— Например?

— Как будто они знали, что Акоста может проболтаться, если я вызову его на допрос и расскажет, что Роберто Санс был совсем не герой в день перестрелки.

Я сменил тему, применив тактику Босха — выбивать свидетеля из колеи неожиданным вопросом.

— Расскажи мне об агенте Макайзеке, — сказал я.

— О ком? — переспросил Сильвер.

Благодаря нескольким телефонным звонкам Босх смог узнать полное имя Макайзека и его должность в отделении Бюро в Лос‑Анджелесе. Эта часть документа была фактом, и я надеялся, что Сильвер отреагирует.

— Специальный агент ФБР Том Макайзек, — сказал я. — Это тот, с кем федеральный прокурор не разрешает мне разговаривать и кого не даёт вызвать повесткой. Он когда‑нибудь появлялся здесь, чтобы поговорить с тобой?

— Нет, я о нём никогда не слышал до сих пор. Что у него…

— У него была длительная встреча с Роберто Сансом в день его убийства. Если бы ты был хоть немного адвокатом, ты бы это выяснил и не уговаривал свою клиентку пойти на сделку о признании вины.

Сильвер покачал головой.

— Слушай, мужик, я же тебе постоянно говорю: мне угрожали, — сказал он. — У меня не было выбора.

— Поэтому ты струсил и не дал своему клиенту выбора, — сказал я. — Ты уговорил её признать вину. Ты уговорил её сесть в тюрьму.

— Тебя там не было, мужик. Ты понятия не имеешь, какое давление на меня оказывалось и какие у них были на неё улики. Она бы в любом случае села.

— Конечно, Фрэнк. Что бы ты себе ни говорил, это не даст тебе спать по ночам.

Меня охватило почти непреодолимое желание убраться подальше от Фрэнка Сильвера и его кабинета, пропахшего провалом и жареным рисом со свининой. Но я остался, чтобы выслушать его признание до конца.

— Ладно, — сказал я. — Вернёмся к Анхелю Акосте. Расскажи мне всё, что помнишь. Мне нужна каждая деталь. Сделаешь это — и ходатайство никогда не увидит света.

Я указал на лежащий на его столе реквизитный документ.

— Откуда мне знать, что ты в итоге меня не подведёшь? — спросил Сильвер.

— Ну, дружище, — сказал я, — наверное, никак.

«Линкольн» стоял у обочины, за рулём сидел Босх. Я полностью отвык ездить на заднем сидении и, не раздумывая, сел на переднее.

— Сработало? — спросил Босх.

— И да, и нет, — ответил я. — Он практически подтвердил то, что мы уже выяснили. Но сказал, что ничего не знает ни о Макайзеке, ни о ФБР.

— Ты ему веришь?

— Да. Пока.

— И что же он знал?

— Он сказал, что по делам Акосты и Санса ему угрожали помощники шерифа. Сначала ему нужно было уговорить Акосту пойти на сделку, а потом проделать то же самое с Люсиндой. У него не было имён. Всё это было записано на его телефоне. Один звонок от мужчины, второй — от женщины. Каждый раз ему говорили, что окружной прокурор сделает предложение, и его клиент должен его принять, иначе будут последствия. Для него.

— Только это? Анонимные звонки?

— Каждый раз у звонившего была инсайдерская информация. Они знали подробности перестрелки с Сансом. Он поверил угрозам.

— Один звонивший — мужчина, другая — женщина. Люсинда говорила, что тест на следы пороха проводила женщина.

— Вот и я о том. Пока что назовём её Леди Икс. Но нам нужно установить личности всех, кто был в отделе Санса в то время, особенно женщин. Вместе с Циско проведите по ним полный сбор данных, и мы начнём составлять список свидетелей.

— Понял. Куда теперь?

— В Зал правосудия. Пора выдвигаться на позицию.

Босх посмотрел в зеркала и отъехал от обочины на Орд‑стрит.

— Чья позиция? — спросил Босх.

— Андреа Фонтейн, бывшая заместитель окружного прокурора, курировавшая дела Акосты и Санса, может быть ценным источником информации. В то время она работала в суде долины Антилоп, а сейчас переведена в отдел особо тяжких преступлений в центре города. Я полагаю, что было бы полезно встретиться с ней и узнать ее мнение об этих делах и заключенных по ним соглашениях. Судя по всему, она также заключила сделку и для себя.

