Я чуть не выронил оба стакана. Быстро вернул их на стол.

— Подождите, — сказал я. — Вы сейчас…

Я замолчал. В голове лихорадочно всплывали документы по первоначальному делу Люсинды, которые я видел.

— Что? — подтолкнула меня Арсланян.

— Материалы окружной прокуратуры по первому делу, — сказал я. — Мы получили их копию в рамках раскрытия. Там было ходатайство о разделении вещественных доказательств. Фрэнк Сильвер шёл по привычной колее: он попросил выделить часть улик, чтобы отправить их в частную лабораторию. Судья постановил передать один из образцов на экспертизу Сильверу. А потом он уговорил Люсинду на сделку, и всё потеряло смысл.

— Ты хочешь сказать, что образец всё ещё может лежать в лаборатории? — спросил Циско.

— Страннее вещи случались, — сказал я. — Вспомните досье в багажнике «Линкольна».

— Я вернусь через пять минут, — сказал Босх.

Он поднялся и направился к лифту. Я посмотрел на Циско:

— Циско, дай мне свой телефон, — сказал я. — Сильвер вряд ли захочет отвечать на звонок с моего номера.

Циско достал телефон, ввёл код и протянул мне. Я вынул из бумажника визитку, которую несколько месяцев назад взял из прорези рядом с дверью офиса Сильвера. Сохранил на тот случай, если он мне понадобится.

Я набрал номер. Сильвер ответил бодрым голосом:

— Фрэнк Сильвер, чем могу помочь?

— Не вешайте трубку.

— Кто это?

— Это Холлер. Мне нужна ваша помощь.

— Моя помощь? Чепуха. Вам нужна моя голова, чтобы повесить на неё пятьсот четвёртую. Спокойной ночи.

— Сильвер, не бросайте. Я говорю серьёзно, мне действительно нужна ваша помощь. И вы же знаете: я так и не подал пятьсот четвёртую. Это был реквизит.

Повисла пауза.

— Лучше бы это не оказалось уловкой, — наконец сказал Сильвер.

— Нет, — сказал я. — Мне нужно, чтобы вы вспомнили, как вы работали по тому делу. Вы получили постановление о разделении доказательств, чтобы направить в частную лабораторию одну из проб на частицы пороха, якобы взятых у Люсинды. Помните?

— Если это в деле, значит, я так и сделал.

— То есть вы не помните?

— С тех пор у меня было немало дел, верите вы или нет. Невозможно держать в голове все подробности каждого.

— Ладно, понял, — сказал я. — Я сам такой же. Но вы же помните, какой лабораторией пользовались, и вернулись ли улики вам или в суд после экспертизы? Я не помню в деле ни одного лабораторного отчёта.

Снова повисла тишина, и я почти слышал, как Сильвер прикидывает, как ему лучше разыграть ситуацию.

— Вам нужно название лаборатории, с которой я работал, — сказал он.

— Давайте, Сильвер, не упускайте шанс, — сказал я. — Образец для теста до сих пор может лежать там.

— На самом деле, думаю, так оно и есть, — сказал он. — Но отдадут его только мне.

— Отлично. Нам главное — убедиться, что он всё ещё существует. Если да, у вас будет шанс выйти героем во всей этой истории.

— Я позвоню вам утром.

— Это…

Он уже отключился. Я вернул телефон Циско.

— Какой лабораторией он пользовался? — спросила Арсланян.

— Он прикидывается скромным, — сказал я. — Не заберёт улики и не отдаст— если они есть, — пока не будет уверен, что выйдет героем.

— Он просто неудачник, — сказал Циско.

— Возможно, — сказал я. — Но нам придётся ему подыграть, иначе мы можем не увидеть этих улик.

Босх вернулся с папкой из «Линкольна». Я быстро ввёл его в курс дела.

— Значит, ждём до завтра? — спросил он.

— Сначала заглянем в материалы, — сказал я.

Я раскрыл дело и пролистал первые страницы, пока не нашёл ходатайство Сильвера о независимой экспертизе части вещественных доказательств. Ходатайство было удовлетворено: судья Высшего суда Адам Касл постановил передать один из образцов в независимую лабораторию «Аплайд Форендикс» в Ван‑Найсе.

