— А как насчёт Сэнгер?

— Она — в конце. После того, как мы получим ДНК‑результаты.

— А Макайзек?

— Никакого Макайзека. Я не пойду по этому пути.

— Что? Я думал, весь наш расчёт был на то, чтобы вынудить судью…

— Всё изменилось, — перебил я. — Мы не будем вызывать Макайзека, так что обойдёмся без него.

— Откуда ты знаешь, что она не распорядится вызвать его сама?

— Потому что он навестил меня вчера вечером.

— Что?

— После ужина, когда я вернулся домой, он сидел на моём крыльце. Он работает под прикрытием по делу, связанному с национальной безопасностью. Его даже близко не подпустят к зданию суда.

— Чушь собачья. Они вечно прикрываются «нацбезопасностью», когда не хотят…

— Я ему поверил, — сказал я.

— Почему?

— Потому что он кое‑что мне дал. То, что я могу использовать против Сэнгер.

— Что именно?

— Пока сказать не могу. Мне нужно кое‑что проверить, а потом я тебе всё расскажу.

Босх посмотрел на меня так, словно я только что объявил, что ему не доверяю.

— Послушай, — сказал я. — Я посвящу тебя во всё, как только смогу. Сейчас мне надо возвращаться в зал, а тебе — найти Сильвера, нашего «вице‑чемпиона».

Босх кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Он поднялся и повернулся к двери.

— И мне очень жаль, Гарри, — добавил я. — За всё, что Мэгги наговорила.

— Это не твоя вина, Мик, — ответил он. — Я дам тебе знать, когда Сильвер будет готов.

В коридоре он пошёл в одну сторону, я — в другую, к залу суда. Прежде чем я успел дойти до двери, телефон завибрировал: сообщение от Мэгги.

«Как‑то один адвокат сказал, что на испытательном полигоне суда всё честно. Ах да, кажется, этот адвокат был ты.»

Я решил не отвечать. Вместо этого я позвонил Шами Арсланян.

— Где вы? — спросил я.

— Мы только что получили результаты, — ответила она. — Я сейчас их просматриваю.

Я внутренне приготовился. Вот оно.

— И? — подтолкнул я её.

— На тампоне есть ДНК, — сказала она. — Это не Люсинда.

Я почти непроизвольно опустился на одну из мраморных скамей вдоль коридора и сел, прижав телефон к уху. В этот момент я почувствовал, что мы выиграли. Что Люсинда Санс выйдет на свободу.

— Микки, вы на линии? — спросила Арсланян.

— Ага, — ответил я. — Просто… это невероятно.

— Есть одна сложность, — сказала она.

— Какая?

— Эта на образце ДНК принадлежит двум другим людям. Один профиль неизвестен. Но второй мы уже сопоставили: он принадлежит бывшему лаборанту «Аплайд Форендикс». Лаборатория всегда сверяет следы с ДНК персонала, чтобы отслеживать возможное загрязнение.

— Что это значит, Шами?

— Лаборант, чья ДНК обнаружена, уже четыре года здесь не работает. Это значит, что в какой‑то момент, когда улики доставили в лабораторию, с ними неправильно обращались, и они были загрязнены его ДНК. Напомню: речь идёт о ДНК, полученной при контакте. На тот момент — пять лет назад — протоколов по контактной ДНК практически не было.

Я зажмурился.

— Господи Иисусе. Каждый раз, когда мне кажется, что мы ухватили джекпот, всё идёт наперекосяк, и в итоге мы остаёмся с дерьмом.

— Простите, Микки. Но главное в другом: ДНК Люсинды нет в образце на следы пороха. Это подтверждает вашу версию произошедшего. Вы же не хотите сказать, что не сможете использовать это в суде?

— Не знаю, — честно сказал я. — Правда, не знаю. Но мне нужно, чтобы вы как можно скорее вернулись в суд со всеми отчётами, которые у вас есть. Имя техника, сведения о его работе, вся документация по загрязнению. Скорее всего, вам придётся объяснить судье это самой — на отдельном слушании. Я сейчас этого попрошу.

— Хорошо, Микки, вызову такси.

Я отключился и попытался взять себя в руки, словно входил в роль «Юриста Сигела». Вдохни. Это твой момент. Это твоя сцена. Желай этого. Владей этим. Бери.

Я поднялся со скамьи и вернулся в зал суда.

