— Врачи так считали. Они сказали, что у меня частичная ремиссия, — ответил Босх.

— Клиническое исследование было посвящено лекарственной терапии? — уточнила она.

— Да.

— Какой препарат вы принимали?

— На самом деле это был радионуклид. Лютеций‑177 — сказал Босх.

— Вас лечили лютецием‑177 в то же время, когда вы работали над этим делом? — продолжила она.

— Да. Одно утро в неделю на протяжении двенадцати недель.

— Какие возможные побочные эффекты связаны с лютецем‑177? — спросила она.

— Ну, тошнота, шум в ушах, сильная усталость. Есть ещё список, но кроме этих я ничего на себе не заметил, — ответил он.

— А спутанность сознания и потеря памяти в этот список входят? — уточнила Макферсон.

— Кажется, да. Но у меня этого не было — сказал Босх.

— То есть вы не испытывали когнитивных расстройств во время работы над этим делом? — спросила она.

Холлер не выдержал.

— Ваша Честь… правда? — воскликнул он.

Судья указала на его стул.

— Возражение отклонено, — сказала она. — Сядьте, мистер Холлер.

Холлер медленно сел.

— Повторить вопрос? — спросила Макферсон.

— Не нужно, — ответил Босх. — Я помню. Ответ: нет, у меня не было никаких когнитивных нарушений.

— Вы обращались к врачу или проходили тест на когнитивные способности за последние полгода? — спросила она.

— Нет, — сказал Босх.

Макферсон посмотрела на документ, лежавший перед ней.

— Ранее в этом году вы сообщали в полицию о взломе вашего дома? — спросила она.

— Да, — ответил Босх.

— И это было в период лечения лютецием‑177? — уточнила она.

— Да, — подтвердил он.

Макферсон попросила разрешения подойти к свидетелю с документом, который она обозначила как вещественное доказательство номер один. Сначала она передала копии Холлеру и судье. Босх наблюдал, как Холлер читает документ, и видел, как в его глазах появляется тревога. Холлер поднялся и возразил, отметив, что документ не был раскрыт ранее.

— Предлагается исключительно для импичмента, Ваша Честь, — сказала Макферсон. — Свидетель только что заявил, что у него нет когнитивных проблем.

— Разрешаю, — ответила Коэльо.

Босх напрягся, когда Макферсон подошла к нему с экземпляром отчёта, а затем вернулась к кафедре.

— Мистер Босх, это полицейский отчёт о предполагаемом взломе вашего дома на Вудро Вильсон‑драйв? — спросила она.

— Похоже на то, — сказал Босх. — Это мой адрес. Но раньше я его не видел.

— Вы же были полицейским. Документ кажется вам официальным? — уточнила она.

— Да, — ответил он.

— Тогда прочтите, пожалуйста, абзац, который я выделила жёлтым, — попросила она.

— «Во время опроса потерпевший выглядел растерянным и не был уверен, действительно ли произошёл взлом. Потерпевший болен и находится на лечении. Возможно… слабоумие. Осмотр дома проведён. Признаков взлома не обнаружено. Дальнейшие действия не требуются», — прочитал Босх.

Он почувствовал, как у него загораются уши и шея. Его ошеломило, что написал полицейский.

— Я не был в замешательстве, — выдавил он. — Поскольку ничего не пропало, я не был уверен, что это именно взлом. Вот и всё. А «слабоумие» — это его слово, не…

— Ваша Честь, прошу исключить последний комментарий свидетеля как не относящийся к вопросу, — оборвала его Макферсон.

— Ходатайство удовлетворяется, — сказала Коэльо. — У вас ещё вопросы, госпожа Макферсон?

— Нет, Ваша Честь, — сказала она.

Она отступила от кафедры и села рядом с Моррисом.

В зале повисла тишина. Босх заметил, что никто не смотрит на него — даже Холлер. Казалось, всем неловко за него. Ему хотелось закричать: «Я не схожу с ума!», но он понимал, что это только сыграет на руку Макферсон.

— Мистер Холлер, — наконец сказала судья. — Есть ли у вас дополнительные вопросы?

Холлер поднялся и медленно подошёл к кафедре.

— Спасибо, Ваша Честь, — произнёс он. — Мистер Босх, сколько раз в ходе этого расследования вы ездили в государственную тюрьму в Чино навестить нашу клиентку, Люсинду Санс?

