Хозяйка с трудом отворила скрипучую дверь и вышла во двор. Я последовала за ней, не совсем понимая, чем мне может помочь столь проблемная собака.

— На цепь посадишь, и будет тебе счастье! — продолжала Джин, словно читая мои мысли. — К ошейнику он приучен, да только не любит его, скучает. Мы ж старики, на двор выходим разве что по нужде да в грядках повозиться. А псине внимание нужно, общение. У тебя мальчишки есть, вот им радость будет с животиной играть.

— Тут вы, наверное, правы, — все еще неуверенно проговорила я. — А есть он что?

— Да все, что предложишь! Не привередливый. И кашу, и остатки супа, и сухари. А коль отпустишь погулять, он в лесу зайца поймает.

Сумерки плотной пеленой окутывали землю, и женщина несла перед собой керосиновую лампу, рассеивая мрак узким кругом света. Мы прошли по мощеной булыжником дорожке до хозяйственных построек.

— А птицу он точно не трогает?

— Точно-точно, не переживай. Зачем же мне обманывать, живем-то через семь домов! Вернуть ведь можешь.

В сарае было темно и сыро, пахло прелым сеном и навозом. Тетя Джин приподняла лампу, и в тусклом свете я увидела большого лохматого пса, который сидел в углу, прижавшись к стене. Он был похож на помесь овчарки с дворнягой: крупный, с густой темной шерстью и умными, проницательными глазами. Пес настороженно наблюдал за нами, готовый в любой момент сорваться с места.

Я разглядела тусклую полоску ошейника, от которого тянулась до ближайшего столба, подпирающего потолок, длинная, звенящая цепь.

— Вот, знакомься, это Буран, — представила его хозяйка. — Хороший пес, да только шило в одном месте.

В подтверждение ее слов он басовито гавкнул и яростно забил хвостом по соломе.

Буран не проявлял агрессии, но и не подходил ближе. Он оставался на своем месте, оценивая меня пронзительным взглядом. Я сделала несколько шагов вперед и протянула руку, предлагая ему понюхать. Пес осторожно ткнулся влажным, холодным носом, затем робко лизнул мою ладонь. Осмелев, я погладила его по голове, ощутив жесткую прохладную шерсть.

— Ну что, берешь? — спросила тетя Джин, наблюдая за моей реакцией. — Отдам даром, лишь бы в хорошие руки попал.

Я задумалась. С одной стороны, Буран казался слишком большим и непоседливым для моего скромного хозяйства. С другой, в его глазах я увидела такую тоску и потребность в общении, что сердце дрогнуло. И потом, сторожевой пес мне сейчас жизненно необходим.

— Беру, — решительно ответила я. — Спасибо вам большое. Надеюсь, он приживется у нас.

— Да куда ж денется! — обрадовалась старушка. — Вместе с цепью забирай, сейчас отцеплю.

Джин ловко открутила проволоку, отсоединяя звенья от столба, а потом протянула цепь мне. Я приняла ее, крепко сжав пальцы. Хоть бы только пес не сорвался с места, такого гиганта я точно не удержу.

Буран, почувствовав свободу, радостно залаял, крутясь вокруг меня. Я потянула его за цепь, показывая, что нужно идти за мной. Он с готовностью подчинился, выбираясь из сарая в прохладу весенней ночи.

Попрощавшись с тетей Джин, я повела Бурана по темной улице в сторону своего дома. Пес шел рядом, то и дело задевая меня боком, но убегать вперед не решался. Его теплое дыхание щекотало мою руку, а громкое сопение разносилось по всей округе. Было видно, что он рад смене обстановки и жаждет новых приключений.

Когда мы подошли к дому, мальчики уже ждали меня на крыльце. Увидев Бурана, они замерли в изумлении. Первым опомнился Мэтти. Вскрикнув от испуга, он бросился внутрь и захлопнул за собой дверь. Итан остался стоять на месте, с открытым ртом разглядывая огромного пса.

Реакция младшего сына насторожила, я даже не подумала, что у кого-то из детей может быть боязнь собак. Старший же просто опешил от неожиданности. Потянув Бурана за собой, я подошла к крыльцу.

— Знакомьтесь, это Буран. Теперь он будет жить с нами и охранять наш дом.

Итан, преодолев замешательство, сделал шаг вперед и осторожно протянул руку, чтобы погладить пса. Буран доверчиво ткнулся ему в ладонь носом, виляя хвостом.

