Я промолчала. Наверное, в те времена любая травма считалась смертельной. Ни лекарств, ни нормальной медицины.

— Не нужно думать о плохом, Итан.

— А чего эт? Лучше подготовиться к худшему, чтобы оно не застало нас врасплох.

Я с удивлением посмотрела на него. Поразительно взрослая мысль для семилетнего мальчишки.

Но в данной ситуации «худшее» равнялось «лучшему». Подумав об этом, я прикрыла глаза и мысленно себя отругала. Я плохой человек, раз желаю кому-то смерти? Видимо поэтому судьба забросила меня именно сюда, в этот маленький филиал ада.

— Пойдем, нужно помыться и переодеться, — предложила я, уходя от скользкой темы. — Тебя ждет чистая одежда.

— Ничего подобного! — ощетинился он. — До дня помывки еще далеко!

— Пока нет отца, в доме я главная. И я переношу этот день на сегодня.

Несколько секунд он сверлил меня злобным взглядом, а потом вдруг вскочил и больно толкнул в плечо.

— Ай! Ты чего?!

— Заткнись! — закричал Итан. — Батька пока жив! Нечего его хоронить раньше времени!

Развернувшись, он перепрыгнул через низкую ограду и помчался прочь, в направлении соседской избы.

Я проводила Итана взглядом, ощущая ноющую боль в плече и нарастающее чувство вины. Что я творю? Перекраиваю чужую жизнь по своему усмотрению, не задумываясь о последствиях. Хотела как лучше, а получилось… как всегда.

Вернувшись в баню, я взглянула на сиротливо плескавшуюся на дне ведра остывшую воду. Капля в море, которой явно не хватит, чтобы смыть с себя всю грязь и усталость. Придется ставить котелок снова.

Пока вода грелась, я занялась матрасом. Вытряхнула из него затхлую солому, собираясь набить свежей, но вдруг остановилась. Рассмотрела этот мешок на свету. Ужаснулась. Тут замена содержимого не поможет…

Пришлось пихать наматрасник в уже закипающую воду. Сверху настрогала ножом стружки с куска мыла, хорошенько перемешала все палкой. Отправилась снова за водой.

Не знаю, как я дотянула до вечера и не рухнула, словно подрубленное дерево! Наполнила бочку в кухне до краев, щедро отмерила два ведра для своего купания, вытащила выварку на улицу, и, пока она остывала, наметала рядом гору белья для первой стирки. Одежду Мэтти, полотенца, свои несколько сменных рубах и юбку, извлеченную из сундука. Даже сложенные, они хранили в себе запах затхлости и времени. К ним же отправились несколько наволочек – моих и мальчиков.

Стирка руками была не простым занятием.

Когда вода немного остыла, я принялась остервенело тереть ткань о ребристую доску. Мыльной пены почти не было, жидкость быстро превращалась в густую, грязную жижу. Запах старого дерева, мыла и пота сплетался в густой, терпкий аромат, въедавшийся в кожу,

В двух подготовленных ведрах я полоскала и сразу же вывешивала белье на веревку. До вечера оставалось достаточно времени, чтобы часть вещей высохла. К моей удачи поднялся ветер, ускоряя этот процесс.

После стирки я нашла в себе силы на купание. Теплая вода приятно растекалась по натруженным мышцам, унося с собой усталость и боль. Я долго намыливала волосы и тело, смывала и снова намыливала. Кусок драгоценного мыла истончился за этот день почти наполовину! Нужно срочно подумать, где взять еще. Может быть, в доме есть кладовка или тайник, о которых я пока не знаю?

В голове крутились обрывки мыслей, планы на завтрашний день, воспоминания о прошлой, такой далекой и безвозвратной жизни. Как же легко и беззаботно я жила! Да, были трудности и потери, но сейчас, после всего одного дня в этом суровом мире, прошлое казалось мне потерянным раем.

Воистину, мы не ценим то, что имеем. Просто не знаем, как сильно может быть тяжело.

Когда вышла из бани, ветер немного стих, а солнце начало клониться к закату, окрашивая небо в багровые тона. Воздух был свежим, но еще хранил тепло уходящего дня. В доме мерцал тусклый огонек, и оттуда доносились приглушенные голоса.

Не имея пока иной альтернативы, я надела те же вещи, что и перед купанием. Встряхнула несколько раз мокрые волосы, сбрасывая с них остатки влаги, и шагнула за порог.

