Мы с Даркасом застегиваем на запястьях друг друга брачные браслеты и в тот же миг храм озаряется таким ярким светом, что глазам становится больно. Муж прижимает меня к себе, и я утыкаюсь лицом в его пиджак.

- Благословленные! - выкрикивает служитель голосом, сотрясающим стены и поднимает руки к потолку, - впервые за четыре сотни лет богиня благословила новобрачных!

Время останавливается и все звуки исчезают. Я чувствую, как руки Даркаса на моих плечах каменеют. Отстранившись, оглядываюсь на застывший гостей.

Мама замерла с платком в руке, которым махала в момент благословения, открыв рот. Отец рядом застыл с нежным взглядом, направленным на меня. Попавшие во временную петлю гости не двигаются.

- Лайла, - слышу нежный оклик за спиной и поворачиваюсь.

Там, где раньше была статуя теперь стоит женщина в легких белых одеждах с волосами цвета карамели. Она смотрит на меня ласковым, материнским взглядом и мягко улыбается.

- Здравствуйте, - выдыхаю, уставившись на Литу снизу, - вы нас благословили...

- Вы этого заслужили, - он медленно кивает, - но тебе, дитя мое, предстоит еще многое изменить, впереди тебя ждет длинная жизнь перед следующей встречей со мной.

- О чем вы говорите?

- Осталось еще много опасностей, от которых ты можешь избавить мир. Этот мужчина очень тебя любит и будет защищать до последнего вздоха, - она указывает бледной рукой на Даркаса, стискивающего руками воздух.

- Но что если я снова все испорчу?

- Очень скоро у тебя появится якорь, держись за него, Лайла, и сможешь принимать верные решения.

- Якорь? — мой последний вопрос тонет в шуме голосов.

- Что ж, теперь лорд может поцеловать жену, в знак... знак верности и любви, - восклицает жрец по ту сторону алтаря.

Даркас склоняется и накрывает мои губы своими. Теперь это не исследующий поцелуй, не поцелуй-знакомство, как было на первой нашей свадьбе.

Он стискивает мои плечи и целует так, будто я для него — весь воздух. Будто это я, а не он, положила к его ногам весь мир.

А может для него все так и есть.

- Я тоже люблю тебя, Лайла. Люблю с самого первого дня, как только увидел уже повзрослевшей. Я подумал, что ты выросла самой прекрасной девушкой. Уже тогда знал, что пропал, что не смогу без тебя жить.

На глазах выступают слезы, я не могу сдержать улыбки, да и не хочу.

Могла ли я в тот день, когда отец с братом заставили меня выпить яд, подумать, что буду любить своего мужа так сильно? Точно нет. Я думала, что буду его ненавидеть.

Но у судьбы на нас свои планы.

- На этом все, теперь вы муж и жена, а после консуммации, перед ликом богов.- торжественно восклицает жрец, сотрясая руками.

- Не стоит утруждать себя, служитель, - перебивает жреца Даркас, и я проживаю яркое дежавю, - дальше мы разберемся сами.

Даркас стискивает мою руку, мы вместе бежим вниз по нескольким ступеням и проходим мимо взволнованных гостей. Перед тем, как выйти из зала я вижу счастливые лица родителей и друзей.

Примерно 7 лет спустя...

Я вхожу в комнату нашей старшей дочери. Она, как всегда, усердно рисует меня и Даркаса, сидя за столом с сосредоточенным лицом. Карандаши разбросаны по столу, несколько валяются прямо на полу, вместе с игрушками.

Даркас проехал пол мира, чтобы найти для стен в ее комнате именно такую ярко-розовую краску, все ради ее слов: «Папочка, я тебя люблю».

У дочери мои волосы, мой цвет глаз и, судя по сему, мой дар, который к шести годам проявился всего пару раз, когда она смогла увидеть будущее. Мне удалось предостеречь ее от того, чтобы кому-то рассказывать о своих видениях.

Она родилась человеком, как я. Провидицей. Свои видения мы можем обсуждать лишь друг с другом, остальные должны оставаться в неведении.

Мне так хочется увидеть ее взрослой, и в то же время я мечтаю, чтобы она всегда оставалась маленькой. Страшно пропустить момент, когда я в последний раз смогу взять ее на руки.

Все остальное досталось ей от отца, в особенности — упрямый характер. Я знаю, что Даркас слишком балует ее, в нашем доме даже отведена комната под ее игрушки, но и сама ни в чем не могу ей отказать.

Она мой свет. Может быть, так у всех матерей, но я люблю ее даже сильнее, чем Даркаса.

Наша девочка родилась через девять месяцев после дня свадьбы. С момента, когда мы узнали о беременности я получила столько заботы, сколько не знала за всю свою жизнь. И получаю до сих пор.

- Что ты рисуешь, Джози? — спрашиваю у доченьки, остановившись за ее спиной.

- Мамулечка! Называй меня Джозефина. Джози — слишком несерьезно, я уже взрослая. - Говорит рассудительным голосом, наморщив маленький нос.

- Хорошо, Джозефина, покажешь мне свой рисунок?

Она быстро кивает и берет лист с поверхности стола подушечками пальцев.

- Это ты, я и папулечка. И Альвис у тебя на руках.

- А это что? - указываю на рисунок. - Что-то летает вокруг нас?

- Это снег, - кивает она.

Я застываю, ошарашено переводя взгляд с рисунка на Джози. На юге десятилетиями не шел снег, моя дочь видела его только на картинках.

- А это что? — указываю на схематические деревья за нашими спинами.

- Темный лес, - она пожимает плечами, - я видела, как ты спасла мир и меня с папочкой от Темного леса.

- Видела? — удивляюсь я.

- Ты и тогда была моей мамой. До того, как я родилась второй раз. Я всегда слышала, как ты говорила мне идти за тобой. Я долго-долго шла и соперничала с другими детьми, которые хотели у тебя родиться.

- Джози... Джозефина...