Вопреки моим возражениям, судья Коэльо провела слушание в закрытом режиме. Я был против, потому что, если судья откажется принять результаты ДНК‑экспертизы, мне хотелось, чтобы об этом узнал весь мир и разделил моё возмущение. Но мои доводы в пользу открытого слушания не возымели действия. В итоге я оказался в её кабинете, рядом с Хейденом Моррисом, перед огромным столом судьи.

Мою клиентку сочли не нужной на этом этапе: она ждала в камере при суде, пока я выложу судье, как всё изменилось.

— Прежде чем мы начнём, нам нужно проинформировать мистера Морриса о том, что произошло за последние пять дней, — сказала Коэльо. — В прошлую среду мистер Холлер пришёл ко мне и сообщил, что обнаружены вещественные доказательства по ранее рассмотренному делу. Он попросил выдать засекреченные постановления, которые позволили бы ему провести над ними дополнительную проверку.

— Что это за доказательства? — спросил Моррис. — И о каких тестах идёт речь?

— Всё немного сложнее, мистер Моррис, — ответила судья. — Пусть мистер Холлер изложит подробности.

Она кивнула мне, и я продолжил:

— Да, Ваша Честь. Пять лет назад, во время первоначального судебного разбирательства, адвокат защиты Фрэнк Сильвер ходатайствовал о разделении вещественных доказательств, чтобы провести независимые экспертизы. Как вам известно, для анализа следов выстрела — с рук, предплечий и одежды Люсинды Санс использовали две тест‑подложки. Тест на пороховой след стал краеугольным камнем обвинения. Суд предоставил защите одну из двух подложек для независимой экспертизы.

— Это было до заключения соглашения о признании вины? — уточнил Моррис.

— Именно, — кивнул я. — Подложка была передана в «Аплайд Форендикс», независимую лабораторию в Ван‑Найсе, которая действует и сейчас. В тот же период начались переговоры о признании вины, и, как мы знаем, Люсинда Санс согласилась на сделку. Она отправилась в тюрьму, так и не признав себя виновной, а Сильвер больше не вернулся в «Аплайд Форендикс», чтобы забрать улики. Мы узнали об этом в среду, проверили — и выяснили, что образец всё ещё хранится в лаборатории, по сути, лишь потому, что Сильвер не оплатил счёт.

— Да вы, должно быть, шутите, — сказал Моррис, качая головой. — Это похоже на подставу, если я когда‑либо такую видел. Ваша Честь, почему мы вообще это обсуждаем?

— Позвольте мистеру Холлеру закончить, — сказала Коэльо.

— Думайте что хотите, — сказал я. — Но в среду я обратился к суду с просьбой выдать распоряжение на проведение анализа ДНК с оставшегося образца. Если бы этим образцом действительно протирали руки и одежду моей клиентки, на ней должна была остаться её контактная ДНК — клетки кожи. У меня есть криминалист‑эксперт, которая подтверждает это. Затем судья распорядилась, чтобы маршалы Соединённых Штатов взяли у Санс мазок ДНК и доставили образец в «Аплайд Форендикс».

— Мне всё равно, кто вас поддержит, — сказал Моррис. — Всё это невероятно необычно и противоречит принятым протоколам. Этим должна была заниматься либо лаборатория шерифа, либо криминалистическая лаборатория Департамента юстиции штата, а не какая‑то лавочка‑однодневка в Долине.

В его голосе прозвучал оттенок, дающий понять, что, по его мнению, вся Сан‑Фернандская долина — прибежище однодневок.

— Мистер Холлер попросил меня засекретить постановления, — пояснил судья. — Он хотел, чтобы проверка прошла конфиденциально, так как опасался противодействия со стороны государственных органов. Я согласилась. Постановления оставались засекреченными до получения результатов. Если мы пойдём дальше, вы сможете провести собственную проверку в лаборатории по вашему выбору, мистер Моррис. Итак, мистер Холлер, полагаю, вы созвали это заседание, потому что у вас на руках результаты?

— Да, Ваша Честь, — ответил я. — Результаты получены. Анализ подтвердил наличие остатков пороха на образце. Кроме того, были выявлены два уникальных профиля ДНК, которые сравнили с ДНК моей клиентки. Совпадений не обнаружено. Этим образцом никогда не касались тела моей клиентки, и это доказывает, что её ложно обвинили в убийстве бывшего мужа.