На кухне я застала детей. Чистый, преобразившийся Мэтти и еще более чумазый на его фоне Итан. Они сидели за столом, и старший что-то тихо рассказывал младшему. На подоконнике горела свеча, отбрасывая причудливые тени на стены. Несмотря на то, что на улице еще было светло, в доме царил полумрак.

Заметив меня, Итан вдруг вскочил и, потупив взгляд, пробормотал:

— Ты это… прости меня. Что толкнул. Я просто… это, как его… — он почесал затылок, старательно избегая смотреть мне в глаза.

— Был расстроен из-за отца? — помогла я ему закончить фразу.

Он лишь молча кивнул.

Я приблизилась, подняла руку и легонько пригладила его торчащие во все стороны волосы. Он вздрогнул от моего прикосновения и сгорбился еще сильнее, словно пытаясь спрятаться от меня, от себя самого, от всего мира.

— Мэтти и я искупались, может, все же и ты захочешь?

Итан шмыгнул носом и, все еще избегая зрительного контакта, пробурчал:

— Там же это... того… мало воды осталось.

Я улыбнулась, чувствуя, как по венам разливается тепло.

— Я наполнила бочку в кухне. Хватит на всех.

Итан поднял на меня быстрый, недоверчивый взгляд, но тут же снова опустил глаза. Видимо, ему было трудно поверить в такую простую заботу, в элементарное проявление участия. Голод, тяжелый труд, постоянная тревога из-за пьянчуги родителя — все это оставило глубокий отпечаток на детях, научив их ожидать худшего и сомневаться в лучшем.

Я тихонько присела на щербатый табурет рядом с ним и взяла его ладонь в свою. Маленькая, но уже загрубевшая от работы, она была холодной. Тепло моей руки, казалось, немного растопило его напряженность.

— Итан, я понимаю, что ты волнуешься за отца. Но мы должны держаться вместе. Мы должны заботиться друг о друге. Я знаю, ты намеренно отвлек его сегодня, когда мы были в сарае. Спасибо тебе за это.

Он молчал, но я почувствовала, как его пальцы слегка сжали мою ладонь. Этого слабого, едва заметного жеста было для меня достаточно.

— Пойдем, — сказала я, поднимаясь. — Я помогу тебе налить воды. Она быстро нагреется, и мы отправимся в баню. А потом ты будешь чистым и отдохнувшим, как Мэтти. И мы вместе поужинаем.

Итан наконец поднял глаза и посмотрел на меня. Затем кивнул и, отпустив мою руку, направился к бочке, стоявшей в углу кухни. Я последовала за ним, чувствуя, как тяжесть в груди немного отступает.

Мы вместе набрали воды в чугунок и отволокли его к печи.

Пока он нагревался, я поверхностно прибралась на кухне, а Итан пополнил опустевшую корзину для дров — наносил поленьев с уличных запасов. Их надо было беречь, расходовать экономно. Я это знала, но впереди было много стирки и уборки, потому и вода, и огонь будут просто необходимы.

— Мальчики, завтра мне нужна ваша помощь. Необходимо будет натаскать воды от колодца. Я затеяла большую уборку, и этой бочки точно не хватит.

— Чего эт ты надумала? — с подозрением покосился на меня старший. — Нормально у нас в избе, чисто. Неча глупостями заниматься. Странная какая…

— Просто хочу, чтобы здесь было чисто и уютно, — терпеливо ответила я.

Мне хотелось избавиться от запаха перегара, застарелого пота и грязной одежды, пропитавшего каждый уголок, от разбросанных повсюду вещей, от тяжелой атмосферы безнадеги. Чтобы сделать это мало одной бочки воды, но я не хотела заранее отчаиваться. Глаза бояться, руки делают. Надо только начать.

От чугунка на печи повалил густой пар, пахнущий нагретым металлом.

— Вот и вскипело! Сейчас разведем кипяток и пойдем.

Итан набрал в ведро треть холодной воды, а я добавила туда горячей. Затем взглядом указала, чтобы он наполнил и второе ведро.

— Ды это ж целое озеро! Куда мне столько! Утопить меня решила?

Я вздохнула.

— Этого будет мало. Давай второе.

Он фыркнул, покачал головой, но все же послушался.