— Похоже, нам повезло, — сказал я. — Один из образцов отправился в «Аплайд Форендикс». Сильвер получил на это судебное постановление, значит, лаборатория не могла уничтожить его или передать куда‑то ещё без нового приказа суда. А если бы тот был, он лежал бы в деле. Следовательно, образец должен быть там даже спустя пять лет.

— И как нам его получить? — спросил Циско.

— Мы сами не сможем, — ответил я. — Я никогда не работал с «Аплайд Форендикс», но они когда‑то предлагали мне свои услуги. У них полноценная ДНК‑лаборатория. Всё, что нам нужно, — чтобы Сильвер попросил их проверить образцы на наличие контактной ДНК.

— И не только, — сказала Арсланян. — Там, скорее всего, ещё будет ДНК того, кто делал мазки. Нам нужно доставить в лабораторию образец ДНК Люсинды для сравнения.

— У нас есть её ДНК? — спросил Циско.

— Пока нет, — ответил я. — Но у меня есть план, как её получить. Вопрос в том, успеем ли мы получить и сравнить результаты к понедельнику, когда вернёмся в суд.

— Если я буду держать «Аплайд Форендикс» в тонусе, успеем, — сказала Арсланян. — Я подниму их на ноги и всё объясню.

— Нет, Шами, вам надо домой, — сказал я.

— Пожалуйста, позвольте мне этим заняться, — сказала она. — Мне нужно.

Я кивнул:

— Хорошо, — сказал я. — Итак, вы трое завтра утром едете в «Аплайд Форендикс». Сильвер, скорее всего, тоже туда явится, так что будьте там с самого открытия. А я поеду к судье. Подожду немного, пока она переварит сегодняшнее, и тогда зайду.

— А если Сильвер попробует нас обвести вокруг пальца? — спросил Босх.

— Я позвоню ему утром, — сказал я. — Если он станет проблемой, Циско ему всё доходчиво объяснит.

Все посмотрели на Циско. Он кивнул.

В среду утром, в десять часов, я сидел на скамье в коридоре у зала суда судьи Коэльо. Я знал, что в зале будет темно: слушание по ходатайству о снятии обвинения продолжалось. Пока я просматривал сообщения на телефоне, дверь зала открылась, и вышла одна из журналисток, присутствовавших на заседаниях в понедельник и вторник. Молодая, темноволосая, привлекательная, с серьёзным выражением лица. Я не узнал её среди других журналисток, которых знал по предыдущим процессам.

— Господин Холлер, я удивлена видеть вас здесь, — сказала она. — В смысле, дело отложено до понедельника.

— Мне нужно кое-что сказать секретарю, — ответил я. — Вы журналист, верно? Вы были здесь оба дня слушаний.

— Да. Бритта Шут — представилась она и протянула руку.

Я пожал её.

— Шут? — переспросил я. — Серьёзно?

— Да, — откликнулась она. — Знаю, странное совпадение, учитывая, что дело — о стрельбе.

— На кого вы работаете?

— В основном на себя — я фрилансер. Но мои статьи выходили в «Нью‑Йорк таймс», «Гардиан», «Нью‑Йоркере» и во многих других изданиях. Часто пишу о технологиях и сейчас работаю над книгой о геозонировании — о том, как его всё активнее используют правоохранительные органы и некоторые адвокаты, такие как вы, — в вопросах конфиденциальности, связанных с Четвёртой поправкой, и во всём этом.

— Интересно. Как вы узнали об этом деле?

— Один источник сообщил, что тут будет подниматься тема геозонирования. И, кстати, вчера это и случилось — с вашим свидетелем Босхом. Я хотела бы взять у него интервью. И у вас, — если у вас найдётся время.

— Придётся подождать, пока всё закончится. Федеральные судьи не в восторге, когда адвокаты и свидетели по их текущим делам общаются со средствами массовой информации.

— Это долгосрочный проект. Судья ничего не увидит, пока не выйдет книга, а я могу подождать. Знаю, у вас дел по горло, особенно после решения по «реконструкции». Искусственный интеллект в судах — ещё одна тема, о которой я хотела бы написать.

Она поставила сумку с компьютером на скамью рядом со мной, расстегнула её и достала визитку. На ней были только её имя и номер телефона.

— Это мой мобильный, — сказала она.

— Четыре‑один‑пять… Вы из Сан‑Франциско? — спросил я.

— Да. Я вернусь сюда сегодня позже, но точно буду здесь в понедельник.