– Я сделаю всё, что в моих силах, – пообещал директор.

– Не несите чушь только затем, чтобы что‑то сказать!

– Это не чушь, я исправлю.

– Как? Как вы это исправите? Сотрёте память всей академии, всем, кто был на арене и видел поединок? Перепишете вчерашний день? Как вы восстановите репутацию моему сыну?

– Я что‑нибудь решу, мне надо подумать, дайте мне…

– Имя! Назовите имя! – рявкнул барон, перебивая директора.

– Какое имя? – растерялся тот.

– Имя того, по чьей указке вы это сделали. Кто приказал вам нанести удар по репутации Фралленов?

– Никто! Клянусь! Никто не приказывал! Всё, что произошло – цепь нелепых совпадений! Никто не давал мне никаких указаний! И я постараюсь всё исправить. В любом случае Дарису не придётся второй год учиться, не придётся ходить в академию. Я вам обещаю, что он просто через год получит диплом, и всё. Без посещений, без неудобств.

Слова директора о втором годе учёбы стали последней каплей и окончательно сорвали с барона Фраллена все предохранители. Его руки буквально окаменели: кожа на них начала сереть, уплотнятся и покрываться крупными каменными наростами; пальцы стали толще и грубее. Лицо барона превратилось в холодную каменную маску – стало понятно, что маг земли еле сдерживает дикую ярость, что рвётся наружу. И в итоге он её не сдержал: барон взревел и изо всех сил ударил кулаками по столу.

Стол не просто раскололся – он взорвался, превратившись в град щепок, с хрустом разлетевшихся по кабинету. Директор вскрикнул, прикрыв лицо ладонями, вскочил и отпрыгнул к дальней стене. Там он торопливо дрожащими руками принялся накладывать на себя защиту от магии земли – контур почти сразу же вспыхнул бледным оранжевым светом.

– Мой сын не будет учиться второй год! – прорычал барон уже каким‑то совсем нечеловеческим голосом. – И если Дарис завтра не получит диплом, ты об этом сильно пожалеешь!

– Это невозможно, – пробормотал директор. – Есть правила… на боях были люди из столицы… они видели, что поединок закончился в первом раунде…

– Молчать! – рявкнул барон, не дав директору договорить, и ударил каменной рукой по тому, что осталось от стола. – Если завтра Дарис не получит диплом, тебе конец!

– Это невозможно… есть правила… есть порядок… я не могу… – уже чуть ли не всхлипывая, запричитал директор.

Но барон его уже не слушал, он развернулся и направился к двери, одним ударом выбил её вместе с косяком так, что вся стена пошла трещинами, и вышел в образовавшийся проём. Прошёл через приёмную мимо спрятавшейся за папками секретарши, выбив ещё одну дверь, вышел в коридор и направился к лестнице.

По пути его начало отпускать: кожа понемногу светлела, плоть возвращалась к своему обычному состоянию, шаг стал легче, дыхание – ровнее. Барон опустил голову и ускорил шаг. Ему хотелось только одного – побыстрее выбраться отсюда. Он шёл по территории академии, и ему казалось, что все вокруг смотрят только на него. И каждый взгляд казался ему насмешкой, напоминанием о недавно пережитом позоре.

Барон добрался до стоянки экипажей, направился к своему, но дорогу ему перегородил мужчина лет сорока в длинном тёмном камзоле, похожем на форменный, но без каких‑либо нашивок и знаков отличия. Фраллен остановился и бросил на незнакомца тяжёлый, недовольный и вопрошающий взгляд. Мужчина же почтительно наклонил голову и произнёс:

– Господин барон. Позвольте представиться, я Совиллан – помощник госпожи Тианелии Морисаль.

– И что с того? – холодно бросил Фраллен.

– Госпожа Тианелия просит вас уделить ей несколько минут, – ответил мужчина. – Она приглашает вас в свой экипаж для небольшого разговора.

– У меня нет ни времени, ни желания с кем‑либо разговаривать, – отрезал барон.

– Вы отказываете не кому‑либо, а представителю рода Морисаль, – заметил Совиллан.

– Я думал, госпожа Тианелия находится в академии в качестве обычной проверяющей, а не как представитель рода Морисаль, – ехидно заметил Фраллен.