Босх оторвался от полицейского отчёта, всё ещё лежавшего перед ним.

— Четыре раза, — ответил он. — Один раз с вами, три раза один.

— Это примерно час езды, верно? — уточнил Холлер.

— Да.

— Вы пользуетесь каким‑нибудь GPS‑приложением, чтобы добраться туда? — спросил Холлер.

— Нет. Я знаю дорогу — сказал Босх.

— То есть вы ни разу не заблудились и не проехали нужный съезд? — продолжал Холлер.

— Ни разу.

— Вы довольно часто возите меня, когда мы работаем, верно? — спросил Холлер.

— Да.

— Кажется, я никогда не видел, чтобы вы пользовались GPS‑приложением. Почему? — спросил он.

— Я им не пользуюсь. Я знаю, куда еду, — ответил Босх.

— Благодарю. У меня больше нет вопросов — сказал Холлер.

Я попросил объявить утренний перерыв, как только Босха освободили от свидетельской трибуны. Судья дал нам пятнадцать минут. Мэгги Макферсон схватила свой тонкий кожаный портфель и выскочила из зала суда раньше, чем я успел к ней подойти. Это уже не имело значения: меня куда больше беспокоил Босх. Я перехватил его у перил.

— Ничего здесь не говори, — сказал я. — Пойдёмте, займём переговорную.

Мы вышли в коридор. Он был пуст. Мэгги нигде не было видно. Мы дошли до комнаты для совещаний адвокатов — на один зал дальше, небольшое помещение со столом, стульями и четырьмя стенами без окон. Как только мы вошли, меня накрыла волна клаустрофобии.

— Садись, — сказал я. — Гарри, не знаю, что ты сейчас думаешь, но забудьте это. Полицейский, написавший тот рапорт, был полным ничтожеством — как и Мэгги с Моррисом. К чёрту их.

— Откуда она узнала о клинике, где я лечусь? — спросил Босх. — Это не могло быть результатом простого расследования. Она…

— Прости, это моя вина, — перебил я. — В прошлый раз, когда мы ужинали с Хейли, я обмолвился, что ты работаешь на меня и что я втянул тебя в этот процесс. Это было ещё до того, как она устроилась в Генеральную прокуратуру. Не могу поверить, что она решила этим воспользоваться. Прости, Гарри.

Босх покачал головой.

— Ну, — сказал он, — насколько сильно это нам повредило?

— Не знаю, — ответил я. — Думаю, судья видит, что у тебя нет никаких когнитивных проблем. Вся эта история — чушь собачья. И, к тому же, это показывает, что их так называемому эксперту по геозонированию пришлось пойти в лобовую атаку на твою репутацию, потому что в твоих прямых показаниях о геозонах она не нашла к чему придраться. Судья этого не пропустит мимо.

Я достал телефон, включил его и подождал, пока он загрузится.

— Раньше всем этим убийством гонца занимались адвокаты защиты, — сказал Босх. — Не окружные прокуроры, не генеральный прокурор.

— Это было низко, — сказал я. — И я сделаю так, чтобы она это поняла.

— Не стоит, — ответил он. — Всё уже сделано. Есть новости от «Аплайд Форендикс»?

— Шами там, — сказал я. — Насколько знаю, они всё ещё работают.

Я открыл сообщение от Мэгги и начал печатать:

«Теперь понимаю, почему ты не пригласили Хейли посмотреть на нас в суде. Это было подло, Мэгс. Как ты могла так поступить?»

Я перечитал текст и отправил его. Посмотрел на часы: до конца перерыва оставалось минут пять.

— Ладно, ты в порядке? — спросил я.

— Вполне, — сказал Босх. — Но не думаю, что моих слов о том, что я не теряюсь за рулём, хватит, чтобы всё сгладить.

— Это лучшее, что я придумал на ходу, — сказал я. — Но дело не только в этом. На прошлой неделе ты дал подробные, профессиональные показания. Ты полностью владел данными сотовых вышек — и судья это видела, слышала и оценила. Она не станет принимать решение, опираясь лишь на то, что сейчас произошло. Думаю, всё будет нормально. А теперь мне нужно, чтобы ты нашел Фрэнка Сильвера и привел его. Он понадобится нам для показаний, когда мы получим результаты от Шами.