Будет ли она все еще бредить о Грейсоне, если узнает, что только что произошло?

— Он должен был быть там. Он выглядел бы чертовски сексуально в одном из тех костюмов, которые он всегда носит. — Она продолжала бубнить о нем, но мои эмоции были слишком сильны, чтобы справиться с пьяной версией Ханны, бредящей о Грейсоне. Моем Грейсоне. Я оставила ее заканчивать в ванной и с надеждой вышла в коридор.

Может быть, он не ушел. Может быть, он все еще в моей комнате.

Когда я добралась до двери своей комнаты и обнаружила, что она пуста, я ощутила вкус разочарования. Мои глаза скользнули по темному пространству, чтобы увидеть смятые простыни, мою одежду, разбросанную по полу, и обертку от презерватива, оставленную на ночном столике. Грейсон в пылу страсти, разорвал ее ртом. Эти вещи были единственным доказательством того, что он вообще был здесь, и все же их было недостаточно, чтобы меня утешить.

Это ничего не меняет. Ты сделала то, что хотела. А теперь двигайся дальше.

Я вошла внутрь и закрыла за собой дверь, размышляя, что мне делать.

Пойти спать? Бодрствовать и начать действовать?

Это ничего не меняет. Ты сделала то, что хотела. А теперь двигайся дальше.

Я подошла к кровати и вдохнула остатки одеколона и лосьона после бритья Грейсона. Я забралась на самый центр простыни, где его запах был сильнее всего, и завернулась в одеяло. С каждым вдохом я вдыхала его лосьон после бритья и с каждым выдохом напоминала себе, что ничего не изменилось.

А теперь двигайся дальше.

Несмотря на все мои усилия избавиться от Ханны, она стояла рядом со мной на кухне офиса во вторник утром, потягивая кофе и вызывая у меня нервное напряжение.

— Не могу дождаться, когда увижу Грейсона, — сказала она, прислонившись к стойке с мечтательным взглядом. — Я собираюсь выяснить, почему он не пришел в бар вчера вечером.

— Отличная идея, — ответила я с сарказмом, которого она не заметила.

— Наверное, это к лучшему, что он не пришел, — продолжала она. — К концу ночи я была немного не в форме. Каждый раз, когда я оборачивалась, какой-нибудь парень предлагал мне выпить шот. Я имею в виду, что не хотела быть грубой, поэтому просто пила. Но, боже мой, там еще был этот парень, Питер — твой сосед по столу с сумасшедшей бородой? Он не понимает намеков, не так ли? Клянусь, он пытался поговорить со мной раз пятьдесят.

Хм, да, отлично. Конечно, расскажи мне еще.

Я продолжала изображать интерес, наливая третью за день чашку кофе. Мои первые две чашки не помогли, и я надеялась, что каким-то чудом эта будет пропитана крэком или чем-то еще, чтобы я могла сосредоточиться на своей работе.

Обильное количество кофе было связано с тем, что мне пришлось приехать рано — слишком рано — чтобы закончить эскизы для Алана, и я уже выдохлась.

— Привет, девчонки.

Я оторвала взгляд от кружки и увидела Питера, улыбающегося в дверях.

— Привет, Питер.

— О, боже. Это снова он, — прошептала Ханна.

Мне пришлось сжать кулак, чтобы не ударить по груди. Питер был в десять раз лучше нее.

— В десять у нас совещание в конференц-зале. Они хотят, чтобы весь архитектурный персонал был там, — объявил он, дважды постучав рукой по дверному косяку, а затем направился по коридору.

Я снова уставилась в свой кофе, пытаясь сохранить хладнокровие. Была вероятность 50/50, что Грейсон возглавит собрание, а это означало, что я буду вынуждена увидеть его впервые со вчерашнего вечера в комнате, полной моих коллег. Думаю, это была такая же хорошая возможность, как и любая другая, оценить его реакцию на меня. Если бы он проигнорировал меня, я бы знала, что мы вернулись к исходной точке, что прошлая ночь действительно ничего не изменила.

— Ну, у меня есть шанс встретиться с Грейсоном, — сказала Ханна с уверенной улыбкой.

