И похоже, тварь это почувствовала. Она стала ещё агрессивнее, атаковала чаще, практически не делая пауз, словно совсем не уставала. А я становился всё более медленным. Родовой дар Дарсанов и новая мощная сила ощущались, конечно, но очень хорошо было видно, что на одной только силе далеко не уедешь. Нужны навыки, нужны специальные, сложные заклятия, которых у меня в арсенале не было.
Простая магия воздуха, как её ни усиливай, против такой защиты работала плохо. Точнее, вообще не работала. Простыми заклятиями можно было бы разнести саму эту зелёную тушу, но никак не ту вязкую магическую скорлупу, которая её прикрывала.
Нельзя было сказать, что я зря полез драться с монстром один на один – проверить себя стоило, а то после победы над барончиком в академии я уж было решил, что теперь могу многое. Но как выяснилось, нет. Многому мне ещё предстояло учиться и учиться. И впервые за весь бой у меня возникла мысль, что, как ни крути, но без Хранта здесь никак – сам, один на один, эту тушу я не одолею. Резерв магии ощутимо просел, каждое новое заклятие давалось заметно тяжелее, и это несмотря на мою немалую силу. Дыхание сбивалось, руки наливались свинцом, в ногах и спине нарастала тупая боль.
Победить чудище вдвоём с Лирой, скорее всего, шанс был, и немаленький. Но Лиру я отправил к гвардейцам. И по большому счёту правильно сделал: там она была нужнее, с учётом того, что из разлома уже вылезла тварь высшего порядка. Не стоило держать возле себя хорошего бойца, когда я мог воспользоваться помощью Хранта, хоть это и было рискованно.
Но если уж я решил опять звать Разрушителя, то делать это нужно было как можно скорее, пока я ещё стоял на ногах, потому как ситуация ухудшалась стремительно. И словно в подтверждение моим мыслям тварь совершила очередной бросок, но уже не тупой, а с хитрым манёвром. Сначала она, как обычно, завалилась вперёд, подставляя голову и приглашая меня ещё раз ударить по глазу.
И я рефлекторно пошёл на этот «подарок» и потянулся кулаком к морде, но в последний момент монстр с каким‑то невероятным проворством резко нырнул под мою руку, сместился чуть в сторону и нанёс удар лапой по левой части спины и боку одновременно. Слишком ловко, слишком аккуратно. Для «тупой» твари как‑то уж очень грамотно. Она либо не такая тупая, как казалась, либо инстинкты боя у неё были развиты сильно лучше, чем у некоторых людей.
Я почувствовал, как когти твари прошли сквозь ослабевшую защиту и вонзились мне в бок – глубоко, до горячей, вязкой боли, где‑то совсем рядом с рёбрами. До них, к счастью, не дошли, иначе было бы совсем «весело». Скорее всего, тварь и планировала подцепить меня за рёбра, но защита всё‑таки хоть как‑то сработала и частично силу удара снизила. Впрочем, мне хватило и того, что прошло.
Меня отбросило метра на два, и я не то что встать – вдохнуть сразу не смог. Я лежал на настиле, чувствуя, как под одеждой по боку растекается горячая влага. А тварь, не теряя ни секунды, бросилась на меня. И снова в прыжке – прямо как профессиональный рестлер из моего прошлого мира, только без красивого костюма. Ну и ещё локоть не выставила в их стиле, хотя по скорости и высоте прыжка это прям напрашивалось.
За ту секунду, что у меня была на спасение, откатиться я никак не успевал, поэтому на чистом автомате выставил перед собой воздушную стену – максимально плотную, какую только мог сейчас собрать, вложив в это дело все остатки сил. Мгновенно в метре от меня в воздухе материализовалась полупрозрачная плита из уплотнённого воздуха, и тварь влетела в неё всем корпусом.
Монстра дёрнуло так, будто он с разбега врезался в каменную стену. Плита просела, ослабла, но всё же выдержала, и тварь повисла в воздухе всего лишь в полуметре от меня. Она взвыла от ярости и начала истерично молотить лапами по невидимому препятствию. Каждое её движение отзывалось во мне болью – держать стену было невероятно тяжело. Но я понимал, что без моей поддержки тварь разрушит её за пару секунд.
