—Сейчас в Рузании мир, но он очень шаток, — продолжил его сиятельство. — Его величество хотел, чтобы рядом с его сыном была женщина, которая в минуту опасности могла его защитить. А еще — передать свою магию будущим принцам и принцессам, подпитав таким образом ослабевшую династию.

Меня уже била мелкая дрожь. Я ничего не знала о магии. Я не знала, откуда она берется. Не знала, можно ли увидеть ее со стороны и понять, есть она у кого-то или нет. Переходит ли она исключительно от отцов к детям, или её может освоить и тот, кто изначально ею не владел.

Но если Беренис владела магией, то почему молодой король ее отвергал? Даже если он не любил саму девушку, он не мог не понимать, как много она могла дать ему самому или его детям. Разве ради этого он не мог хотя бы сделать вид, что он тоже желает этого брака?

Но скоро я поняла и это. Вернее, память услужливо подкинула мне картинку, на которой маркиз Верон давал Беренис какой-то кристалл. Тогда мадемуазель Деланж, кажется, не поняла, для чего это было нужно. Но, возможно, она поняла это позднее.

Потому что, в отличие от меня, она-то доподлинно знала, что никакой магии у нее самой не было!

— Почему король Дидье не убедился, что у меня есть магия, прежде чем называть невестой принца? — спросила я.

— Он и подумать не мог, что столь сильная магия могла не передаться детям графа Деланжа. К тому же существует вероятие, что магия может передаться через поколение. Или ею могли обладать только лица мужского пола. А значит, вы, даже не обладая ею сами, могли передать ее своим сыновьям. Да и к тому времени, когда его величество вернулся в Анфлер из Кемпьена, он уже был болен тифом, а потому времени на раздумья у него просто не было. Возможно, если бы он убедился, что магии у вас нет, он переменил бы свое решение и дал возможность сыну расторгнуть помолвку.

— Но что же теперь? Значит ли это, что его величество обязан жениться на мне, даже несмотря на то, что испытывает ко мне не любовь, а презрение и даже ненависть?

Положение казалось мне просто отчаянным. Я совсем не хотела быть связанной с этим напыщенным фанфароном брачными узами. Мне даже думать об этом было неприятно.

— Король не может нарушить данное им слово! — важно заявил маркиз. — Даже если это идет вразрез с его собственными желаниями.

Он произнес это почти с гордостью. А я вдруг вспомнила текст известной песни, в которой говорилось, что жениться по любви не может ни один король. Я даже, пожалуй, пожалела бы Рауля — если бы он сам не вел себя с Беренис как самый настоящий подлец.

— А я? — я подалась вперёд. — Я могу разорвать помолвку?

Мне показалось, что мой вопрос привел маркиза Верона в замешательство.

— Что вы такое говорите, мадемуазель?

— Я спросила вас, сударь, — медленно и четко повторила я, — могу ли я разорвать помолвку? Я понимаю — король связан обещанием, данным его отцу. Но, в отличие от его величества, я никому не давала никакого слова.

— Но как же так, ваше сиятельство? — он всё еще не мог поверить в то, что слышал. — Разве вы не хотите выйти замуж за его величество? Ведь об этом мечтает каждая девушка благородного происхождения!

Наверно, он был прав. Если бы я родилась и выросла в Рузании, возможно, я и сама мечтала бы о том же самом.

Я задумалась и ничего не сказала после того, как маг замолчал, и он принял это за сомнения.

— Вам следует хорошенько подумать, ваше сиятельство, — посоветовал он. — Такое решение не стоит принимать сгоряча. События вчерашнего дня вывели вас из равновесия. Но когда вы придете в себя, успокоитесь, вы будете смотреть на всё по-другому.

Я покачала головой. Если бы речь шла только о том, что случилось вечером, его слова были бы справедливы. Но король Рауль уже не первый раз демонстрировал Беренис свое пренебрежение — он унижал ее на протяжении всего того времени, что они были знакомы. И вряд ли он сможет перемениться.

