Она закатывает глаза.

— Я серьёзно. Как будущая миссис Хоторн, хочу знать детали. Как мы это оплачиваем? И дом, и рояль?

— Я серьёзно. Это было распродажа имущества. Он нуждался в реставрации, но даже с ней я потратил лишь часть от цены нового.

— Даже часть цены нового Steinway — это безумные деньги.

— Я бы купил тебе новый, Лайла. Был готов.

Она прикрывает лицо рукой, глаза закрыты, дыхание неровное. Потом поднимает взгляд, слёзы текут по щекам.

— Это слишком. Я… у меня даже нет подарка для тебя.

Я подхожу, обнимаю её.

— Лайла, ты уже всё мне подарила. Ты дала мне семью.

— Я люблю тебя, — шепчет она.

— Я тебя тоже.

Когда она садится и начинает играть, мне хватает пары нот, чтобы понять: я бы заплатил вчетверо больше за этот рояль.

Всё ради неё.

Всё, чтобы видеть её такой счастливой.

Она поднимает взгляд, не отрывая пальцев от клавиш.

— О чём ты думаешь?

Я подхожу, наклоняюсь, целую её:

— Думаю, это и есть… яблочное-долго-и-счатливо, о которой я всегда мечтал.

**Продолжайте читать — вас ждёт бонусный эпилог!**

Леннокс

Я прислоняюсь к задней стене фермерского дома, всё ещё украшенного к Рождеству для новогоднего приёма по случаю свадьбы Перри, и наблюдаю, как он и Лайла танцуют свой первый танец. Примерно на середине песни Перри опускается на корточки и зовёт Джека, который до этого сидел у мамы на коленях. Джек соскальзывает вниз и несётся через весь танцпол. Перри подхватывает его на руки, и Лайла улыбается, когда они продолжают танец втроём — Джек уютно устроился между ними.

Постепенно на танцпол выходят другие пары — первыми Броуди и Кейт.

Два брата женились с разницей в полгода.

Наверняка это какой-то семейный рекорд.

Не то чтобы я был не рад за них. Конечно, рад. Но вся наша семья последние пару лет буквально жила беспокойством о Перри. А теперь, когда у него всё устроилось и он наконец-то счастлив, вся эта родственная любовь и забота явно требует нового адресата.

Флинт живёт на другом конце страны. А я — вот он. Прямо тут.

Живу. Работаю. На виду у всех.

От этой мысли у меня начинает чесаться кожа, словно воротник стал слишком тугим.

В семье у всех полно мнений по поводу моей личной жизни. Про мои «вкусы месяца» и список разбитых сердец, который, по их словам, тянется за мной с подростковых лет. Ладно. Возможно, в школе я и был тем ещё ходоком. Но это было давно. Я повзрослел. Я стал лучше. Я не использую женщин. И не делаю вид, будто я тот, кем не являюсь.

Любая женщина, которая соглашается пойти со мной на свидание, знает с самого начала, на что идёт. Ничего серьёзного. Никаких обязательств. И в этом нет ничего плохого.

Просто потому что мои братья и сёстры мечтают сидеть на крыльце в качалке, держась за руки и потягивая лимонад, не значит, что я должен хотеть того же.

Да и моя жизнь не особо подходит для обычных отношений.

Моя нынешняя девушка — это кухня моего ресторана. Она требует предельной концентрации, долгих часов, и мне это вполне подходит.

Оливия подходит ко мне с Ашером на руке.

— Эй. Хочешь попрощаться? Мама Тайлера уводит Ашера домой, укладывать спать.

Ашер тянется ко мне, и я с лёгкостью беру его на руки.

— Ашер, дружище! Ну что, готов бахнуть бутылочку и отрубиться? — делаю смешное лицо, и он тут же расплывается в беззубой улыбке, отчего у меня сжимается сердце. Ладно, может, в семье с женатыми братьями и есть свои плюсы.

Мама Тайлера появляется через минуту, и Оливия передаёт ей Ашера.

— Милый пацан, Лив, — говорю я, пока она прислоняется к стене рядом со мной.

— Да, он у нас почти идеальный, — улыбается она. — Но это не мешает мне быть в полном восторге от мысли, что следующие два часа я проведу только с мужем. — Она бросает на меня взгляд. — А ты чего? Я удивлена, что ты не пришёл с кем-нибудь.

