— Четыре с половиной, на самом деле. Но она говорит, что не делала этого. И хочет выйти сейчас.

— И вы ей верите?

— Да, верю.

Фонтейн перевела взгляд на Босха.

— А вы, Босх? — спросила она. — Вы работали в отделе убийств.

— Неважно, что я думаю, — сказал Босх. — Для обвинительного приговора нет доказательств.

— Тогда почему она признала себя виновной? — спросила Фонтейн.

— Потому что у неё не было выбора, — ответил я. — И вообще‑то она не признала себя виновной. В этом и разница.

Фонтейн просто смотрела на нас несколько мгновений.

— Господа, мы закончили, — наконец сказала она. — Мне больше нечего сказать по этим делам. Они закрыты. Правосудие восторжествовало. А я опаздываю в суд.

Она начала складывать папки на столе, собираясь уходить.

— Может лучше поговорим сейчас, чем позже вызывать повесткой, — сказал я.

— Что ж, удачи вам, — сказала Фонтейн.

— Самой веской уликой, которую вы имели против неё, была экспертиза на следы пороха. Скажу вам сразу: мы можем её разнести в пух и прах.

— Вы адвокат. Можете найти так называемого эксперта, который скажет всё, что угодно. Но здесь мы имеем дело с фактами, и факт в том, что она застрелила своего бывшего мужа и находится там, где заслуживает быть.

Она встала и сложила собранные документы в кожаную сумку с золотыми инициалами у ручки. Босх начал подниматься. Я оставался сидеть.

— Не хотелось бы, чтобы вас втянули в то дерьмо, которое вот‑вот всплывёт наружу, — сказал я. — Когда дело дойдёт до суда.

— Это угроза? — спросила Фонтейн.

— Это скорее выбор. Работать с нами, чтобы найти правду. Или работать против нас и скрывать её.

— Тогда я найду адвоката, который действительно заинтересован в правде. А теперь вам нужно идти, иначе я вызову охрану, чтобы вас проводили.

Я не спеша поднялся, выдерживая её гневный взгляд.

— Просто помните, — сказал я. — Мы дали вам выбор.

— Просто уходите, — резко сказала она. — Сейчас же!

Мы с Босхом не разговаривали, пока не спустились в лифте.

— Я бы сказал, тебе удалось её потрясти, — сказал Босх.

— Уверен, что и её, и ещё нескольких персонажей, — сказал я.

— Мы готовы к этому? Что случилось с «присутствием следов пороха»?

— Меняем курс. К тому же кто‑то уже знает, чем мы занимаемся.

— Откуда ты это знаешь?

— Это просто. Кто‑то вломился в твой дом, потому что хотел, чтобы мы знали.

Босх кивнул, и мы молчали, пока старый лифт спускался вниз.

Когда мы вышли в вестибюль, Босх вернулся к теме.

— Итак, Фонтейн, — сказал он. — Думаешь, она продажная или жертва?

— Хороший вопрос, — ответил я. — Они угрожали адвокату, заставляя его делать то, что им нужно. Может быть, они проделали то же самое с прокурором. А может, она такая же коррумпированная, как и «Бугимен».

— Может, где‑то посередине. На неё давили, чтобы она защищала департамент шерифа от скандала. В конце концов, это родственное ведомство окружного прокурора.

— По‑моему, ты слишком добр, Гарри. Не забывай, через два года после всего этого дерьма её переводят из грёбаной Антилоп‑Вэлли в отдел по особо важным преступлениям в центре города. Мне кажется, это своего рода взятка.

— Вероятно и такое.

— Мы не можем гадать. Нам нужно всё тщательно продумать, прежде чем мы пойдём в суд.

— Ты вызовешь её в качестве свидетеля?

— Не с тем, что мы знаем сейчас. Слишком много неясного. Было бы слишком опасно её вызывать. Неизвестно, что она скажет на суде.

Мы протолкнулись через тяжёлые двери на Темпл‑стрит и направились обратно к «Линкольну».

Мне нужно как можно скорее вернуться домой, чтобы приступить к работе над серьезным юридическим документом - ходатайством в защиту Люсинды Санс. Хватит формальностей и уловок. Пришло время рассказать правдивую историю, которая подтвердит невиновность моей подзащитной.