— Он большой, — прошептал Итан, не отрывая взгляда от собаки. — И лохматый.

— Да, но он добрый, — улыбнулась я, стараясь ободрить. — Во всяком случае, мне так кажется.

Замок щелкнул, и дверь приоткрылась. В щель выглянул перепуганный Мэтти.

— Эй, иди сюда, — позвал его Итан. Затем взглянул на меня и спросил: — Пес же не укусит?

— Нет, если вы не будете его обижать. С собаками нужно ладить: не кричать, не бить, не замахиваться… — я приблизилась к Мэтти и обняла его за плечи одной рукой. — Буран станет нашим другом и защитником. Подойди ближе, познакомлю вас.

Мальчик медленно шагнул с крыльца, все еще настороженно поглядывая на пса. Я присела на корточки и поманила его к себе.

— Видишь, какой он славный? Дай ему руку понюхать.

Набравшись храбрости, Мэтти подошел ближе и протянул ладонь. Буран обнюхал его руку, а затем лизнул. Дети одновременно рассмеялись, и напряжение, висевшее в воздухе, немного спало.

— Вот и отлично! А теперь слушайте очень внимательно: пока у нас нет хорошего забора, пес будет жить на цепи. Отпускать его на прогулку могу только я. В ближайшее время мы организуем ему будку, а пока, Бурану придется перекантоваться у крыльца. Если вы, находясь в доме, услышите, что он лает — срочно проверьте, заперта ли дверь. Если нет — заприте и сидите тихо, как мышки. Если вдруг кто-то будет звать вас, просить выйти, спрашивать где я — молчите, словно вас тут нет. Это понятно?

Мальчики неуверенно кивнули.

— Хорошо. А как относиться к Бурану, тоже ясно?

Еще один кивок.

Я улыбнулась. Насколько искренни мои сыновья, покажет время, но пока мне достаточно и этого.

— Тогда бегом в дом, сейчас будем ужинать.

Я привязала цепь Бурана к столбику крыльца, чтобы пес привыкал к новому дому. На кухне отыскала две миски, которые не жалко отдать псу, и организовала ему ужин. В одну налила воды, в другую – разломала две вареные картофелины, одно яйцо и небольшой кусочек сала. Раз пес непривередлив, решила считать, что у меня не двое детей, а трое. Просто буду готовить еду с учетом нового члена семьи.

Пес жадно накинулся на угощение, громко чавкая. Я потрепала его за ухом, раздумывая, из чего можно организовать временную лежанку. Выцепила взглядом в куче старых вещей, подготовленных к сожжению, край рваного одеяла. Достала его, встряхнула и сложила в три раза.

— Для ночевки сгодится, — подытожила я.

Постелила одеяло сбоку крыльца и похлопала по нему, подзывая Бурана. Тот, расправившись с ужином, послушно подошел.

— Вот здесь пока твое место. Хороший мальчик, хороший. Со всем остальным разберемся по утру.

Оставив пса обживаться, я вернулась в дом. Помыла руки и поставила на раскаленную печь сковороду. Нарезала сало, обжарила его до шкварок, а затем отправила в жир почищенную мальчиками вареную картошку. Запах быстро распространился по дому, вызывая у детей и меня слюнки. Я накрыла на стол: поставила тарелку с вареными яйцами, миску с квашенной капустой и разлила по кружкам парное молоко. Итан без всяких напоминаний подоил козу еще до моего возвращения, что несказанно радовало.

— Ужинать! — позвала я ребят.

Мэтти вошел первым, все еще с опаской оглядываясь на дверь. Итан шел следом, с нескрываемым любопытством поглядывая в сторону крыльца. Я разложила картошку по тарелкам, и мы приступили к еде.

Мысль о том, что теперь у нас есть собака и не нужно вздрагивать от каждого шороха за окном, согревала душу. Оставалось только надеяться, что Буран оправдает ожидания и станет настоящим другом и защитником для нашей семьи.

Я проснулась задолго до первых лучей солнца, когда за окном еще клубились призрачные предрассветные тени. Соломенный матрас, жесткий и неуступчивый, не дарил покоя даже после дней, полных изнурительного труда. Но, как ни странно, даже этих украденных у ночи часов оказалось достаточно. Молодость, не иначе!