Я ещё никогда не была так голодна.

Когда я узнала, что беременна, я чуть не расплакалась от счастья — наконец появился повод снова начать есть, как нормальный человек.

После рождения Джека Тревор ещё пытался уговорить меня снова вернуться к тому временному размеру шесть. Но тогда у меня уже был кто-то, ради кого стоило жить. Джеку нужна была мама, а не чей-то идеал.

— Если ты хочешь уйти, — продолжает Перри, — мы можем прямо сейчас развернуться, сходить в бургерную за углом, потом прокрасться обратно в номер и провести вечер, глядя плохие шоу и поедая дорогущие M&Ms с арахисом из мини-бара.

Я хихикаю.

— На самом деле, звучит совсем неплохо.

— Но если единственная причина, по которой ты не хочешь туда идти, — это то, что ты считаешь себя хуже той женщины... — Он качает головой. — Ты ошибаешься, Лайла. Очень сильно ошибаешься. Сегодня вечером я буду самым счастливым мужчиной в этом зале. И не я один так подумаю.

— Теперь ты просто несёшь чушь.

— Совсем нет. Я просто... — Он снова качает головой, будто подбирает слова. — Я не умею льстить. Не умею быть кем-то другим. Поэтому у меня так плохо получается вести светские беседы. Я не очень хороший притворщик — если разговор скучный, а человек неинтересный, я это не скрою.

— Но мы с тобой всё время болтаем ни о чём.

Он пожимает плечами:

— С тобой никогда не скучно.

— Прямо всегда говоришь как есть, да?

— Всегда. — Он кривится, будто сам не в восторге от этого признания. — Даже когда это не на пользу. Но я работаю над этим. Стараюсь быть добрее, а не просто правым.

— А мне нравится, что тебе можно верить. — Я глубоко вдыхаю и расправляю плечи, отпуская часть своих страхов.

— Всё хорошо? — спрашивает он и берёт меня за руку.

Я киваю, переплетаю пальцы с его, позволяя ему вывести нас из-за колонны к столику у входа в зал.

Глаза Джоселин округляются, когда она замечает, что мы идём, держась за руки. Мне снова хочется сбежать, но Перри слегка сжимает мои пальцы — как будто знает, что я только что подумала. Я выпрямляюсь и иду дальше.

— Перри, — говорит Джоселин. — Когда ты подтвердил участие на двоих, я решила, что ты приведёшь одного из братьев.

Ну, теперь я понимаю, что Перри имел в виду, говоря, что её красота исчезает, как только она открывает рот.

— Привет, Джоселин. — Он отпускает мою руку и обнимает за талию, прижимая к себе. — Это Лайла. Лайла, моя бывшая жена — Джоселин.

Джоселин даже не делает попытки протянуть мне руку, так что я просто прижимаюсь к Перри ещё сильнее. Почему бы и не воспользоваться моментом?

— Здравствуйте, — говорю я максимально сладким голосом. — Я так много о вас слышала.

Её глаза прищуриваются, губы сжимаются в тонкую линию, пока она смотрит вниз на свой список.

— Лайла — это твоя… спутница? — спрашивает Джоселин, ручка застыла в её пальцах, будто это какой-то обязательный пункт. Я чуть не смеюсь. Она правда думает, что мы не видим, как она тянет время?

Перри напрягается рядом, его пальцы сильнее вжимаются мне в бок. Я в ответ сжимаю его руку — надеюсь, он поймёт: я здесь. Она — нелепа. А я всё ещё не против бургера и M&M's из мини-бара.

— Не просто спутница, — говорит Перри. — Она моя…

Он замолкает, и тишина становится такой напряжённой, что Джоселин выглядит всё более самодовольной.

Скажи уже — девушка. Или вообще невеста. Пусть это стерильное выражение лица превратится в шок.

Я обвиваю его талию рукой, прижимаясь плотнее.

— Девушка! — наконец выкрикивает Перри чуть громче, чем нужно.

Да! Так держать.

— Моя серьёзная девушка, — добавляет он.

Глаза Джоселин сужаются.

Серьёзная — это, может, и перебор, но я готова поддержать эту игру на все сто, если это избавит Перри от её снисходительной мерзости. Я хлопаю его по груди и с улыбкой смотрю на него:

— Мы практически помолвлены.

Клипборд выпадает у Джоселин из рук и с грохотом падает на стол. Женщина, сидящая слева от неё, чертыхнулась.

— Боже, Джоселин, аккуратнее.

Джоселин мотает головой, избегая смотреть на Перри. И на мгновение мне даже почти становится её жаль. Почти. Потому что она тут же выпрямляется и на её лице появляется холодная, просчитывающая маска.