Впрочем, этого мне должно было хватить, в любом случае долго держать щит я не мог. Прекратив поддерживать стену, я откатился в сторону, и тварь почти сразу же после этого рухнула брюхом на платформу в том месте, где я лежал. Её когти вонзились в настил и вспороли доски именно там, где только что была моя грудная клетка.
Я тем временем поднялся на ноги и отбежал в сторону. Всё тело ныло, а раненый бок вообще горел и пульсировал с каждым ударом сердца. Дышать было тяжело. Все остатки магии я, похоже, слил в эту воздушную стену. Теперь только физика. Или Хрант. Но физики могло хватить в лучшем случае на то, чтобы убежать, поэтому выбора, по сути, не было.
И, глядя, как зелёный громила встаёт, выпрямляется и шагает в мою сторону, я понял, что продолжать боксировать с этим чудищем, было бы уже чистым самоубийством. Тварь была цела, бодра и более чем готова продолжать драку. А её магическая защита никуда не делась – ни один мой удар по‑настоящему её не пробил. Пора было признавать, что я пока ещё слишком слаб для боя с таким монстром, и вызывать тяжёлую артиллерию – своего мрачного и злобного соседа по телу.
Отбежав ещё дальше от твари, я остановился и попытался выровнять дыхание и одновременно собраться. И настроить себя на совершенно иной бой. Не на драку, а на уничтожение.
Я смотрел на чудище и представлял, как брошусь на него и разорву его голыми руками. Вспомнил бой с краснокожим, в котором мы чудом избежали потерь, несчастных крестьян, сожранных тварями на прошлом дежурстве, раненых ребят в госпитале. И внутри поднялась злость. На эти проклятые разломы, на всех мерзких разломных тварей и на этого зелёного выродка в частности. И не просто злость, а лютая ненависть.
И эта ненависть начала сжиматься, уплотняться, превращаясь в одно‑единственное желание: разорвать. Не выжить. Не отбиться. А именно уничтожить эту мерзость любой ценой. Я отпустил тормоза и позволил ярости полностью накрыть меня. Как в первый раз, когда я полез под краснокожего. Настоящая, практически животная ярость – я даже и не представлял, что у меня получится так быстро довести себя до такого состояния. Но видимо, сильно меня уже достали эти твари.
И снова внутри будто что‑то щёлкнуло – Хрант откликнулся. И я почувствовал, будто он там, глубоко внутри меня, расправляет плечи. Знакомые и, надо сказать, не очень приятные ощущения. У меня даже на миг перехватило дыхание от этого движения изнутри.
Тут же по телу пошла знакомая волна. Сначала холодная дрожь – от затылка до пят, затем жар, который распирал изнутри так, будто кровь превратилась в кипяток. Меня словно охватило пламя, но не снаружи, а изнутри. Кожа на руках начала темнеть, сереть, покрываться знакомым металлическим оттенком, будто на неё наложили тонкую стальную чешую.
Пальцы свело судорогой, ногти вытянулись и потемнели, превращаясь в когти. Кости в плечах и спине хрустнули, будто их чуть‑чуть вытянули и утолщили. Мышцы налилась тяжёлой силой, дыхание выровнялось, боль в боку отступила сначала до тупого фона, а затем и вовсе растворилась в общем разогретом теле. Рана никуда не делась, но организм перестал воспринимать её как проблему.
Сейчас всё шло быстрее, чем у Бильдорна – без того бешеного, режущего болью свиста в голове, но всё же достаточно неприятно. И это была лишь первая стадия трансформации – знакомое уже боевое «усиление» тела. А за ней накатила вторая: обострились чувства.
Мир стал резче, контрастнее, я теперь отчётливо видел, как по коже твари пробегают зелёные всполохи защитной ауры, ощущал запах сырой болотной слизи, которой от неё несло, слышал её хриплое дыхание, скрежет когтей по настилу, гул боя у разлома на заднем плане, и звук как будто тоже изменился: лишнее ушло, остались только важные ноты.
Движения мои перестали быть человеческими, в них появилась звериная лёгкость. Боль ушла окончательно. Я чувствовал себя по‑прежнему собой и не собой одновременно. Где‑то на периферии сознания я знал, что ранен, что устал, что силы уже потрачены, но тело на это не реагировало. Оно просто принимало новую нагрузку, как будто всё, что было до призыва Хранта, не имело значения.
