— Не знаю, — призналась я честно. — Не такое уж сложное задание для мужика с руками из правильного места…

Буран, будто услышав, фыркнул и поднялся на лапы. Он не сводил глаз с мужчины, расхаживал из стороны в сторону, насколько позволяла ему длина цепи — не спеша, но с видом охранника, который никому не доверяет.

Душа моя радовалась от этой картины. Не прогадала я с ним, хороший сторож.

Вернувшись в дом, я закончила с посудой.

— Он похож на воробья, — вдруг сказал Итан, опираясь локтями на подоконник. — Раст этот. Худой, взъерошенный и сердитый.

Я усмехнулась.

— Интересное сравнение.

— А что, если староста его подсунул, чтобы за нами следить? — нахмурился мальчишка.

— Все может быть… — протянула я, вытирая руки. — Но вряд ли Гильему будут интересны наши домашние дела. В любом случае, истину покажет только время. Пока Раст работает, он нам помогает и делает нашу жизнь лучше.

Он кивнул, но в глазах осталась тень сомнения. Все-таки сообразительный у меня сын, пусть и мал еще.

— Иди позови Мэтти, — сказала я. — Пусть несет гребень, будем Бурана расчесывать, как обещала.

На крыльце мы устроились втроем. Солнце уже приподнялось над макушками деревьев, подогревая воздух и вытягивая из досок сладковатый запах смолы. Буран, улегшийся у ног, только вздохнул, когда я начала чесать его клочковатую шерсть. Мэтти держался сначала на расстоянии, но потом медленно подполз ближе, протянул руку — и тут же отдернул, как будто пес мог его съесть.

— Ты ведь уже гладил его, — прошептала я, боясь спугнуть хрупкое доверие. — Он не кусается.

Буран повернул голову, ткнулся носом в ладошку мальчика, и тот вдруг тихо рассмеялся — от удивления, облегчения, радости.

— Видишь, — сказала я. — Уже подружились.

Из-за дома донесся стук — топор о дерево, потом еще и еще. Раст рубил тонкие деревца в роще за амбаром.

Итан, все это время наблюдавший за мной и Мэтти, встал и проговорил:

— Я пойду это… гляну.

— Сторожить Раста собрался? — улыбнулась я.

Мальчик нахмурился и почесал затылок.

— Интересно, как забор делаться будет. Вдруг нам снова чинить его понадобиться, не всякий же раз чужаков пускать.

У меня к горлу ком подобрался. Ему ведь только восемь лет, а уже такие взрослые мысли! Я потрепала Итана по волосам и притянула к себе. Он прижался к моей руке, но тут же высвободился, словно проявление столь искренних чувств было слишком сложным для него. Буран, почувствовав перемену в настроении, лизнул Мэтти в щеку, окончательно растопив лед.

Итан неспешно побрел в сторону амбара, то и дело оглядываясь.

Проводив его взглядом, я вернулась к расчесыванию Бурана. Шерсть летела во все стороны, но пес терпеливо сносил все мучения. Он доверчиво прикрыл глаза и тихонько заскулил от удовольствия.

День только начался, впереди — сотня дел, но впервые за долгое время я чувствовала под ногами землю, которая принадлежала мне.

Мое. И дети рядом. И пес. И знания матери-ведуньи, что непременно помогут сделать жизнь легче.

Только бы не сглазить.

— Хочешь сам продолжить? — протянула я гребень Мэтти.

Тот часто заморгал от неуверенности, но все же кивнул. Уступив ему место на ступенях, я встала и отошла на шаг. Буран лишь один глаз приоткрыл, проследив за передвижениями хозяев, а потом снова уплыл в блаженство. Сын робко провел деревянными зубцами по шерсти, следуя за своей рукой взглядом. Затем еще раз и еще. Настороженность постепенно сменилась беззаботностью, и у меня от сердца отлегло.

— Справишься сам? Я пойду посмотрю, в каком состоянии наш огород.

Мэтти закивал, не отвлекаясь от своего занятия. Я удовлетворенно вздохнула и отправилась изучать территорию. Земля теперь моя и, если хочу кормить детей — придется превратить бурьян в огород.