– Это не имеет значения, в каком качестве госпожа Тианелия находится в академии, – холодно ответил помощник. – Отказываете вы сейчас, барон, представителю семьи Морисаль.

Фраллен злобно скривился, но после короткой паузы всё же пробурчал:

– Хорошо, пара минут у меня есть.

Помощник госпожи Тианелии вежливо улыбнулся и произнёс:

– Тогда прошу вас следовать за мной!

Затем он лихо развернулся и направился к стоящему неподалёку экипажу, подошёл к дверце и открыл её перед бароном, чуть наклонив голову в знак уважения. Фраллен поднялся по подножке и шагнул внутрь экипажа.

Внутри было полутемно, пахло благовониями и дорогой кожей. На одном из широких, мягких сидений сидела Тианелия Морисаль. Она едва заметно кивнула, приветствуя барона, и мягким движением ладони предложила ему сесть напротив. Барон ответил на приветствие сухим, натянутым кивком, опустился на сидение и сразу же заявил:

– У меня нет ни желания, ни времени водить разговоры. Скажите сразу, что вам от меня нужно.

Столичная проверяющая еле заметно улыбнулась – одними лишь уголками губ и ответила:

– Вы прекрасно знаете, барон, что мне нужно. Но сейчас речь о другом – о том, что вам нужно от меня.

Фраллен внимательно посмотрел на Тианелию, и взгляд его выражал смесь удивления и раздражения.

– Мне очень жаль, что поединок Дариса прошёл в таком ключе, – выдержав небольшую паузу, произнесла проверяющая. – Но сегодняшний позор забудется, и довольно быстро. Забудется всё: и поединок, и его результат, и все детали. Человеческая память – не лучшее место для хранения информации. Бумага куда надёжнее. Останутся лишь документы. Вам ли этого не знать, барон?

На словах о позоре барона передёрнуло, однако он дослушал до конца и спросил ледяным голосом:

– Вы на что намекаете?

– Вы знаете, на что, – мягко ответила проверяющая. – Всё забудется, кроме документов. А в документах будет указано, что ваш сын два года учился на четвёртом курсе академии и с треском провалил выпускной поединок. Это останется на всю жизнь и сильно повлияет на его карьеру. Очень плохо повлияет. Но вы это и без меня знаете.

– Знаю, – сказал Фраллен. – Однако вы мне об этом всё равно напоминаете. Вам нравится это делать?

– Мне нравится помогать людям, – спокойно произнесла Тианелия. – И вам я тоже хочу помочь.

– И каким образом?

– Я могу изменить ситуацию и сделать так, что Дарис не останется на второй год.

– Это не может изменить даже директор академии.

– А я могу.

– Вы обладаете полномочиями большими, чем у директора академии? – с сарказмом спросил барон.

– Полномочия полномочиям рознь, – ответила Тианелия. – У меня – свои. И они могут вам помочь. Потому что полномочия проверяющей позволяют устранить главную причину, по которой Фралленам сейчас не может помочь директор.

– И что же это за причина?

– Директор.

– Поясните.

Тианелия слегка наклонилась вперёд и сказала:

– Я могу выдвинуть против директора серьёзные обвинения в превышении полномочий. На основании этого его отстранят от должности. Одним из пунктов может стать подтасовка результатов жеребьёвки выпускных поединков. И если факт подтасовки признают, то автоматически аннулируют и результат боя со всеми вытекающими. И тогда Дарис получит диплом.

Барон холодно процедил:

– За подтасовку жеребьёвки директора не отстранят, – заметил Фраллен.

– Тут я даже и не спорю, – согласилась Тианелия. – Но подтасовка будет самым маленьким пунктом в общем списке обвинений. Главное – добиться отстранения. А там уже всё остальное пойдёт в комплексе.

После этих слов в экипаже воцарилось тягостное молчание. Но в итоге барон всё же спросил:

– И что вы хотите за это?

– В данный момент мы с вами хотим одного и того же: отстранения директора от должности, – ответила Тианелия. – Цели у нас разные, но задача – общая. Поэтому нам следует сотрудничать.

– Говорите яснее, – потребовал барон. – Что вам конкретно от меня нужно?