— Зайка, мистер Хоторн — мой начальник. А влюблённость… она не планируется. Она просто случается. Но я обещаю, мы что-нибудь придумаем насчёт завтрака для отцов и сыновей. А пока тебе нужно отпустить эту тему, хорошо?

Вот оно. Наконец-то я понимаю, откуда вся эта история. И, честно говоря, я впечатлён тем, как Лайла справилась с ситуацией. Она вполне могла бы почувствовать себя униженной — всё-таки это наша первая встреча, а её сын пытается нас сосватать. Но если она и чувствовала неловкость, то никак не показала. Она не отмахнулась от него, не заставила замолчать. Она присела на корточки, смотрит ему в глаза, говорит спокойно, понятно, с уважением.

Джек снова бросает взгляд в мою сторону, а потом медленно кивает матери.

— Хорошо.

Она обнимает его, поднимает на руки и начинает покачивать, пока он не засмеётся. Потом опускает его обратно, но продолжает держать за руку.

— Скажешь мистеру Хоторну «до свидания»?

— До свидания, мистер Хоторн, — говорит Джек, не поднимая глаз.

— Спасибо за помощь, приятель.

Лайла провожает его к машине, а потом возвращается за домкратом, который бросила, когда отвечала сыну.

— Прости за всё это, — говорит она, избегая взгляда. — У него в школе завтрак для отцов и сыновей, и он сейчас особенно остро переживает, что у него нет папы. Но задать такой вопрос — это было совершенно неуместно. И я хочу, чтобы ты знал: я его не настраивала. Мы даже не говорили на эту тему. Это полностью его инициатива.

— Я и не думал, что ты его подговаривала. Не переживай. На самом деле… мне даже приятно. Что он вообще допустил такую мысль.

Она кивает, с удивлением глядя на меня, будто я её этим ответом по-настоящему поразил.

— И всё же, мне кажется, я никогда не чувствовала себя так неловко.

— А справилась ты очень достойно, — говорю я. — Его отец… он… больше не с вами?

Не знаю, что меня заставило задать этот вопрос, но не жалею — мне и правда важно знать.

Рука Лайлы опускается.

— Он умер несколько лет назад. Мы с Джеком остались вдвоём.

— Прости. Мне жаль. Я… развёлся. — Я зажмуриваюсь. — Это не одно и то же. Не хочу, чтобы звучало так, будто я ставлю эти вещи на один уровень.

Я тут же осознаю, что проболтался о своём статусе потому, что хочу, чтобы она знала — я свободен. Странное ощущение. Я давно не хотел, чтобы кто-то знал, что я одинок.

— Прости, — говорю я снова. — Я вообще не умею… ну, разговаривать.

Она поднимает брови.

— Разговаривать?

— Да. Общаться.

Она улыбается, и что-то тёплое откликается у меня в груди.

— Всё в порядке. Я никому не пожелаю пройти через то, что довелось нам. Но и развод, наверное, не сахар.

Я не могу сдержать короткий смешок.

— Да уж… — Я засовываю руки в карманы, не в силах закончить фразу. Мой развод был ужасен. Разбил меня эмоционально и финансово. Но потерять супруга… это совсем другая боль. — Мне пора возвращаться к работе.

Лайла кивает.

— Конечно. А нас ждёт «Щенячий патруль».

Я морщу лоб.

— Кто?

— Мультфильм. Любимый Джеком. Они недавно выпустили фильм, и он весь на нервах, не может дождаться.

Она склоняет голову.

— У тебя, получается, нет детей?

— Нет. Не успели.

— Хм. Я так и подумала. Ты хорошо ладишь с Джеком.

По груди разливается тепло.

— Он классный парень.

Она улыбается — так, что вся её любовь к сыну светится на лице. И это пронзает меня острым чувством тоски. Даже не конкретно по ней… а по самому понятию семьи.

— Хороших тебе выходных, мистер Хоторн.

— Перри, — повторяю я. — Просто Перри.

— Ладно. До свидания, Перри.

Я облокачиваюсь на борт грузовика и смотрю, как она выезжает на дорогу. Она машет рукой, и я отвечаю тем же, не сводя с неё глаз, пока она не исчезает за поворотом.

Сев за руль, я достаю телефон и уставляюсь в чёрный экран. Эмоции клокочут. Мне следовало поблагодарить её ещё раз. Сказать, как я ценю, что она приехала и помогла. Как я ценю всё, что она сделала за последние недели.

