Пирожков вышло много. Запахи наполнили весь дом: травы я распределила по начинкам совсем по чуть-чуть, но особый аромат они все равно придавали. Поджаренное душистое тесто, лук с яйцами, медово-маковая смесь и творог — просто взрыв вкусов! Я отложила партию на обед и еще порцию — в отдельную корзинку. Остальное завернула в чистую холстину и уложила в заплечную плетеную сумку.

— Ну что, мужчины, я — на рынок. Пока солнце в зенит не встало, можно застать покупателей. Итан, ты за старшего. Мэтти, слушай брата.

Они кивнули. Буран хотел увязаться за мной, но Итан его удержал. Видно, пес переживал: а вдруг хозяйке снова станет плохо?

Я вышла за калитку и тут же столкнулась с Растом.

— Доброе утро, Мэлори, — кивнул он. — Вчера я проверил все зерно и дал указание мужикам пахоту начинать. А потом сеять.

— Спасибо, Раст. Что бы я без тебя…

Он пожал плечами, но взгляд был внимательным.

— Куда-то собралась? Я думал на мельницу позвать тебя, с работниками познакомить, да чтобы ты проконтролировала все.

— Ох, разве что на обратном пути, сейчас мне на рынок надо, пока пирожки не остыли. Кстати, — я сняла сумку и достала наугад один. — Держи!

Раст взял пирожок, понюхал и тут же откусил.

— Как вкусно! Это что? Вареные яйца и лук? Я таких за всю свою жизнь не пробовал.

— Мне приятно, — я улыбнулась. — Ну, все, мне нельзя задерживаться. Я загляну, как с рынка идти буду, а пока ты там командуй.

Он кивнул и проводил меня немного, пока поворот деревенской тропы не увел его в сторону моей мельницы.

Рынок был людным, даже незаметно, что дело близилось к обеду. Крестьянки с рассадой, старики с корзинами грибов, дети, продающие венки и ягоды. Я встала в сторонке, на перекрестке между хлебными рядами и лавками с медом — место не лучшее, но люди могли проходить мимо, не толкаясь.

Пирожки пошли враз. Кто-то брал по одному и ел их тут же, кто-то покупал по несколько штук и уносил домой. Вскоре сумка опустела.

Я пересчитала вырученные монеты и поняла, что могу не только купить недостающие ингредиенты для следующих партий выпечки, но и расплатиться с Растом за первое время его работы.

На обратном пути я свернула к мельнице. Она стояла, как и раньше, — в нерабочем состоянии, с облупленным фасадом и покосившимся входом. Но когда я подошла ближе, услышала звук — внутри двигали что-то тяжелое.

Дверь приоткрылась. Раст выволакивал старые жернова, завернутые в полотно.

— О, дошла все-таки, — сказал он, вытирая лоб. — Тут вполне скоро можно будет работать, если руку приложить. Надо починить крыло, пару досок заменить и смазать механизм. Я посчитал, после посева останется четыре мешка зерна — можно смолоть муку сразу. Как раз проверим после починки.

Я оглядела мельницу. Место здесь отличное — ветреное. Знали предки, где строить.

— Да, проверить надо будет обязательно. Чтобы потом, как новый урожай пойдет, не терять время на устранение неисправностей.

Мы поговорили еще немного, затем вышли на пригорок — с него было видно поле за домом. Там шла борозда за бороздой. Волов вели пахари — незнакомые мне мужчины, но работали они слаженно. Дожидаться их я не стала, передала Расту деньги за первое время, и поторопилась домой. Меня ждали дети, оставлять их надолго одних я не могла.

Вроде бы все пока шло хорошо. Староста притаился, инквизитор пока не появлялся, Люсинда не проболталась, работа на мельнице кипела, как и в моем огороде. Несмотря на эти проблески, меня все чаще посещали тревожные мысли о беременности. Животик уже показался, хотя под одеждой его было не видно. С каждым днем я чувствовала себя все более уязвимой. Как я смогу вырастить ребенка в этом мире, полном опасностей и предрассудков? Смогу ли защитить его?

Прошло несколько недель. За это время было три хороших дождя, и поля уже зеленели первыми всходами пшеницы. Мельница заработала — Раст смолол из прошлого урожая три с половиной мешка муки. Один я отдала ему за помощь, половину оставила себе на выпечку, а два продала. Небольшой, но все-таки очень нужный доход.