— Ты говоришь о серьёзном сговоре. Департамент шерифа и офис окружного прокурора.

— Эй, дружище, теории заговора — это хлеб насущный для адвоката.

— Отлично. А как насчёт правды?

— В залах суда, где я бывал, её нечасто встретишь.

Босх не нашёлся, что ответить. Нам потребовалось пять минут, чтобы добраться до Зала правосудия, и ещё десять, чтобы найти место для парковки. Прежде чем мы вышли, Босх наконец заговорил:

— То, что ты сказал о составлении списка свидетелей… Чего ты ожидаешь от сослуживцев Санса?

— Я ожидаю, что они придут давать показания и будут врать. Они это сделают, и мы получим достаточные аргументы в поддержку Люсинды.

— История с тестом на следы пороха?

— Теперь ты рассуждаешь как адвокат.

— Никогда.

— Послушай, ты веришь, что Люсинда убила своего бывшего мужа?

Босх подумал немного, прежде чем ответить.

— Да ладно, — сказал я. — Ты же не под присягой.

— Не думаю, что это сделала она, — наконец сказал он.

— Ну, я тоже. Итак, наша задача - дискредитировать улики, указывающие на её вину. Если это не удастся, нам придётся признать их и предложить объяснение. Они предъявят фотографии из тира, и мы скажем: да, это она, но она стреляла плохо, и уж точно не могла выстрелить дважды в спину бывшему мужу с такой точностью и интервалом. Вот так. Понял?

— Понял.

— Хорошо. А теперь пойдём послушаем, что скажет эта заместительница прокурора.

— Ты собираешься её спросить о тесте на следы пороха?

— Да, ничего не выдавая.

Босх кивнул, мы открыли двери и вышли.

Зал правосудия находился напротив здания уголовного суда. Когда‑то здесь располагался департамент шерифа, а на трёх верхних этажах — окружная тюрьма. Но затем департамент шерифа перенёс большую часть своей деятельности в Центр «Звезды» в Уиттире, и была построена новая окружная тюрьма. Здание перепрофилировали, а тюремные этажи превратили в офисы для прокуроров, которые работали в судебных залах напротив.

Андреа Фонтейн была недовольна нашим внеплановым визитом. Она встретила нас в зале ожидания, после того как администратор передала ей нашу просьбу о встрече. Мы представились, и она проводила нас в свой кабинет, объяснив, что у неё всего несколько минут до того, как ей нужно уйти на слушание в суде напротив.

— Всё в порядке, — сказал я. — Нам нужно всего несколько минут.

Она провела нас в кабинет, который, когда‑то служил камерой: три стены из бетонных блоков и четвёртая за её столом — решётка из железных прутьев и стекла, ни один проём в которой не превышал 15 квадратных сантиметров.

Кабинет был аккуратным и не таким тесным, как у Сильвера. Перед её столом нашлось место для двух стульев, и мы все сели.

— Не думаю, что у нас есть общее дело, не так ли? — спросила Фонтейн.

— Э‑э, пока нет, — ответил я.

— Звучит загадочно. Что это?

— Два дела, которые вы вели, когда работали в долине Антилоп.

— Меня перевели сюда четыре года назад. Какие дела?

— Анхель Акоста и Люсинда Санс. Уверен, они в вашем списке самых известных.

Фонтейн пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но я увидел, как в её глазах вспыхнул страх.

— Конечно, я помню Санc, — сказала она. — Она убила помощника шерифа, которого я действительно знала. Редко попадаются дела, где знаешь жертву. А Акоста… Помогите мне. Звучит знакомо, но не могу вспомнить.

— Засада у бургерной «Флип’с» за год до убийства Санса, — сказал я. — Перестрелка.

— О, да, конечно. Спасибо. Почему вы спрашиваете об этих делах? Оба они были закрыты с вынесением приговора. Обвиняемые признали себя виновными.

— Ну, мы не так уверены в этом. В части, касающейся виновности.

— По какому делу?

— Люсинда Санс.

— Вы собираетесь оспаривать приговор? Она получила отличную сделку. Вы хотите рискнуть и добиться нового суда? Если мы дойдём до процесса, она может получить пожизненное. С тем, что у неё сейчас, она выйдет через четыре‑пять лет. Может, даже раньше.