Но после того, что сказал Джек, после слёз, его искренности, всех мыслей, которые это всколыхнуло, я просто не сообразил.

А теперь её нет. И всё, о чём я думаю — это слова, которые я не сказал, но должен был.

Хотел бы я быть лучше в этом деле. В людях. В том, чтобы не заставлять окружающих чувствовать себя неловко. Хотя, если быть честным, сейчас я думаю не обо всех. Я думаю о Лайле.

И вопрос — почему? Почему это так важно?

Я влечён Лайлой. Не стану лгать — я не настолько упрям. Но причин не начинать с ней никаких отношений — куча.

Во-первых, она моя помощница. Хорошая. Я не хочу всё испортить.

Во-вторых, у неё ребёнок. И погибший муж. И, возможно, это звучит жестоко, но после моего развода я предпочёл бы избегать отношений с таким багажом. Мне нравятся дети. Но одно дело — любить их. Совсем другое — быть к ним готовым с порога.

Так что это чувство — точно не про что-то личное.

Но как её начальник?

Я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно, работая со мной.

Я не хочу, чтобы она думала, что её босс странный или, не дай бог, навязчивый.

Я завожу двигатель и удовлетворённо киваю. Вот. Правильный ответ.

Забота о её ощущениях — это часть моей работы. Это делает меня хорошим руководителем.

Вот и всё.

Я её начальник. Она — моя помощница.

Точка.

Где-то в глубине сознания тихо посмеивается голосок:

Точка… пока что.

Перри

Я несколько раз провёл рукой по волосам и размял плечи. Это же не должно быть так сложно. Просто фото. Надо только сделать снимок, выложить и готово.

Я поднял телефон, выдохнул и сделал фото.

Аааа... да я выгляжу как маньяк с топором. Почему у меня брови сдвинуты? И почему я такой злой?

— Надо, значит, улыбнуться, — пробормотал я вслух.

Снова позирую, на этот раз с улыбкой, которая больше похожа на гримасу человека, понюхавшего испорченный сыр.

Со вздохом роняю телефон на стол и закрываю лицо ладонями. Ладно, без улыбки. Надо просто сделать так, чтобы серьёзное выражение смотрелось убедительно. Это ведь тоже может быть привлекательно, правда? Такая задумчивость? Хотя мне не обязательно быть привлекательным. Это всё для работы. Лучше выглядеть профессионально. Без улыбки вполне подойдёт.

Я открыл камеру на телефоне и переключил её на себя. Может, если положить руку на бороду, повернуться в профиль и посмотреть через плечо...

— Что ты, чёрт побери, делаешь?

Я подскочил от неожиданности, услышав голос брата у двери кабинета, и телефон полетел на пол, громко звякнув о деревянный пол рядом со столом.

Леннокс оказался у него быстрее меня и без промедления полез в мою галерею.

— Ох, ну это шедевры, — рассмеялся он.

— Отвали.

— Почему у тебя выражение, будто ты что-то понюхал?

— Может, и понюхал. Ты же как раз шёл сюда.

Леннокс плюхнулся в кресло напротив моего стола. На нём были джинсы и футболка с логотипом группы Red Renegade — и тут я понял, как давно не видел его в чём-то, кроме поварского кителя.

— Ты сегодня не работаешь?

Он покачал головой, не отрывая взгляда от моего телефона.

— Дал персоналу выходной. Они вкалывали как проклятые. Заслужили передышку.

— Всех нужных людей уже нанял? — Открытие ресторана откладывали уже дважды — в основном потому, что Леннокс перфекционист. Но теперь план был открыть двери хотя бы в тестовом режиме за выходные до фестиваля урожая.

— Завтра собеседования с кондитерами, — сказал он с той лёгкостью, которой я всегда завидовал.

Леннокс действительно перфекционист, но из тех, кто не сходит с ума от стресса. Он умеет гибко реагировать на накладки и перестраивать график. Хотя, конечно, помогает и то, что у него за спиной рабочий капитал Стоунбрук — сроки у него не насмерть. Я ему уже говорил, что если не откроется до Рождества, то первые три месяца работает бесплатно, чтобы компенсировать зарплаты своей всё разрастающейся команде, пока ресторан не начнёт приносить прибыль.