— Да, только не пропустите понедельник.

— Почему? У вас будет какой‑то сюрприз?

— Возможно. Посмотрим. Зачем вы сейчас были в зале суда?

— Хотела получить копию вашей повестки на получение данных с вышки сотовой связи и копию того, что вы предоставили как вещественное доказательство. Повестку я получила, но стоимость распечатки данных немного выходит за рамки моего бюджета.

— Да, они берут около доллара за страницу при копировании.

Вот. Я достал бумажник, вынул свою визитку и протянул ей.

— Если вернётесь в понедельник, я дам вам копию, — сказал я.

— Большое спасибо, — отозвалась она. — Вы уверены?

— Да, без проблем.

— Очень любезно. Вы экономите мне и деньги, и время. Иначе мне пришлось бы ждать до конца дня, пока всё скопируют. А теперь я смогу улететь более ранним рейсом.

— Прекрасно, — сказал я. — Может, когда‑нибудь вы окажете услугу мне. Возьмёте у меня интервью для вашей книги или, скажем, для статьи в «Нью‑Йоркере», а?

Она улыбнулась.

— Может быть, — сказала она. — Увидимся в понедельник.

— В понедельник, — ответил я. — Я буду здесь.

Я смотрел, как она идёт по коридору к лифту. Мне стало любопытно, кто её источник, и я предположил, что это, скорее всего, кто‑то из офиса генерального прокурора, знающий о повестке, которую я получил на данные с вышек сотовой связи.

Я достал телефон и погуглил «геозонирование» — раньше я этого термина не слышал. Как раз дочитывал статью в «Гарвард ревью» о проблемах Четвёртой поправки, связанных с использованием данных сотовой связи для отслеживания людей, когда телефон завибрировал. Звонил Босх.

— Скажите, что у вас для меня хорошие новости, — сказал я.

— И хорошие, и плохие, — ответил он. — Улики всё ещё здесь, и при первой экспертизе они использовали только половину полученного материала. Так что целая половина до сих пор лежит в холодильнике.

— Отлично. А плохие новости?

— Сильвер, тогда их кинул. После того как Люсинда попала в тюрьму, отчёт по следам от выстрела ему уже был не нужен, и он решил за него не платить. В лаборатории на него зуб держат. Они не отдадут улики, пока кто‑нибудь не оплатит счёт.

— Сколько там?

— Полторы тысячи.

— Гарри, у тебя есть кредитная карта? Оформи платёж на неё и внеси в счёт расходов. Тебе возместят.

— Я так и думал. Есть ещё кое‑что. Сильвер шумит, что ему тоже должны заплатить.

— Чёртов проныра. Никому за это не платят. Где он? Дайте‑ка я с ним поговорю.

— Подожди. Он с Циско и Шами. По‑моему, Циско хочет взять его в захват и сжать.

— Пока не надо. Дай трубку Сильверу, а потом посмотрим, примут ли они кредитку по старому счёту.

— Подожди.

Я услышал, как открылась и закрылась дверь, и понял, что Гарри звонил мне из машины. Послышался звук ещё одной двери — он входил в «Аплайд Форендикс». Я различил приглушённые голоса, а затем в трубке появился Фрэнк Сильвер.

— Мик, вы слышали хорошие новости? — спросил он.

— Слышал. И ещё слышал, что вы шумите и требуете денег.

— Всё это только благодаря мне складывается, а моё время — деньги. Мне нужна пара тысяч, не больше.

— Во‑первых, мы ещё не знаем, что у нас там в итоге. Во‑вторых, мне придётся оплатить счёт, от которого вы уклонились пять лет назад. И наконец, самое важное: вы — свидетель по этому делу. Если я заплачу вам хоть цент до того, как вы дадите показания, и об этом узнает генеральный прокурор, вы перестанете быть свидетелем.

— Я же сказал, что не буду давать показания. Я не позволю вам подставить меня под обвинения в неэффективности защиты.

— Этот поезд уже ушёл, Фрэнк. Не волнуйтесь, вы свидетель не по этой линии. Если с «Аплайд Форендикс» всё получится, вам придётся дать показания и всё подготовить. Рассказать, как к ним попали улики и почему они до сих пор там, спустя пять лет. Это будет ваш час — час героя.

— Мне это нравится. Но тогда мне заплатят.

— Возможно, по Закону об уголовном правосудии будут средства, когда всё закончится, но уж точно не раньше, чем нам оплатят нашу работу.

