Все эти мысли метались в моей голове. А потом всех их вытеснила еще одна. Та, которая привела меня в чувство.

И это была мысль о тавирийской принцессе.

Если переговоры увенчались успехом, то вот-вот будет объявлено об их помолвке. И именно поэтому шрамы так беспокоят короля! И когда он страдал из-за того, что его лицо пострадало от огня, он думал вовсе не обо мне, а о своей невесте!

Разочарование было таким сильным, что я отшатнулась. А потом и вовсе выбежала из комнаты.

Я снова была для него всего лишь игрушкой. Он просто хотел проверить на мне, способен ли он всё еще целоваться. Не будут ли шрамы мешать ему касаться любимой женщины.

А я приняла всё за чистую монету.

Я закрылась у себя в комнате и зарыдала. А выплакавшись, долго лежала на кровати. Лежала до тех пор, пока не услышала стук в дверь.

— Ниса, ты разговаривала с его величеством? — брат стоял на пороге. — Ты не знаешь, чем объясняется его желание ехать в столицу немедленно? Это может плохо отразиться на его здоровье. Королевские доктора согласны со мной в этом, но он отказывается нас слушать.

— Зачем он торопится в столицу? — усмехнулась я. — Наверно, для того чтобы начать готовиться к свадьбе с принцессой Тавирии.

Брат нахмурился:

— О какой свадьбе ты говоришь?

— Пару часов назад ты сам сказал, что переговоры с королем Тавирии прошли успешно и что вот-вот объявят о свадьбе его величества и ее высочества!

— Ничего подобного я не говорил! — возразил он. — Да, мы заключили мирное соглашение, но ни о какой свадьбе речь его величества речь не шла!

— Что? — не поверила я.

Ох, нет! Что же я наделала?

Я вспомнила о сцене, что состоялась в комнате короля, и пришла в ужас от своего поведения. Что должен был подумать его величество, когда я оттолкнула его и сбежала?

Наверняка именно то, в чём еще прежде он себя убедил — что я испытываю омерзение, когда вижу его шрамы. Я невольно подтвердила то, что он себе надумал!

— Мне нужно немедленно с ним поговорить!

Я вскочила с кровати и бросилась туда, где уже была час назад.

На сей раз его величество был уже в дорожном камзоле. А во дворе, судя по доносившемуся шуму, запрягали лошадей.

— Ваше величество!

Он посмотрел на меня. Теперь в глазах его была не свойственная ему прежде тоска. И я содрогнулась, подумав о том, что именно мои действия стали тому причиной.

— Не нужно ничего говорить, мадемуазель! — взмахом руки остановил он меня. — Благодарю вас за гостеприимство, а вашего брата еще и за лечение, которое пошло мне на пользу. И не беспокойтесь, мои дознаватели останутся здесь до тех пор, пока преступники не будут наказаны. И всё это время в вашем поместье будет находиться под охраной моих гвардейцев.

— Ваше величество!

— Не нужно оправдываться, Беренис! Я сам виноват в том, что потерял вас, когда решил, что могу поступать по своему разумению и нарушить слово, данное мною отцу. Да, формально я не нарушил его, но фактически именно мои действия привели к тому, что наша с вами помолвка была расторгнута. И с моей стороны было глупо надеяться на то, что вы сможете это забыть. Я пренебрег вам тогда, в столице. И вы имеете полное право поступить ровно так же со мной теперь, когда мое лицо обезображено.

Я слушала всё это со всё возрастающим удивлением. Он что, так странно признавался мне в любви?

— Но оно вовсе не обезображено, ваше величество!

— И потому-то вы так быстро сбежали? — невесело усмехнулся он. — Нет-нет, я не виню вас! Я это заслужил. Я слишком поздно понял, каким сокровищем я мог бы обладать. Да-да, сначала меня восхитила ваша смелость, когда вы по карнизу перешли из одной комнаты в другую! Простите, тогда я сам пытался поступить с вами бесчестно и опорочить ваше имя, за что испытываю стыд до сих пор. Потом меня тронула ваша доброта — то, как вы вели себя по отношению к воспитанникам мадам Эбернати, заслуживало всяческих похвал. И да, меня возмутило то, что вы сами предложили разорвать помолвку! Ведь я был уверен, что являюсь пределом мечтаний для любой женщины Рузании. А вы словно отвесили мне пощечину, которую я, несомненно, заслужил. Вы столь разительно отличались от женщин, что прежде меня окружали, что я был шокирован. Мне потребовалось время, чтобы осознать, что я снова хочу вас увидеть. Услышать ваши суждения. И наконец, понять, что теперь это уже был мой собственный выбор!

