— Если что — заходи. Не все добро еще в этом мире растеряно.

— Спасибо, — прошептала я одними губами.

Когда соседка скрылась в тени крыльца, я поспешила к себе. Вошла во двор и закрыла за собой калитку. Буран тут же выбежал из конуры и ткнулся носом в мою ладонь, усердно размахивая хвостом. Где-то в доме раздались шаги — дети, наверное, услышали, что я вернулась.

Но я пока не спешила внутрь. Прислонилась к забору, запрокинула голову к небу и позволила себе наконец вздохнуть глубоко и свободно.

Я стояла у забора, пока не почувствовала, как подступает все та же тошнота — уже привычная, но от этого не менее тягостная. Волна тепла накрыла, закружилась голова. Я оперлась боком о калитку, чуть сползла по ней и зажмурилась. Нет, не здесь… только бы не свалиться посреди двора.

— Мам?.. — встревоженный голос прозвучал у порога. — С тобой все хорошо?

Открыла глаза — Итан. Босиком, со взъерошенными волосами и настороженным взглядом. Мэтти выглянул из-за его спины, но не вышел, лишь крепче вцепился в дверной косяк.

— Все хорошо, милый, — я попыталась улыбнуться. — Немного устала, вот и села.

— Ты не села, ты чуть не упала, — серьезно сказал он и шагнул ко мне. — Ты болеешь?

Он коснулся моей руки — его ладошка была прохладной. Сердце болезненно сжалось: он такой маленький, а уже так много берет на себя.

Я дошла до скамейки у стены дома, села и похлопала рядом.

— Иди сюда, и Мэтти пусть подойдет.

Мальчики сели рядом, один с одной стороны, второй — с другой. Я вдохнула глубоко, потом выдохнула. Самое время.

— Я не больна… — начала я и замялась. — Но… у меня внутри растет малыш.

Итан выпрямился, глаза распахнулись.

— Малыш?

Я кивнула. Он перевел взгляд на мой живот, потом снова на меня.

— Как это?.. Откуда?..

— Ну… — я улыбнулась. — Его подарила мне жизнь. Не как тебя или Мэтти, а немного иначе. Он появится нескоро, но уже живет с вами рядом, внутри меня. А я от этого — устаю быстрее, временами чувствую себя нехорошо.

Мэтти прижался ко мне, ткнувшись лбом в плечо. Его маленькие пальцы осторожно легли на мой живот.

— Это… хорошо? — спросил Итан, немного растерянно. — То, что он будет?

— Очень хорошо, — прошептала я. — Ты у меня теперь не просто старший сын. Ты моя поддержка и опора.

Он кивнул, будто обдумывая что-то важное.

— Тогда я буду помогать больше. Ты ничего тяжелого теперь не таскай, мам. Только позови, и я сразу сделаю за тебя, ладно?

Я сглотнула вмиг образовавшийся ком в горле и молча кивнула. Обняла мальчишек и прижала к себе, на секунду прикрыв глаза.

День закрутился, как всегда. Надо было напоить и накормить хозяйство, вывести пастись козу, собрать яйца у кур. Мэтти пошел за мной, не отставая ни на шаг, а Итан взял на себя самые тяжелые дела — воды из колодца натаскал и полил всходы наших посадок.

В огороде показались первые нежные ростки. Я присела на корточки у грядки — картофель взошел ровным рядом, лунки с редисом, фасолью и кукурузой показали свои петельки и тонкие бледно-зеленые листочки. Укроп, лук и прочая зелень вытягивались из земли к солнцу, словно стараясь наверстать те дни, на которые я припоздала с их посевом.

— Мам, ты иди в дом, отдохни — строго сказал Итан. — Я сам все полью. И вот эти грядки еще продернуть надо…

Я улыбнулась. Встала, осторожно потянулась к мальчику и поцеловала его в макушку.

— Хорошо, мой труженик. Только гляди, не спутай редис с сорняком.

— Не спутаю, — буркнул он, и тут же ответил на мою улыбку.

Под вечер я снова почувствовала, как знобит. Но на этот раз — от чего-то иного. От предчувствия. Я стояла у окна, наблюдая, как Итан гоняет кур с огорода, а Мэтти что-то чертит на земле палочкой и раздумывала о том, что надо поговорить с Растом. О мельнице, о делах, о безопасности.

