Еще несколько минут мое несчастное тело буквально выворачивалось на изнанку. Изнеможденной я откинулась на спину и простонала. Потом спохватилась, и торопливо сползла с топчана.

Со взявшейся из ниоткуда силой я стянула вонючий мешок, набитый соломой, на пол. Поднатужилась и потащила его к двери. О, если бы только могла, развела бы огонь прямо здесь, посреди убогой спальни! Но после подобной дерзости меня, скорее всего, ждала незавидная участь. Могли высечь плетьми до полусмерти, а могли и вовсе в ведьмы записать, отправив прямиком на костер.

Я замерла, на миг всерьез задумавшись о зловещем пламени инквизиции. Но тут же резко мотнула головой, отгоняя мрачные мысли. Какой бы тяжкой ни казалась жизнь, она, несомненно, предпочтительнее смерти. Да, не судьба мне стать княжной, жить в роскошных хоромах и выйти замуж за благородного красавца, но кто знает, как еще повернется колесо Фортуны?

Раз уж Всевышний уготовил мне такие испытания, значит, я должна найти в себе силы, чтобы их преодолеть.

Эта мысль, словно луч света, пронзила тьму отчаяния и придала мне новых сил.

Оглядевшись, я заметила в углу покосившееся деревянное ведро, а рядом — грубый глиняный кувшин. Подойдя ближе, стала внимательно разглядывать их. Очевидно, здесь умывались и мыли руки… очень и очень давно. Содержимое ведра источало тошнотворный запах застоялой воды. Подняв кувшин, я заглянула внутрь. Жидкости оставалось чуть меньше половины.

Что ж, пора привести себя в более-менее опрятный вид, а затем оценить масштабы катастрофы. Выяснить, что это за дом, где и в каком состоянии дети, сколько скота в хозяйстве.

Склонившись над ведром, я аккуратно налила из кувшина в ладонь воды, а затем тщательно умылась. Прополоскала рот, обтерла шею и грудь. Попыталась вычистить грязь из-под ногтей, но это не особо получилось. На дне оставалось немного, когда я поднесла горлышко ко рту и сделала маленький пробный глоток.

Господи, какая же это была вкусная вода!

Остальное я выпила с жадностью и наслаждением. Пустой желудок, получивший в себя хоть что-то, протяжно заурчал.

Я двинулась к сундуку. Именно там должны храниться вещи.

Когда открыла крышку, в дверь вдруг громко стукнули, и недовольный голос Ромула проорал:

— Лорка, ленивая ты девка, сколько тебя ждать?!

— Уже иду! — мигом отозвалась я.

Он что-то пробурчал в ответ, а затем раздались удаляющиеся шаги.

Вопрос: «А по любви ли этот брак?» исчез сам собой. Жену тошнило, а он даже бровью не повел, бессердечная скотина.

В сундуке действительно обнаружилась одежда. Никакого нижнего белья, естественно. Старые залатанные юбки, застиранные рубахи, длинные сорочки, два платья, по типу сарафана — под них наверняка требуется одевать что-то еще. И ни одной теплой вещи, что странно. Может, они хранятся где-то в другом месте?

Выбрав коричневую юбку с оборками по краю и бывшую когда-то белой рубаху, я оделась. Рядом с сундуком валялись бесформенные кожаные башмаки, которые больше походили на галоши, нежели на какую-то более-менее приличную обувь. За неимением альтернативы, обула их.

Одежда сидела мешковато, рубаха оказалась велика в плечах, а юбка, наоборот, немного жала в талии. Ткань грубая, колючая, явно не баловали себя тут тонкими материями. Запах от вещей шел затхлый, словно они пролежали нестиранными в сундуке не один год.

Недалеко от сундука, в углу обнаружилось небольшое зеркало. Оно было прибито к стене, и от места входа гвоздя шла длинная трещина. Стекло было мутное, засиженное мухами. Смотреться в такое зеркало могло бы стать плохой приметой, но хуже, чем есть, все равно уже не будет. Да и узнать, как выгляжу, очень хотелось.

Светом спальня все еще не сильно разжилась, но того, что было, вполне достаточно.

Пройдя в угол, я посмотрела на свое отражение.

Сердце защемило от жалости к этой девочке. Она смотрела на меня из глубины старого зеркала выцветшими серыми глазами. Осунувшееся бледное лицо украшал внушительный синяк на правой скуле. Губы четко очерченные, пухлые, сейчас были самым красивым элементом во всей этой картинке. Волосы жирные у корней и спутанные после беспокойной ночи, торчали в разные стороны, напоминая воронье гнездо.