Я уже плохо видела его лицо, потому что в моих глазах стояли слёзы. Я не знала, что сказать. Да и не хотела этого делать. Потому что хотела слушать его и жадно ловила каждое слово.

— Я приехал на бал к Крюшонам не потом, что мне и моим людям нужно было остановиться на ночлег. Я приехал туда в надежде встретиться с вами! И даже если бы вас не было на том балу, я заехал бы и сюда, в ваше поместье. Но я увидел вас там и поразился, с каким достоинством вы держались, будучи окруженной этой враждебной вам стаей. И лишний раз понял, что я потерял, когда решил, что вы не подходите мне! Так вот, прежде чем я уеду, я хочу сказать вам — это я вам не подхожу, мадемуазель! Потому что во мне нет и десятой части того благородства и чистоты, что есть в вас.

Он поцеловал мою руку и пошел к дверям.

Но я не позволила ему уйти.

— Подождите, ваше величество! Я тоже хочу кое-что вам сказать! Я сбежала от вас сегодня не потому, что мне был неприятен ваш поцелуй. А потому, что я считала вас чужим женихом. Я была уверена, что вы вот-вот женитесь на принцессе Тавирии, и посчитала этот поцелуй очередной вашей насмешкой!

Лицо его просветлело, а в глазах появилась надежда.

— Вы говорите мне правду, Беренис?

Вместо ответа я сама его поцеловала. Наверно, это было очень безнравственно с моей стороны, но кто мог меня за это осудить?

И разумеется, отъезд короля был отложен, а лошади распряжены. И когда спустя полчаса мы с его величеством гуляли по саду, я задала ему вопрос, который тоже меня волновал.

— Как вам удалось заключить мир с Тавирией, если не путем брака с ее принцессой?

А он рассмеялся:

— Вы не поверите, Беренис, но оказалось, что король Тавирии так же мечтал об этом мире, как и мы! И нам всего лишь нужно было встретиться и всё обсудить! Обе страны уже измучены войной и нуждаются в добрых соседских отношениях.

— И вы не делали предложения ее высочеству? — я подозрительно прищурилась.

— Нет! Хотя принцесса тоже присутствовала на переговорах, в моем сердце ничто не дрогнуло, когда я увидел ее. И я решил, что я могу позволить себе жениться по любви.

Он взял меня за руку и наверняка почувствовал, как дрожали мои пальцы.

— Должно быть, вы замерзли, Беренис? Нам следует вернуться в дом. Кстати, насколько я знаю, через два дня состоится бал в доме градоначальника Вердена. И я считаю, что нам с вами просто необходимо его посетить!

Сначала я хотела возразить. После этого пожара я не хотела встречаться ни с кем из местного общества. Да и сам его величество еще чувствовал себя недостаточно хорошо для таких мероприятий.

Но потом я поняла, что он прав. Мы должны были там появиться. Это было нужно и мне, чтобы дать понять моим врагам, что они не достигли своей цели. И еще больше это нужно было ему, чтобы показаться своим подданым в том виде, в каком он был сейчас, и преодолеть тот барьер, который он сам воздвиг в своей голове.

К дому мэра Вердена мы прибыли в нескольких экипажах. Бал был уже в самом разгаре, так что на подъезде к особняку графа Тулона уже не наблюдалось никакой очереди из карет.

Мы вошли в зал, когда один из танцев как раз только начался, и пары кружились по паркету. Но, разумеется, хозяин дома тут же остановил музыку.

И когда музыканты перестали играть, ошалевший от приезда такого гостя распорядитель бала громко объявил о прибытии его величества, короля Рузании Рауля Шестого Коруа.

И все находившиеся в зале склонились в почтительных поклонах и реверансах.