Как я и обещал Люсинде, ситуация изменилась кардинально. Теперь она считается виновной, пока не докажет обратное. Моя задача - в ближайшие дни подготовить предварительный документ, который, не раскрывая всех деталей, обозначит мои намерения и то, что я собираюсь доказать. Этот документ должен быть не просто формальностью, а мощным аргументом. Он должен быть настолько убедительным, чтобы судья окружного суда США, сидя в своем кабинете, захотел услышать больше.

К этому моменту я располагал двумя весомыми уликами, которые нельзя было игнорировать. Первая улика – подтвержденная связь Роберто Санса с коррумпированной группировкой шерифа, что указывало на организованную преступность. Вторая – его встреча с агентом ФБР незадолго до смерти. Эти новые данные расширяли круг подозреваемых, выходя за рамки Люсинды Санс. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы добиться освобождения из-под стражи. Но я понимал, что для полноценного судебного разбирательства потребуется гораздо больше доказательств.

Я попросил Босха отвезти меня домой. Его задача заключалась в другом: найти других членов команды Роберто Санса, особенно женщин-заместителей. Ему нужно было выяснить личность таинственной "Леди Икс".

Босх остановился у обочины на Фарехолм, у лестницы, ведущей к моей входной двери.

— Итак, я рядом, если понадоблюсь, — сказал он. — Дам тебе знать, когда соберу имена его коллег.

— Ты знаешь, где меня найти, — сказал я. — Я освободил свой график, чтобы написать…

Я остановился на полуслове, когда посмотрел на лестницу к входной двери.

— Что случилось? — спросил Босх.

— Моя входная дверь открыта, — сказал я. — Эти ублюдки…

Мы оба вышли и осторожно поднялись по ступенькам на веранду.

— У меня нет оружия, — предупредил Босх.

— Хорошо, — сказал я. — Я не хочу здесь ещё одной перестрелки.

Более пятнадцати лет назад я перестреливался у себя дома с женщиной, которая намеревалась меня убить. Это была единственная перестрелка в моей жизни. Я выиграл её и не собирался рисковать безупречным послужным списком.

— К тому же сомневаюсь, что внутри кто‑то есть, — добавил я. — Как и у тебя дома, они просто посылают сигнал: «Мы знаем о тебе, мы за тобой следим».

— Кем бы «они» ни были, — сказал Босх.

Я первым переступил порог и убедился, что в прихожей царит идеальный порядок, словно здесь никто не бывал. Это был уютный домик с живописным видом, расположенный в стороне от дома Босха, за холмами. В передней части дома находились гостиная, столовая и кухня, а в задней – две спальни и кабинет. На небольшом заднем дворе уместились лишь терраса и джакузи, которым я так и не пользовался.

При осмотре входной зоны я не обнаружил признаков взлома. Ничто не предвещало беды, пока мы не прошли по коридору и не оказались в кабинете.

Здесь царил хаос. Злоумышленники перевернули все вверх дном: ящики стола были вытащены и разбросаны, обивка дивана изрезана, юридические книги свалены с полок. Кульминацией этого беспорядка стала разбитая бутылка кленового сиропа, которую я привез из Монреаля с дочерью год назад. Я хранил ее на полке как приятное воспоминание о нашей поездке. Теперь она лежала разбитой на полу, а ее содержимое залило клавиатуру ноутбука, стоявшего рядом.

— У тебя они просто заставили поверить, что был взлом, верно? — спросил я.

— Или заставили меня думать, что я схожу с ума, — сказал Босх.

— Ну, я бы предпочёл это, чем вот это.

— Да. Ты позвонил в полицию?

— Да.

— Я написал заявление. Ты мне сказал. Но из этого ничего не выйдет.

— У меня такое чувство, что они этого от меня и хотят.

— Как так?

— Не знаю. Это их план, а не мой. Но у меня нет времени заниматься полицейским расследованием, которое ни к чему не приведёт. Они хотят меня отвлечь.

— Кто такие «они»?

— Не знаю. «Бугимен»? ФБР? На данный момент это может быть кто угодно. Мы явно разворошили осиное гнездо.

Я оглядел комнату, оценивая ущерб.