Свое обещание король сдержал. Когда он вернулся в столицу, то объявил о том, что нашел невесту для своего единственного сына Рауля. И хотя выбор девушки на роль жены наследного принца поверг в шок весь двор, его величество настоял на своем.

В замок Деланж из Анфлера — столицы Рузании — прибыли несколько вельмож, дабы сообщить о выпавшем Беренис счастье. Но она была слишком скромна и непритязательна, чтобы обрадоваться такому повороту дела. И путешествие в Анфлер, где она никогда прежде не была, куда больше пугало, чем радовало ее.

— Ты должна поехать, Ниса, — так называл ее брат. — Отец сложил свою голову для того, чтобы ты стала счастливой. Да и как мы можем спорить с решением его величества? Ты станешь настоящей принцессой — у тебя будет много служанок и самые красивые наряды.

Но Беренис только мотала головой — ей не нужны были служанки и дорогие наряды — ей хотелось остаться в Деланже.

— Ты должна поехать, сестра! — уговаривал ее Артур. — Я скоро получу офицерский чин и отправлюсь в армию. Я не хочу, чтобы ты оставалась тут одна.

Но поездку в столицу пришлось отложить на несколько месяцев — потому что в Анфлере началась эпидемия тифа, от которой и умер старый король. И когда Беренис прибыла во дворец, тут никто не обрадовался ее приезду. Наверно, если бы Дидье Десятый, так ратовавший об этом браке, был жив, он поддержал бы ее, и двор отнесся бы к ней совсем по-другому.

Вдовствующая королева приняла ее вежливо, но почти равнодушно — ее величество, скорбя по умершему мужу, редко выходила из своих апартаментов. Она выполнила свой долг, познакомилась с невестой сына и сочла, что этого вполне достаточно, предоставив мадемуазель Деланж самой осваиваться в столице.

На первом же приеме во дворце, который устроила ее величество, Беренис услышала о себе столько нелестных слов, что еще больше замкнулась в себе. Конечно, гадости не говорили ей в лицо, но за ее спиной шептались достаточно громко, чтобы быть уверенными, что она это слышит.

— Она всего лишь дочь нищего графа! Как она может быть парой его величеству? У нее ужасное воспитание! И она дурнушка каких поискать!

Ее молчаливость связали с глупостью, а скромность объяснили отсутствием подобающих знатной барышне манер.

А когда она на прогулку по парку надела свое любимое ситцевое платье в цветочек, фрейлины королевы подняли ее на смех и посоветовали отдать этот наряд горничной. С тех пор она ни разу не надевала его, хоть и берегла пуще прежнего, боясь, что кто-то может выкинуть или испортить его.

Она искренне жалела, что согласилась с братом и приехала в столицу. Ее никогда не примут здесь, не сочтут ровней.

Но знакомство с его величеством заставило ее переменить мнение. Она была представлена ему во время обеда в узком кругу тех, кто был особо приближенным к королевской семье. Обстановка здесь была совсем другой — спокойной, доброжелательной.

Король поцеловал руку Беренис и задержал ее в своих ладонях на секунду дольше, чем это было нужно. А потом улыбнулся и сказал, что счастлив с ней познакомиться.

Это было первое проявление приязни к ней в столице, и ее сердце дрогнуло. Она была слишком юна и неопытна. Несколько пристальных взглядом, улыбок и ласковых слов оказалось достаточно, чтобы она влюбилась со всей силой первого чувства. Теперь уже замужество воспринималось ею совсем по-другому.

Конечно, он не знал, что его придворные вели себя с ней так дерзко — а иначе уже вмешался бы в это. Но потом, когда она станет его женой, уже никто не посмеет не только сказать ей грубое слово, но даже подумать про неё дурно.

— Ваше сиятельство, так что же будем с платьем-то делать?

Вопрос Дороти развеял марево воспоминаний, но я не сразу поняла, о чём она спросила. А когда поняла, то решительно махнула рукой:

— Мы перешьем кружева с коричневого платья на зеленое! У нас есть ножницы, иголки, нитки?

Девушка шмыгнула носом и кивнула:

— Всё это есть, ваше сиятельство! Да только как же это — коричневое кружево на зеленое платье? Вас снова обвинят в дурном вкусе.