Я не знала, что будет дальше.

Когда приедет инквизитор, чего ждать от его визита? Как проявит себя Гильем, если церковники оставят меня в покое?

В голову вдруг пришла мысль, что староста прекрасно знает, что его работник помогает мне. Разве можно такое скрыть в нашей маленькой деревне? Он просто притаился в ожидании решения инквизитора, только и всего. От этого осознания стало не по себе. Я обхватила себя за плечи и поежилась.

Неожиданно перед глазами всплыл образ недавнего гостя — Теодора. Его взгляд, от которого по спине промчались мурашки, его просьба помочь больной сестре. Я ведь заподозрила мужчину в причастности к этому темному делу… Должно быть, зря.

Он верил, что я могу обладать даром матери, ведь так уверенно говорил об этом. А я только начинала разбираться в ее книгах, и магия казалась еще чем-то очень далеким и непостижимым.

Я прикрыла глаза и вздохнула. Если его сестра действительно умирает… Должна ли я хотя бы попытаться? Страх перед неизвестным боролся во мне с чувством долга и сострадания.

В итоге я решила усерднее изучать мамины записи. Уложив мальчиков в кровать, снова отправилась в тайник под дровяником и провела всю ночь за чтением старинных книг.

Поспала я совсем мало, а утром проснулась с мыслью: пора печь пирожки. Тошнота еще держалась, но не такой волной, как раньше — я вспомнила, как ее можно перехитрить: кусочек сухого хлеба и стакан теплой воды перед тем, как начать день.

После завтрака Итан притащил муку — мешок стоял в кладовой со всеми остальными припасами, а Мэтти собрал утренний урожай куриных яиц.

— Мальчики, а принесите мне пучок зеленого лука с грядки. Он еще совсем молодой, но на пироги уже хватит.

Пока дети возились в огороде, я сварила яйца, замесила дрожжевое тесто и поставила на печь, подходить. Пришла очередь начинки. Итан конечно же вызвался помогать и с важным видом стал резать вареные яйца с зеленью. Я же замешивала сладкую маковую начинку с медом и сцеживала отстоявшийся творог.

Дело шло быстро. Я не заметила, как к нам присоединился полосатый кот — прошел с важным видом на кухню, а затем в один прыжок оказался на подоконнике.

— Надо бы ему имя придумать, — сказала я.

— А как его раньше звали? — с любопытством взглянул на усатого Итан.

— Просто Кот… насколько я помню.

— Кот — Кот? — сын усмехнулся.

Мэтти прыснул смехом, закрыв ладошкой рот.

Я тоже рассмеялась.

— А что, во всяком случае, оригинальнее Барсиков и Мурзиков.

Полосатый фыркнул, совсем по-человечьи, привлекая к себе всеобщее внимание. Но как только к нему обратились наши взгляды, принялся вылизывать шерстку, словно пребывал в комнате совершенно один.

— Похоже, он не против, — подытожила я.

Тесто уже подошло, я притрусила стол мукой и принялась вымешивать.

Мэтти сел у стола и сосредоточенно складывал маленькие шарики из отделенных мной кусочков.

— А может, ты туда что-то ведьминское добавишь? — спросил Итан, серьезно взглянув на меня. — Чтобы людям на рынке нравилось?

Я удивленно подняла бровь.

— Это как?

— Ну как зелье. Только в еде. Чтобы не болели. Или чтобы счастливей стали.

Я хотела возразить, но потом задумалась. Кот перестал наводить чистоту и вдруг уставился на меня в упор. В мыслях сами по себе всплыли названия трав: майоран, шалфей, душица. В моем «чайном» сборе все они были.

Полосатый поднялся на лапы, выгнулся в спине, потянувшись, и запрыгнул на полку у печи. Медленно обошел глиняную миску с маслом, ткнулся носом в пучок сухих трав, висевших на красной нитке, и вдруг сбросил их вниз.

— Кот! Ну ты и… — я не договорила.

В памяти снова всплыло то, что будто бы не принадлежало мне.

Мамины «теплые сборы». Я вспомнила, что они использовались в выпечке, которую она носила соседкам — как угощение и благословение.

— Ладно, будет вам ведьмин пирожок, — сказала я. — Один — на счастье, другой — на удачу, третий — от дурных взглядов.

Мальчики заулыбались, переглянувшись, а кот снова куда-то исчез.