Тропинка, что вела к заднему двору, почти заросла. Трава лезла меж камней, колючки цеплялись за подол. Тут давно никто не хозяйничал. На клочках земли, где когда-то, судя по виду, что-то сажали, теперь пестрели сорняки по пояс. Проросли дикая крапива, молочай, лебеда, какие-то сухие стебли с прошлой осени. Я поджала губы и вздохнула. Работы невпроворот.

Правее, ближе к проломанному забору, тянулись к небу несколько фруктовых деревьев — яблоня такая же, как перед домом, и старая груша, искривленная, с толстыми, в большинстве своем мертвыми ветвями. По ветру донесло нежный запах цветущей алычи — уже подальше, за оградой.

Дальше кусты — черная смородина, кое-где еще с почками, кое-где — уже с нежной зеленью. Кто-то когда-то заботился об этом месте. Не Ромул точно. Значит, его предыдущие жены…

Я приблизилась к самому большому кусту и провела рукой по шероховатой коре веток.

В голове мелькнули обрывки: полная корзина ягод, липкие пальцы, веселый смех. Воспоминания были чужими — слишком яркими. Из прошлой жизни, должно быть. Вытолкнула их, как туман, заслонивший ясность, и вернулась в реальность.

Насчет груши есть сомнения — нужно оздоровить дерево, убрать сухие части, а вот от яблонь и смородины точно будет урожай.

Варенье не сварить, получится кисляк. Ведь о сахаре в эти времена еще не знали. Зато можно смешивать фруктовый или ягодный сок с медовой водой, получая своеобразный компот. А еще, сушить дольками, дабы зимой рацион был более разнообразный.

Да и продавать, наверное, можно будет. Надо изучить этот вопрос. Сходить на местный рынок, посмотреть, чем торгуют и подумать, что я смогу предложить другим. Унаследованных денег на долго не хватит, мне еще с дьяконом за похороны Ромула расплатиться надо и запасы продуктов восполнить.

Мысли цеплялись одна за другую, но я уже могла наметить последовательность своих действий. Мне не нужно подстраиваться под мужа или кого-либо еще, я сама хозяйка своей жизни и только от меня зависит, какой она будет.

Не только моя, но еще и моих детей.

Со стороны рощи донесся треск, и я метнула взгляд в ту сторону. Тонкая осинка с шумом рухнула на землю, рядом с кучей уже срубленных веток. Раст с размахом всадил топор в получившийся пень и принялся разбирать деревца по размерам. Итан топтался рядом, но мужчина словно не замечал его. Интересно, справится с забором за сегодняшний день? Надо бы ему ближе к полудню обед предложить. А то вон, какой худой, как только его ветер с ног не валит?

Вернувшись в дом, я сполоснула руки и направилась в кладовку.

Тут, слава предкам, еще оставалось кое-что. Я зачерпнула пару пригоршней хрустящей, ароматной, пахнущей тмином квашенной капусты и отправила ее в глиняную миску, вытащила кусок сала и пересчитала оставшиеся. Нужно в самое ближайшее время спланировать поход на рынок. Узнать еще, где он расположен…

Отнеся продукты на кухню, вернулась за крупой и ящиком картошки. Ее нужно было уже перебрать.

На кухне развела огонь, поставила воду в котелке. Пока закипало, почистила клубни. Внутри они были не такие уж и плохие, но некоторые проросли — белесые ростки торчали, как рожки. Я разглядывала их, задумчиво ковыряя ногтем один отросток.

— А ведь посадить бы, — пробормотала себе под нос. — Хоть рядок. Хоть десять кустов. Будет что осенью выкопать.

Весна уже в силе, земля прогрелась. Если разгрести сорняки, да вскопать грядки — можно будет засеять. И детям толк, и мне. Есть с чего начать.

Проросшую картошку отложила в сторону. Ее не трону — посажу. Остальные пустила в суп. Поджарила сало, капусту слегка потушила, затем все смешала в котелке и добавила крупу. Варево получилось ароматным, густым, чуть маслянистым — как раз на голодный живот.

Когда еда была готова, я сняла котелок с огня и накрыла его деревянной крышкой, чтобы не остыл. Кухня наполнилась таким ароматом, что у меня самой живот заурчал. Пора было звать всех к столу.

На крыльце Мэтти снова чесал Бурана. Пес развалился во всю длину, слегка подрагивая задней лапой от удовольствия. При виде меня Мэтти радостно вскинул голову и замахал рукой. Похоже теперь его от четвероногого друга так просто не оттащить!