Но я только пожала плечами. Да что они тут понимают? Зеленый и коричневый прекрасно сочетаются. А если здесь, в Рузании, никто прежде таких нарядов не надевал, то это уже не мои проблемы. Пусть привыкают.

Зеленое платье с коричневыми кружевами стало выглядеть куда лучше, чем прежде, и даже Дороти, которая сначала была в ужасе от этой затеи, одобрительно кивнула, когда я надела его.

— Ваше сиятельство, оно прелестно!

Теперь я уже знала, что мадемуазель Ривьен была младшей дочерью обедневшего шевалье — в связи с отсутствием приданого у нее было не так много шансов выйти замуж, и то, что ее определили во фрейлины к невесте самого короля, было для нее большой удачей. Поэтому проблемы Беренис она воспринимала как свои собственные — ведь от того, станет та королевой или нет, зависело и ее собственное положение.

Часть воспоминаний Нисы уже стала моими собственными, но я по-прежнему еще очень многого о ней не знала. И я боялась, что на обеде тот факт, что я была совсем другим человеком, мог как-то обнаружиться. А еще я боялась заблудиться во дворце, а потому попросила Дороти проводить меня до столовой.

Она восприняла эту просьбу как нечто само собой разумеющееся — потому что Беренис должна была волноваться перед встречей с королем, а потому нуждалась в поддержке. И всё то время, что мы шли по длинным коридорам, она пыталась подбодрить меня милой болтовней.

Я улыбалась ей в ответ, вставляла односложные слова, а сама при этом думала о другом. Когда Беренис разочаровалась в короле? Что послужило тому причиной? Его измена? А возможно, и не одна. Или она всё еще продолжала его любить? Почему-то ответа на этот вопрос в памяти девушки я не находила. Не знала я и того, как я должна была вести себя с королем, а потому я решила больше молчать (наверняка именно так обычно и поступала Беренис).

Мы дошли до дверей гостиной, перед которыми стоял лакей в зеленой ливрее. Дороти, не дожидаясь, пока он их распахнет, повернула назад, а я набрала побольше воздуха в лёгкие. Мне уже трудно было дышать.

Лакей поприветствовал меня низким поклоном, и вошла в раскрытые двери. Дороти уже проинформировала меня, что этот обед состоится в малой гостиной, но помещение, в котором я оказалась, было всё-таки достаточно велико, и я не сразу смогла разглядеть всех присутствующих. Комната была выдержана в мятно-зеленых тонах, и мое обновленное платье прекрасно вписалось в интерьер.

Большой овальный стол был накрыт белоснежной скатертью, на которой лежали начищенные до блеска серебряные столовые приборы. Я сразу же подумала о том, что совершенно ничего не знаю о здешнем этикете, а значит, могу непреднамеренно нарушить его. К счастью, и сама Беренис была в нём не очень сильна.

К моменту моего появления в столовой уже находились трое человек. Мне было еще трудно их различить, а потому я подошла к окну и стала незаметно разглядывать их.

Наиболее колоритным персонажем здесь был седобородый старик — невысокого роста, сухонький. Взгляд его темных, чуть мутноватых глаз был умным и мягким, и я сразу почувствовала приязнь к этому мужчине. Он тоже посмотрел в мою сторону и благожелательно улыбнулся.

А у меня в мозгу будто щелкнуло — это был маркиз Верон, главный королевский маг. Но несмотря на то, что сейчас он понравился мне, я чувствовала, что с ним у Беренис были связаны не самые приятные воспоминания.

Была здесь и маркиза Арагон, но она только скользнула по мне быстрым и почти равнодушных взглядом и снова повернулась к мужчине, с которым разговаривала у другого окна. А вот тот мужчина был молод, красив, причем красив той не просто жгучей, а обжигающей красотой, которая может быть опасна для любой женщины. И его имя я так и не смогла отыскать в памяти Беренис.

Двери снова распахнулись, и я вздрогнула — на пороге появилась та самая белокурая женщина, которую я видела в объятиях короля в ту грозовую ночь. И тот факт, что она тоже была приглашена на этот обед, показался мне вопиюще обидным. И мне было обидно отнюдь не за себя, а за Беренис. Мне-то как раз не было до них абсолютно никакого дела. Но я сразу же заметила, с каким сочувствием теперь смотрел на меня старый маг.