взглядом и вернулся в дом. А вот женщина задержалась на пороге.

— Вам следует быть благодарной его величеству, мадемуазель, — сказала она, — за то, что он приблизил вас к себе. Жалкая замухрышка из провинции, могли ли вы мечтать, что будете жить во дворце? Так наслаждайтесь этим, пока у вас есть такая возможность. Потому что как только ваш брак с его величеством будет расторгнут, вы вернетесь туда, откуда прибыли. И поверьте — о вас забудут сразу же, как только ваша карета отъедет от крыльца.

— Вы не смеете так со мной разговаривать! — выдохнула я.

Брови блондинки изумленно взмыли вверх — кажется, настоящая Беренис не имела привычки давать ей отпор. Но потом она рассмеялась в ответ. Судя по всему, она прекрасно знала, что любовнице мужчина может позволить куда больше, чем нелюбимой жене. А тем более — нелюбимой невесте.

— Еще как смею, мадемуазель! Само ваше нахождение при дворе уже оскорбляет его величество. Ему неприятно находиться рядом с вами. Для всех было бы лучше, если бы вы постарались пореже выходить из своей комнаты. Иметь такую королеву — позор для Рузании. А прежде, чем вы снова решите мне возразить, просто посмотрите на себя в зеркало! Вы — гадкий утенок, которого невозможно любить.

Она скрылась в доме и захлопнула дверь. А я развернулась и быстро пошла в сторону моста через ручей, стараясь не обращать внимания на всхлипывания моей спутницы, что пыталась за мной поспевать. Мне нужно было вернуться домой как можно быстрей. Я должна была посмотреть на себя в зеркало!

К счастью, мы добрались до апартаментов Беренис никем не замеченные — мне совсем не хотелось, чтобы в таком виде нас видел кто-то еще. Довольно было и насмешек короля и его любовницы.

Мне нужно было еще очень многое узнать о девушке, в тело которой я попала, о мире, в котором так неожиданно оказалась, и о людях, которые меня окружали. Да и людьми ли они были вообще?

Но, как ни странно, то, что я видела сейчас, когда мы шли по длинным коридорам дворца, казалось мне уже знакомым. Наверно, вместе с телом Беренис мне досталась и частичка ее памяти.

Ее комнаты находились в дальней и совсем не парадной части дворца — должно быть, его величество предпочитал встречаться со своей невестой как можно реже. И стоило мне взяться за медную, начищенную до блеска ручку двери, как я явственно услышала чьи-то голоса.

«Его величество никогда ее не полюбит! Ей следует смириться с этим и не требовать многого!»

«Она недостаточно знатна, чтобы быть королевой. И говорят, что в ней нет ни капли магии».

«Ей просто повезло, что ее отец погиб, спасая старого короля, и тот в благодарность за это решил женить на ней своего сына».

Я отдернула руку от двери и закрыла ладонями уши. Бедняжка Беренис! Даже если ей не говорили этого в лицо, она слышала это за своей спиной. И каково ей — юной доверчивой девушке — было оказаться в таком серпентарии, как королевский дворец?

— Ваше сиятельство, с вами всё в порядке? — моя спутница смотрела на меня с тревогой.

Ответить ей я не сумела — стены закружились у меня перед глазами, и я как подкошенная рухнула на пол.

Пришла в себя я в незнакомой комнате уже утром. Кровать, на которой я лежала, была огромной. Высокие подушки, немыслимо мягкий матрас и воздушное одеяло. И белоснежное постельное белье, расшитое вышивкой и кружевами.

Стены комнаты обиты тканью нежно-кремового цвета. На потолке — лепнина. На окнах — тяжелые шторы, задернутые недостаточно плотно, чтобы не пропустить солнечные лучи.

Сначала я подумала, что сплю. Потом вспомнила, что накануне я рассталась с Денисом, и решила, что я в гостинице. Должно быть, так устала прошлой ночью, что не запомнила, как добралась до неё.

А еще этот странный сон про королевский дворец и девушку по имени Беренис. И чего только не приснится от волнения?

Но что-то всё-таки было не так. Не слышно было привычного для большого города шума за окном. А на мне была странная сорочка — с закрытым воротом и длинными рукавами. В такой я могла спать разве что в детстве. Ох, а еще на маленьком столике у окна стоял подсвечник. И это был не обычный электрический светильник, а самый настоящий канделябр со свечами. И всё, что я видела вокруг себя, было похоже совсем не на гостиницу, а на комнату в каком-нибудь музее.

Дверь, находившаяся справа от кровати, тихонько скрипнула и приоткрылась.

— Проснулись, ваше сиятельство? — задавшая вопрос девушка показалась мне смутно знакомой.

Кажется, это та, вчерашняя, из парка. А это означало только одно — что всё это мне вовсе не снилось.

— Я сейчас распоряжусь насчет завтрака, ваше сиятельство.

Она исчезла, а я поднялась с кровати. На стоявшем у стены кресле лежал красивый бархатный халат, и я накинула его на плечи. Приоткрыла дверь. Она вела не в коридор, а в другую комнату — небольшую, но тоже очень уютную. И там было трюмо!

Я почти метнулась к нему. Я хотела убедиться, что я — это по-прежнему я. Но в зеркале отразилась абсолютно незнакомая девушка — среднего роста, худенькая, с тусклыми каштановыми волосами. Я настоящая была совсем другой — как минимум, на десять сантиметров выше, и моя фигура была похожей не на сухую жердь, а на гитару. И я всегда была блондинкой, а не шатенкой.

А у девицы в зеркале было еще и изможденное лицо. Бледная кожа, сухие потрескавшиеся губы. А вот глаза большие, красивые. Но в остальном внешность была весьма заурядная.

И я по-прежнему не могла понять — как я оказалась здесь, в ее теле? И что случилось с ней самой? Конечно, я читала книги о попаданках, но и подумать не могла, что так бывает не только в книгах. И теперь, оказавшись в незнакомом месте и незнакомом теле, я чувствовала себя захватчицей, непрошенной гостьей. И судорожно пыталась понять, смогу ли я вернуться домой.

— Оделись уже, ваше сиятельство? — девушка вернулась в сопровождении еще одной девицы.

На той, другой, были белый чепчик, коричневое платье и белый же передник. Типичная горничная из романа. А вот первая была одета более изысканно, и я затруднилась определить, кем она мне приходилась. Вернее, не мне, а той, кем я на время стала. Родственница? Подруга? Компаньонка? Но хорошо было уже то, что она, кажется, ни о чём не догадалась — а то, кто знает, как относились тут к подобным перемещениям.

Потом я вспомнила о короле, и где-то внутри меня стал просыпаться гнев. Если всё то, что я запомнила с прошлого дня, было правдой, то именно он был виноват в том, что с бедной Беренис случилось всё это. Она нуждалась в его помощи и защите, а он присоединился к стану тех, кто ее презирал и ненавидел. И уже одно только это дало мне повод ненавидеть его самого.

В желудке заурчало, и я осознала, что очень голодна. На принесенном горничной подносе стояла кружка молока, а на тарелке лежали аппетитные булочки. Я съела их все — и с яблоками, и с корицей, и с творогом. Мягкое тесто просто таяло во рту.