— Девушка как раз к встрече выпускников. Очень удобно.

Она явно не верит. Или не хочет верить. В любом случае — я готова делать всё, чтобы эта легенда выглядела как правда.

Для Перри.

А если в процессе я проведу лучший вечер в своей жизни, притворяясь почти невестой Перри Хоторна?.. Ну, кому-то ведь надо сыграть эту роль.

Джоселин поворачивается ко мне.

— Может, сегодня у нас будет возможность пообщаться поближе, Лайла. Поговорим по-девичьи, обменяемся историями. Я даже могу дать тебе пару советов, как обращаться с этим мужчиной. — Она кивает на Перри и закатывает глаза. — Поверь, тебе они пригодятся.

Вот ведь зараза.

Я прижимаюсь к Перри ещё крепче.

— Как мило с вашей стороны предложить, но, думаю, я уже отлично знаю, как с ним обращаться.

Джоселин фыркает, но замолкает, когда женщина за столом бросает на неё уничтожающий взгляд, а затем наклоняется вперёд и дарит нам широкую улыбку.

— Мы очень рады, что вы пришли. Ужин и вино включены. Есть платный бар, если хотите что-то другое. Караоке начнётся в девять.

— Спасибо, Грейс, — говорит Перри. — Рад тебя видеть.

Её лицо смягчается.

— Взаимно. Приятного вечера.

Я не знаю, кто такая Грейс, но теперь хочу, чтобы она стала моей лучшей подругой.

Пока мы проходим в бальный зал, Перри всё ещё держит меня за талию. Внутри он переключается на то, чтобы держать меня за руку, пока мы пробираемся мимо столиков. Сначала мне кажется, что он просто ищет свободный столик где-нибудь в углу, но он проходит мимо нескольких, и я начинаю подозревать, что мы сбегаем. И правда — мы выходим через боковую дверь в полутёмный сад. Только там Перри останавливается и отпускает мою руку.

Он прижимает ладонь ко лбу, потом разворачивается, в глазах — настоящая мука.

— Прости, Лайла. Я не знаю, что на меня нашло. Она была такая самодовольная, такая снисходительная, и...

— Эй, — говорю я, делая шаг ближе. — Спокойно. Подыши.

— Мне не стоило так делать.

Я тихо смеюсь.

— Перри, мне всё равно.

— Что я солгал и сказал своей бывшей жене, что ты моя девушка?

Я пожимаю плечами.

— Если бы ты не сказал, я бы сказала сама. Ну притворимся, что у нас всё чуть серьёзнее, чем есть. И что?

Я делаю ещё шаг и кладу руки ему на грудь. Под пальцами напрягаются мышцы, но он быстро расслабляется, напряжение уходит с его плеч.

— Обними меня, — шепчу я.

Он послушно обвивает меня руками, сцепляя ладони на моей пояснице. Но в глазах у него всё ещё вопрос.

— Там темно, а здесь светло, — говорю я. — Значит, нас, скорее всего, видно.

Он кивает.

— Умно.

— Не надо из этого делать драму. Мы же оба знаем, что друг другу нравимся. Просто немного подыграем, пока мы здесь. Всё не так уж сложно.

— Люди могут начать болтать, — бурчит он. — Здесь все из Силвер-Крика. Даже если сами не живут, их родители наверняка всё ещё там.

Я снова пожимаю плечами.

— Пусть болтают. Это просто слова. А нам с тобой решать, какие из них что-то значат, а какие нет.

Он едва заметно улыбается, и в груди у меня вспыхивает чувство победы. Мне так нравится заставлять его улыбаться.

— Всё равно чувствую себя дураком, втянув тебя в это.

Я встаю на цыпочки и целую его в щёку у самого уха.

— Кажется, я провожу весь вечер, притворяясь серьёзной девушкой Перри Хоторна, — говорю я, всё ещё шепча.

Его руки перемещаются с моей поясницы на бёдра.

— Правда? — его голос становится хриплым и низким.

Я улыбаюсь.

— А значит, я — самая счастливая женщина в этом зале.

Перри

Мы с Лайлой в итоге ужинаем за столом в глубине зала — с группой парней из футбольной команды. Ради них я, собственно, и пришёл. Было приятно снова поговорить, пообщаться, наверстать упущенное. Чувствую себя немного неловко, когда вру им про наши с Лайлой отношения, но с учётом того, как Джоселин ходит по залу, «проверяя», всё ли в порядке за столами (а к нашему она подходит раза в пять чаще, чем ко всем остальным), у нас особо нет выбора — приходится придерживаться легенды.