Инквизитора не было, но я все время помнила о нем и не надеялась, что обо мне забыли.

Однажды утром, когда солнце уже поднялось над горизонтом, Буран вдруг залаял особенно тревожно, заскулил и бросился к калитке. Я выскочила на крыльцо, привстала на носочки и увидела их.

К нашему дому приближалась группа всадников. Впереди ехал человек на вороном коне, одетый во все черное. Его плащ из плотной ткани тяжелым полотном скрывал плечи и спину, а под ним виднелась длинная сутана с узкими рукавами. На поясе висела серебряная цепь с крестом. Его лицо, открытое ветру, было словно вытесанным из грубого камня, а взгляд казался острым и властным. Мужчине было около сорока лет.

За ним следовали трое священников в темных рясах, их лица скрывали глубокие капюшоны.

У калитки всадник спешился и потребовал:

— Именем Святой Церкви! Откройте!

Мое сердце ухнуло в пятки. Вот и настал час…

Я подозвала к себе Бурана и прицепила к его ошейнику цепь, что крепилась к будке.

— Потерпи, милый. Тебе нельзя никого из них укусить или облаять, сиди смирно.

Затем медленно двинулась через двор, пытаясь надышаться ставшим вдруг тяжелым воздухом. Подрагивающими руками открыла калитку.

Мужчина вошел внутрь, окидывая все вокруг пронзительным взглядом. Его сопровождающие последовали за ним. Мне вдруг стало тесно на моем просторном дворе.

— Мэлори Бут? — его голос был низким и твердым.

— Да, это я.

— Я — инквизитор Святой Церкви, преподобный Франциск. Моему верховенству поступило донесение о подозрениях в колдовстве.

Он задержал взгляд на крыше дома.

— Я потребую вашего содействия в осмотре.

Не дожидаясь ответа, он жестом приказал своим людям начать обыск. Они разошлись по территории, заглядывая в каждый угол, ощупывая стены, переворачивая вещи.

Инквизитор же сам остался рядом со мной. Я стояла, чувствуя себя беспомощной под его пристальным взглядом. Он наблюдал за мной, и в его глазах я уловила не только подозрение, но и что-то еще… интерес. Мужской интерес. Это заставило меня почувствовать себя еще более уязвимой.

В этот раз я переживала сильнее, чем в прошлый, хотя тогда колдовские книги и травы пришлось прятать в режиме реального времени, пока дьяконы шерстили по моим полкам. Сейчас даже возможности такой не предоставилось бы, из-за пристального внимания этого мрачного типа с тяжелым взглядом.

После тщательного обыска, который, к счастью, ничего не дал, священнослужители прошествовали мимо, отрицательно мотнув головами инквизитору Франциску. А тот уже обратился ко мне:

— Чтобы убедиться наверняка, мы должны провести дополнительную проверку. Вы пройдете с нами.

Сердце ухнуло в пятки.

— Куда? — спросила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя изнутри сотрясала дрожь.

Меня замутило. Со стороны наверняка мое состояние было прекрасно видно, как я ни старалась быть беспристрастной.

— В ближайшую церковь.

— Но зачем? Вы же ничего не нашли, причем уже во второй раз! Меня оклеветали, это же ясно, как белый день.

Он сузил глаза и слегка наклонился в мою сторону.

— А чего это вы так волнуетесь, Мэлори Бут? Благочестивой дочери господней ничего бояться, коль грехов нет. Или все-таки есть?

Я выдержала паузу, не дернув даже бровью. Самообладание, спасибо, что ты есть!

— Повторяю уже в который раз, я невиновна и мне нечего скрывать.

— Тогда мы на долго не задержимся, — выпрямился он. — Поедем в церковь для освидетельствования. Чтобы исключить любые признаки одержимости или связи с нечистой силой. Если нет следов колдовства в доме, это не значит, что мы их не найдем в самой… подозреваемой в ведьмовстве.

Его взгляд скользнул по мне, задерживаясь на мгновение дольше, чем следовало бы.

Я посмотрела на Итана и Мэтти, которые испуганно жались друг к другу, стоя на крыльце.

— А мои дети?

— Они останутся здесь. Мы скоро вернемся.