— Те два имени, которые ты хотел, чтобы я пробила, — ты действительно считаешь их невиновными? — спросила Баллард.

— Слишком рано говорить, — сказал Босх. — У меня пока только их тюремные письма. Но с тех пор, как я этим занялся, я отсеял всё, кроме этих двух. Что‑то в них говорит мне, что стоит хотя бы присмотреться.

— То есть ты идёшь за предчувствием.

— Думаю, чуть больше, чем предчувствие. Их письма кажутся… какими‑то особенно отчаянными. Сложно объяснить. Не отчаяние от желания выйти на свободу, а отчаяние от желания, чтобы им поверили. Мне просто нужно увидеть дела. Может, тогда я и решу, что это всё чушь.

Баллард достала телефон из заднего кармана.

— Какие имена? — спросила она.

— Нет, я не хочу, чтобы ты что‑то делала, — сказал Босх. — Не стоило мне спрашивать.

— Просто назови имена. Я сейчас ничего делать не буду, пока Коллин в блоке. Я просто отправлю себе письмо с этими именами. Чтобы не забыть, что нужно с тобой связаться, если что‑то всплывёт.

— Коллин. Она всё ещё суёт нос во всё подряд?

— Уже не так, но я не хочу, чтобы она об этом знала.

— Ты уверена? Может, она просто почувствует, что‑то и скажет, виновны они или нет. Экономия времени для нас обеих.

— Гарри, притормози, — сказала Баллард.

— Извини. Не удержался.

— Она здорово работает по линии ДНК. И для меня это главное. В итоге это оправдывает все её «особенности».

— Тогда, ладно.

— Мне нужно вернуться в зал. Ты скажешь имена?

— Люсинда Санс. Она в Чино. И Эдвард Дейл Колдвелл. Он в Коркоране.

— Колдвелл?

— Да, Колдвелл… Колдвелл.

Она быстро набрала что‑то большими пальцами на телефоне.

— Даты рождения?

— Они не догадались указать их в письмах. Но у меня есть номера заключённых, если поможет.

— Не особо.

Она убрала телефон в карман.

— Ладно. Если что‑нибудь выясню, позвоню.

— Спасибо.

— Только давай не делать из этого привычку, хорошо?

— Не буду.

Баллард взяла свою кружку и направилась к двери. Босх остановил её вопросом:

— Так кто же на тебя охотится?

— В смысле?

— Там, внизу, ты сказала, что за тобой охотятся.

— Всё как обычно, ничего нового. Кто-то явно мечтает увидеть, как я споткнусь. Как всегда, когда женщина занимает руководящую должность, начинается эта возня.

— Ну и к чёрту их.

— Именно. Увидимся, Гарри.

— Увидимся.

Босх уже находился у здания суда на Ла-Сьенега, когда пришло короткое сообщение от Холлера: слушание по приговору окончено. Босх ответил, что будет ждать у самого входа. Он подвел свой "Линкольн" к массивным стеклянным дверям, и в тот же миг из них вышел Холлер. Босх щелкнул кнопкой, открывая замки, и Холлер, распахнув заднюю дверь, быстро уселся внутрь. Дверь захлопнулась, но Босх не тронулся с места, лишь встретился взглядом с Холлером в зеркале заднего вида. Холлер, устраиваясь поудобнее, только тогда осознал, что машина замерла

— Ладно, Гарри, можем уже…

Он понял промах, открыл дверь и выбрался. Затем открыл переднюю дверь и сел на пассажирское сиденье.

— Извини, — сказал он. — Сила привычки.

У них был уговор. Когда за руль «Линкольн» садился Босх, он настаивал, чтобы Холлер ехал спереди — чтобы можно было говорить лицом к лицу. Босх был непреклонен: он не станет возить адвоката‑защитника, даже если этот адвокат — его сводный брат, нанявший его, чтобы обеспечить частной страховкой и доступом к клиническим испытаниям в Университете Калифорнии в Лос‑Анджелесе.

Убедившись, что пассажир на своём месте, Босх отъехал от обочины и спросил:

— Куда?

— В Западный Голливуд, — ответил Холлер. — В квартиру Лорны.

Босх перестроился в левый ряд, готовясь к развороту, чтобы ехать на север. Он уже не раз возил Холлера на встречи с Лорной — либо к ней домой, либо в «Хьюгоc» на той же улице, если речь шла об еде. Поскольку так называемый «Адвокат на Линкольне» работал в своей машине, а не в офисе, Лорна управляла делами из своей квартиры на Кингс‑роуд. Это был фактический центр всей практики.