Но я не торопилась отвечать маркизу Верону. Ведь я принимала решение не только за себя, но и за настоящую Беренис. Если когда-нибудь мы снова поменяемся местами, то скажет ли она мне «спасибо» за то, что я отказалась выходить замуж за короля?

Все ее воспоминания, что были связаны с Раулем, были пропитаны любовью к нему. И даже когда она узнала, что он изменяет ей перед свадьбой, она не возненавидела его. А возможно, даже не поверила тому, кто ей это сказал — не случайно же она потащилась к садовому домику в ту памятную ночь.

Возможно, в детстве Беренис и не мечтала быть королевой, но она захотела этого, когда познакомилась с королем. Она влюбилась в него со всей пылкостью своего впервые испытавшего такое чувство сердца.

Так могу ли я за нее сказать «нет»?

Что мог принести этот брак настоящей Беренис? Титул, корону, положение в обществе. Но не любовь! И даже не уважение. И долго ли в таких условиях продержались бы ее собственные чувства к нему?

К тому же я должна была подумать и о себе. Если я не вернусь домой, а останусь в Рузании, то именно я должна буду быть рядом с королем Раулем, сносить его насмешки, а иногда и оказываться с ним в одной постели, прекрасно понимая, что думать он в это время будет о другой. От этой мысли меня передернуло.

— Что я должна сделать, чтобы разорвать помолвку? Для этого нужна какая-то специальная церемония?

Его сиятельство вздохнул.

— Давайте договоримся так, мадемуазель — я сделаю вид, что этого разговора вовсе не было. Если пожелаете, мы вернемся к этой теме через несколько дней. А пока прошу вас — не совершайте необдуманных поступков!

Он поднялся, церемонно поклонился и ушел, оставив меня в раздумьях. Нет, я не собиралась прислушиваться к его совету. Я должна была поговорить с его величеством и сообщить ему о принятом решении как можно скорей — до того, как он подстроит мне еще какую-нибудь пакость. Удалиться из королевского дворца по собственному желанию или быть изгнанной оттуда с позором — это две большие разницы. Если цель Рауля заключается только в том, чтобы добиться расторжения помолвки, то я могу сильно облегчить ему эту задачу.

Я позвала Дороти и спросила, что нужно сделать, чтобы получить аудиенцию у его величества. По этому вопросу память ничего не смогла мне подсказать. Кажется, Беренис ни разу сама не напрашивалась на разговор с королем и всегда встречалась с ним только тогда, когда он сам приглашал ее.

— Я передам вашу просьбу маркизе Арагон, ваше сиятельство. Уверена, его величество будет счастлив вас принять. Но стоит ли вам делать это именно сейчас, когда лекарь советовал вам отдохнуть?

Но я нахмурилась, и она больше не возразила ни словом. Она отправилась к маркизе, а я взялась за книгу, которую Дороти накануне взяла для меня в библиотеке. Это был толстый фолиант с кожаном переплете — «Рузанийская магия». И я погрузилась в неё, забыв обо всём на свете.

Конечно, в одном, пусть даже и внушительном томе, не могла уместиться вся нужная информация, но хотя бы в основах я разобралась. И многое, из того, что я прочитала, было на удивление знакомо мне из наших фэнтези-книг.

В Рузании существовала стихийная магия — магия четырех стихий: воды, воздуха, огня и земли. И в древние времена в стране были маги, которые владели магией всех стихий — их называли полностихийниками. Но теперь таковых почти не встречалось. Как правило, нынешние маги сосредотачивались на освоении той стихии, которая проявлялась у них лучше всего. Наверно, у отца Беренис это была магия воздуха.

Магические способности передавались от родителей к детям, но уровень их владения во многом зависел от усилий, прилагаемых конкретным человеком. Один мог развить изначально слабые способности путем усердных занятий, а другой мог растерять всё то, что получил от отца или матери.

Меня интересовал вопрос, могли ли способности проявиться не с рождения, а с возрастом. Оказалось, что такое вполне возможно — иногда магия проявлялась в результате какого-то события — например, в критической ситуации. А у женщин это могло быть связано еще и с первой брачной ночью — прочитав об этом, я покрылась холодным потом и понадеялась, что его величество не решит проверить именно этот вариант.