Если бы я встретила такую девушку на улице, посчитала бы, что она совершенно точно из неблагополучной семьи, да к тому же тяжело больна.

Ничего удивительного. Скорее всего, сегодня ночью Мэлори Бут умерла. От болезни или после побоев мужа — сейчас уже не имело значения. Теперь это тело передали мне, и только от меня зависит дальнейшая судьба.

Собрав в кулак всю свою волю, я приказала себе не плакать. Не время сейчас, и не место.

Я должна была сосредоточиться. В зеркале на меня смотрела новая я. Мэлори Бут, версия 2.0. Только эта версия должна выжить.

Кивнув своим мыслям, я несколько раз глубоко вдохнула через рот и медленно выдохнула носом. Только так можно было немного отвлечься от стоявшего вокруг смрада. Найдя в старом сундуке гребень, я пригладила спутанные волосы, заплела их в тугую косу и перехватила ее грубым шнурком, валявшимся тут же. Затем, развернувшись, с твердой решимостью направилась к выходу. Мешок с соломой, служивший подобием матраса, оставила пока на месте. Вернусь к нему позже, когда муж отлучится. А сейчас – осмотреть дом да накормить детей.

У Ромула было двое сыновей, мальчишки лет пяти и семи. Их имена, словно эхо из забытого прошлого, прозвучали в моей памяти, едва я увидела их. Младшего звали Мэтти, старшего — Итан. Оба хмурые, чумазые, до костей худые и неприлично грубые! Приемную мать эти ребята воспринимали примерно также, как их отец: служанкой, низшим существом. Мое сердце болезненно сжалось, когда я впервые их увидела — тощих воробышков со взрослыми глазами. А потом в ужасе застыло, когда старший открыл рот.

— Ну че, когда жрачка будет? Батька ушел по делам, несолоно хлебавши, пока ты дрыхла! Шевели лапками, сонная тетеря!

Я опешила настолько, что смогла лишь обвести взглядом подобие кухни и молча направиться к массивной глиняной печи. Огонь в ней давно потух, а внутри обнаружился котелок. Подняв закопченную крышку, я обнаружила на дне остатки вчерашней каши. Разложив предполагаемую пшенку в две деревянные плошки, поставила завтрак перед детьми. Мэтти, не глядя на меня, сразу же вцепился в ложку, а Итан, сморщив нос, брезгливо понюхал содержимое своей тарелки и лишь после этого принялся есть.

Я пребывала в каком-то ступоре, наблюдая за этими детьми. А когда они в пару секунд умяли скудную еду и, оставив на столе посуду, убежали на улицу, я тихонько присела на освободившийся табурет и расплакалась.

Именно это стало той последней каплей в моем самообладании.

Не жуткий муж, не условия жизни, не состояние собственного тела. А именно двое мальчишек, походивших на диких зверят.

Слезы высвободили копившееся во мне напряжение, и на душе стало чуточку легче. Ромул действительно куда-то ушел, а у меня появилась возможность осмотреться.

Дом оказался на удивление неплохим — крепкий сруб в два этажа. Весь верхний этаж занимала одна большая спальня. Внизу же находилась комната мальчишек, кухня-варочная и небольшая прихожая. Только все это запущенное до ужаса, пропитанное отвратительными для моего обоняния запахами и скудно обставленное.

Кстати, в эти времена такие хоромы крестьянам только снились, и каким образом мой супруг стал их владельцем — оставалось загадкой. Я машинально поставила себе галочку, чтобы непременно разузнать это как-нибудь потом.

Здесь буквально каждый угол требовал генеральной уборки и, желательно, дезинфекции. Растерявшись, я не знала, за что схватиться в первую очередь. Все же, внезапная тяга к чистоте будет выглядеть подозрительно.

Правильнее, наверное, начать с кухни. Перемыть посуду, провести ревизию запасов и приготовить обед. А еще… вытащить из спальни этот проклятый матрас. Чтобы что? Я не знала. Единственным желанием было – предать его огню! Но, обуздав первый порыв, я поняла, что горячиться нельзя. Нужно осмотреться, понять, как тут все устроено, что будет позволительно, а что прежняя Мэлори ни за что бы не сделала. Поэтому, немного подумав, я решила хотя бы вынести на воздух этот соломенный мешок, да попытаться очистить его от следов утреннего кошмара.