Я пожимаю плечами.

— Ресторан держит меня в тонусе. Про свидания вообще не думаю сейчас.

Она оживляется.

— Кстати о нём. Я хотела тебе сказать — только что получила ответ от той шеф-повара, о которой говорила. Она согласна. Берёт работу.

— Серьёзно? Здорово.

Шеф-кондитер фермы Стоунбрук ушёл на пенсию несколько месяцев назад. Первого кандидата, которого мы взяли, нам явно не повезло, так что Оливия целый месяц проводит собеседования. Технически, я тоже должен был участвовать. Мой ресторан и кейтеринговая кухня, обслуживающая мероприятия на ферме, хоть и разные проекты, но делят общее пространство. Так что мне, конечно, важно, с кем она работает. Или хотя бы, с кем я должен работать рядом. Но я был по уши в работе над новым меню, и честно говоря, пропустил больше собеседований, чем посетил.

Но я особо не переживаю. Я доверяю Оливии. У неё невероятная интуиция. Она разбирается в людях. И в еде. Уверен, она выбрала достойную кандидатуру.

— Это правда отличные новости, — говорит она. — Мы с Тэйтум в последний раз обсуждали сезонные изменения в меню — у неё классные идеи. Да и вообще, она просто крутая. Думаю, она тебе понравится.

— Подожди. Ты сказала Тэйтум?

Тревожный звоночек. Это ведь не такое уж распространённое имя.

Оливия хмурится.

— Да. А что?

Я сглатываю.

— Какая у неё фамилия?

— Эллиотт. Ты что, не читал резюме, которое я тебе отправила?

Я уже качаю головой, прежде чем она заканчивает.

— Нет. Только не она. Ни за что.

— Что? Почему? Ты её знаешь?

— Да, знаю. И мы не можем работать вместе.

Её взгляд становится прищуренным.

— Леннокс, я уже её наняла. Всё решено. Вчера HR прислали её бумаги.

Это... плохо. Очень плохо. Я работал со множеством шефов с тех пор, как окончил кулинарную школу. Привык ко многим кухням. Но Тэйтум Эллиотт — это не просто очередной шеф. Она — раздражающая, самодовольная, прилипчивая выскочка, которая всегда делала мою жизнь невыносимой.

Я провожу рукой по лицу.

— Тогда аннулируй это. Поверь, ты не хочешь видеть нас вдвоём с той женщиной в одной кухне.

— Та женщина? — поднимает бровь Оливия. — Леннокс, ты с ней встречался? Ты мне только скажи, что у тебя от неё тайный ребёнок, и вот почему она согласилась переехать в глушь.

— Ха! Я и Тэйтум Эллиотт? Это почти так же нелепо, как идея работать с ней бок о бок. Я серьёзно, Лив. Это не сработает.

Оливия скрещивает руки.

— Может, тебе стоило бы прочитать то резюме, которое я тебе прислала. Или, о боже, прийти на собеседование. Тогда ты бы мог выразить своё мнение, когда я ещё была готова его слушать.

— То есть ты не собираешься меня слушать сейчас? — парирую я.

— Я говорю, что мне понадобился месяц, чтобы найти кого-то, кто нам подойдёт, кто готов переехать в Силвер-Крик. Откуда ты вообще её знаешь? Потому что мне она очень понравилась, и нам она нужна. И, на всякий случай, она вообще не переживала, что будет делить кухню с тобой.

— Ты ей сказала?

Оливия смотрит на меня, как будто у меня две головы. Конечно, сказала.

И это... любопытно. Я бы поспорил на свою лучшую сковороду, что Тэйтум Эллиотт смылась бы при одном упоминании моего имени.

Я прокручиваю плечами, стараясь избавиться от напряжения:

— Мы учились вместе в кулинарной школе.

— И что, вы были типа... соперниками? — спрашивает Оливия.

Или что-то в этом роде.

Я даже не знаю, с чего начать распутывать всю ту запутанную историю между мной и Тэйтум. Чем больше я думаю об этом, тем больше вопросов возникает.

Почему она в Северной Каролине, а не в Лос-Анджелесе?

Почему она работает на кейтеринговой кухне при центре организации мероприятий, если всегда мечтала о чём-то большем?

И главное — после всего, что было между нами, почему она вообще согласилась работать со мной?

— Что-то вроде того, — наконец говорю я. — Всё… сложно.