— Как всё прошло? — спросил Босх.

— Скажем так, мой клиент получил наказание по полной программе, — сказала Холлер.

— Очень жаль.

— Судья оказался мудаком. Не думаю, что он вообще читал отчеты ПСР.

По опыту службы в полиции Босх знал: такие отчёты редко становились на сторону правонарушителя, и потому он не понимал, почему Холлер считает, что внимательное чтение судьёй ПСР могло привести к смягчению. Он хотел было спросить, но Холлер уже потянулся к центральному экрану на панели, открыл список избранных контактов и набрал Дженнифер Аронсон, сотрудницу «Майкл Холлер и Партнеры». Система Bluetooth вывела разговор на динамики, и Босх слышал обе стороны.

— Микки?

— Где ты, Дженнифер?

— Дома. Только что вернулась из офиса городского прокурора.

— Ну как там?

— Это только первый раунд. Игра в цыплёнка. Никто не хочет первым назвать цифру.

Босх знал, что Холлер поручил Аронсон переговоры по делу Хорхе Очоа. «Майкл Холлер и Партнеры» подала иск против города и полиции Лос‑Анджелеса за его неправомерное осуждение и лишение свободы. Хотя город и полиция были защищены установленными штатом потолками выплат по таким делам, некоторые признаки недобросовестного, возможно коррумпированного ведения процесса позволяли Очоа требовать дополнительных компенсаций. Город надеялся избежать этого, заключив соглашение.

— Держись курса, — сказал Холлер. — Они заплатят.

— Надеюсь, — сказала Аронсон. — Как ты в аэропорту?

— Ему вкатали по полной. Судья, похоже, даже не взглянул на данные о детской травме. Я пытался поднять эту тему, но он пресёк. Не помогло и то, что мой парень просил снисхождения, уверяя судью, что на самом деле не хотел никого обманывать. В общем, он уехал. Отсидит лет семь, если не будет дурить.

— Кто‑нибудь кроме тебя пришёл его поддержать?

— Никто. Только я.

— А как же сын? Я думала, вы его подключили.

— Не явился. Ладно, к делу. Минут через тридцать сяду с Лорной, посмотрим календарь. Хочешь подключиться по телефону?

— Не выйдет. Я домой заскочила только перекусить. Обещала сестре сегодня поехать в Сильмар, к Энтони.

— Хорошо. Удачи. Дай знать, если я чем‑то могу помочь.

— Спасибо. Ты сейчас с Гарри Босхом?

— Сижу рядом.

Холлер взглянул на Босха и кивнул, словно извиняясь за недавний прыжок на заднее сиденье.

— У нас громкая связь? — спросила Аронсон. — Можно с ним говорить?

— Конечно, — сказал Холлер. — Давай.

Он указал Босху на экран.

— Ты в эфире, — сказал он.

— Гарри, я знаю, ты установил себе правило не заниматься защитой напрямую, — сказала Аронсон.

Босх кивнул, но тут же вспомнил, что она этого не видит.

— Верно, — сказал он.

— Но мне бы очень помогло, если бы ты просто взглянул на дело, — сказала она. — Никаких расследований. Просто посмотри, что мне удалось получить у окружного прокурора.

Босх знал, что в Сильмаре, в долине Сан‑Фернандо, расположен главный центр содержания несовершеннолетних северного округа.

— Это дело несовершеннолетнего? — спросил он.

— Да. Сына моей сестры, — ответила Аронсон. — Энтони Маркус. Ему шестнадцать, но его хотят судить как взрослого. На следующей неделе — слушание, и я в отчаянии, Гарри. Мне нужно ему помочь.

— В чём обвиняют?

— Говорят, он застрелил полицейского. Но в характере этого мальчишки нет ничего, что указывало бы, что он на такое способен.

— Где это было? Какое ведомство?

— Полиция Лос‑Анджелеса. Западная долина. Это случилось в Вудленд‑Хиллз.

— Он жив или мёртв? Полицейский.

— Жив. Его только ранили в ногу или что‑то вроде того. Но Энтони этого не делал, и он мне сказал, что не делал. Он говорит, что должен быть другой стрелок, потому что выстрелил не он.

Босх коснулся экрана панели и нажал кнопку отключения звука.