Я сделала глоток кофе, чтобы не сказать то, о чем потом пожалею, и последовала за Ханной в конференц-зал. С каждым шагом мое беспокойство росло, а желудок сжимался. Почему я так нервничаю? Грейсон пришел ко мне домой. Он нашел меня и сделал первый шаг.

Я была на середине размышлений, когда вошла в конференц-зал и была встречена комнатой, полной зевающих коллег. Каждый из них пытался незаметно скрыть свою усталость за кружками кофе, но никто не хотел быть на собрании так рано после позднего вечера «счастливого часа», и меньше всего я.

Я машинально искала взглядом Грейсона и, увидев его, остановилась на полушаге. Он стоял в передней части комнаты, одетый в облегающий черный костюм. Галстук был ярко-синего оттенка, и, хотя его взгляд был направлен не на меня, я знала, что этот цвет идеально оттенял его глаза. Смотреть на него было почти больно — как будто я смотрела на солнце, зная, что поврежу глаза, но не в силах отвести взгляд. Это был момент, которого я боялась все утро, и теперь он настал, и это было так тяжело, как я себе и представляла. Я знала, как выглядит каждый сантиметр его тела под этим костюмом, под этим пиджаком, под этой рубашкой. Они ничего не сделали, чтобы скрыть человека, который был под ними, человека, созданного для единственной цели: разбивать мое сердце на части, кусок за куском.

Какая-то часть меня хотела замаскироваться, отойти в конец комнаты и спрятаться за спинами коллег. Было легко наблюдать за ним, когда он разговаривал с кем-то другим. Не было ничего плохого в том, чтобы оценить его издалека, поэтому я позволила другим архитекторам заполнить пространство передо мной, а сама прислонилась спиной к стене конференц-зала. Каждый человек, заполнивший пространство передо мной, ощущался как еще один слой защиты между ним и мной.

Движение в передней части комнаты привлекло мое внимание к Ханне. Я потеряла ее, когда мы вошли в конференц-зал, и теперь знала почему. Если я осталась в дальней части комнаты, то Ханна, с другой стороны, старалась подобраться как можно ближе к Грейсону, прокладывая себе путь сквозь толпу, пока не оказалась почти на одном дыхании с ним.

— Ханна — твоя соседка? — спросил Питер рядом со мной. Я даже не заметила, как он прокрался за мной, но, наверное, меня немного отвлекли другие вещи.

Я оглянулась на Ханну, которая разглядывала свое отражение в маленьком компактном зеркальце, и усмехнулась.

— Ага, это моя соседка.

— Она была изрядно потрепана прошлой ночью, — сказал он, делая движение большим и указательным пальцами. — Довольно смелый шаг в ее первый офисный «счастливый час».

Я улыбнулась.

— Да уж. В ее защиту скажу, что я бы тоже пила, если бы Алан был моим наставником.

— В итоге я вызвал для нее такси. В конце она выглядела не так хорошо.

Я оглянулась на Ханну. Она с обожанием смотрела на Грейсона, приближаясь к нему с каждой секундой. Он даже не заметил ее присутствия, продолжая разговаривать с другим сотрудником.

— Спасибо, — пробормотала я. — Она что-то говорила о том, что ты пытался приударить за ней. — Я одарила его игривой улыбкой, чтобы он понял, что я на его стороне.

Он усмехнулся и покачал головой.

— О, боже. Пожалуйста, скажи мне, что ты больше веришь в меня, чем в это. Наверное, я всего лишь пытался сказать ей, что такси готово отвезти ее домой.

Я подмигнула ему и уже собиралась ответить, когда Грейсон прервал меня:

— Всем доброе утро, — прогремел голос Грейсона. Мое сердце замерло, когда я взглянула на него. Этот голос шептал мне на ухо всего несколько часов назад: — Я не задержу вас надолго, так что слушайте внимательно. Я хочу проинформировать всех о текущих проектах, которые мы наметили. За последнюю неделю у нас появилось довольно много рабочих мест, так что я назначу каждой команде нового клиента перед отъездом, и мне нужно, чтобы вы установили с ними контакт к концу дня. Встречи с инженерными и внутренними командами должны быть назначены где-то на следующей неделе.