— Закон об уголовном правосудии? Это что ещё такое?

— Федеральные деньги на оплату труда адвокатов защиты — Закон об уголовном правосудии. Сумма будет небольшой, но кое‑что мы всё же получим, и из того, что достанется нам, вы получите свою долю. Я сейчас пойду к судье Коэльо и подниму этот вопрос. А теперь передайте трубку Гарри.

— Ладно, Мик. И, кстати, Гарри мне нравится. А вот этот здоровяк, которого вы наняли, — нет.

— Это вы уже не выбираете. Дайте трубку Гарри.

Я поднялся со скамьи и принялся ходить по коридору, ожидая, пока Гарри вернётся к телефону. Я старался сдержать нарастающее возбуждение от того, к чему всё это могло привести. Наконец снова послышался голос Босха.

— Мик?

— Да. Они взяли твою кредитку?

— Да, я им её дал.

— Хорошо. А чем занимается Шами?

— Сейчас она проводит для них экскурсию по лаборатории. Здесь её любят. Похоже, в своей области она довольно известная личность.

— Так и есть. Когда она закончит, скажи ей, чтобы подготовила лабораторию к судебному распоряжению о проведении анализа ДНК и сравнении его с образцом, который должен поступить к концу дня.

— Сделаю. И нам нужно будет торопиться, верно?

— Мы оплатим ускоренный анализ. Нам надо получить результат к понедельнику.

— Понял. А ты?

— Я иду к судье, чтобы попытаться сдвинуть дело с мёртвой точки.

— Удачи.

— Спасибо, она мне пригодится.

Я отключился и направился к двери зала суда.

Свет в зале не горел, кроме лампы над кабинкой секретаря справа от судейской скамьи. Секретарём судьи Коэльо был молодой человек, только что окончивший юридический факультет Университета Южной Калифорнии, по имени Джан Браун. За последние полгода он привык к тому, что я постоянно появляюсь с ходатайствами и просьбами вызвать судью. Каждый раз он говорил, что мне будет гораздо проще просто отправлять документы и запросы по электронной почте, но я так ни разу и не воспользовался этим советом. Я хотел, чтобы он меня знал, чтобы привык ко мне. Хотел, чтобы я ему нравился. Узнал, что он иногда берёт карамельный макиато, и приносил ему его из кафетерия, хотя он каждый раз возражал, повторяя, что этот жест не принесёт мне никаких привилегий ни у него, ни у судьи. Я отвечал, что не пытаюсь добиться одолжений: они мне не нужны.

Но теперь мне они были нужны.

— Мистер Холлер, вы же знаете, что сегодня у нас темно, — сказал Браун.

— Должно быть, забыл, — ответил я.

Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ.

— Тогда позвольте догадаться: у вас для нас ходатайство, — предположил он.

— У меня просьба, — сказал я. — Важная. Мне нужно поговорить с судьёй по поводу дела, и вопрос очень срочный. Она здесь?

— Да, здесь, — ответил Браун. — Но у неё включён режим «Не беспокоить».

Он указал на маленькую красную лампочку на панели в стене за кабинкой. Рядом была кнопка, которую он нажимал, когда все стороны собирались и были готовы принять судью в зале.

— Джан, мне нужно, чтобы вы позвонили ей или вызвали её, потому что она захочет услышать, что я скажу, — произнёс я.

— Э‑э…

— Пожалуйста, Джан. Это важно для дела. Важно, чтобы она узнала об этом как можно скорее. Честно говоря, думаю, она расстроится, если узнает, что всё затянулось из‑за красной лампочки.

— Хорошо, дайте я зайду и посмотрю, открыта ли её дверь.

— Сделайте это. Спасибо. Если закрыта, постучите.

— Посмотрим. Просто подождите здесь, я вернусь.

Он поднялся и прошёл через дверь в задней стенке кабинки в коридор, ведущий к кабинету судьи.

Я ждал минуты три, и наконец дверь открылась. Браун вошёл один, без судьи. Он качал головой.

— Дверь закрыта, — сказал он.

— Вы стучали? — спросил я.

— Нет. Очевидно, она не хочет, чтобы её беспокоили.

Не раздумывая, я встал на цыпочки, перегнулся через стену кабинки и потянулся к кнопке вызова судьи. Мои ноги повисли в воздухе: я балансировал на узком, примерно пятнадцатисантиметровом уступе настенного кожуха.