Вот это да. Звучит чудесно.

— Ха, это безумие, — сказала я, не в силах скрыть скуку в голосе.

— Ага. И оказалось, что Грейсон не придет. Так отстойно!

Я резко повернула к ней голову.

— Что? Кажется, ты сказала, что он тебя пригласил? — спросила я мягким тоном. Это было самое безопасное, что я могла сделать, чтобы разоблачить ее ложь. Я имею в виду, что в конце концов мне все равно придется жить с этой девушкой.

Она проигнорировала мой вопрос и, повернувшись, шлепнула рукой по стойке.

— Бармен! Мы ждем целую вечность! — огрызнулась она.

Я съежилась и бросила извиняющуюся улыбку всем, кто бросал на нас раздраженные взгляды.

— Бармен! — снова завопила она.

Я отошла от нее на шаг, чтобы люди не принимали нас за друзей, но она даже не заметила.

— Хочешь виски или чего-нибудь еще? Мы можем купить один из этих шотов? — спросила она, с каждой секундой все больше и больше запинаясь.

Я оглядела бар, чтобы убедиться в отсутствии Грейсона, но она была права. Его здесь не было.

— Знаешь что? Я чувствую себя не так уж хорошо. Почему бы тебе не продолжить тусоваться с другими парнями? Я собираюсь вернуться в квартиру.

— Что? БУУУУ. Ты отстой, — сказала она, протягивая руку, чтобы толкнуть меня. Вероятно, она хотела, чтобы это был легкий, игривый толчок, но я потеряла равновесие и врезалась в официанта, идущего позади меня, расплескав при этом один из коктейлей. Красная жидкость перелилась через край подноса и пропитала его белую рубашку.

— О нет! Мне так жаль! — воскликнула я, прежде чем повернуться к Ханне, чтобы посмотреть, видит ли она ущерб, который только что причинила.

Нет. Она уже склонилась над стойкой, стащила еще рюмку и флиртовала с барменом.

Я закатила глаза, еще раз извинилась перед официантом, оставила бармену солидные чаевые и вышла из бара.

Грейсона не было на «счастливом часе». Я не разговаривала с ним весь день и теперь официально испытывала симптомы абстиненции: дрожь (вероятно, из-за того, что на мне не было пиджака, а на улице было холодно), усталость (хотя, может быть, я устала, потому что рано проснулась) и раздражительность (вероятно, больше всего из-за пьяной Ханны).

По дороге домой я представляла себе различные причины, по которым Грейсон пропустил «счастливый час». Может быть, он был занят с клиентом или делал что-то еще по работе... Или, может быть, он вернулся к Николь?

Фу. Фу. Фу.

Не смогла не представить себе всю эту сцену во всех подробностях. Вероятно, она явилась в его квартиру в каком-нибудь скудном наряде, а потом заставила его впустить ее. Вероятно, она нашла способ убедить его позволить ей остаться, а затем они занялись горячим сексом по всей его — как я предполагаю крутой — квартире.

Я воткнула ключ-карту в дверь своего дома и открыла ее. Металлическая ручка с глухим стуком ударилась о бетонную стену, но мне было все равно. Стена волновала меня меньше всего.

Я пошла на «счастливый час» ради Грейсона — так же, как делала для него многое за последние несколько недель, — а его там даже не было.

Почему его там не было?

— Камми?

Грейсон стоял в нескольких метрах дальше по коридору, наполовину погруженный в тень. Он блокировал мою квартиру, откинувшись назад, засунув руки в карманы брюк и уперев ногу в дверь. Верхнего света было достаточно, чтобы разглядеть те его части, которые я находила неотразимыми: сильный подбородок, четко очерченные скулы, темные брови и осанку Джеймса Дина.

Он ждал меня.

— Ты пропустил «счастливый час», — сказала я, вытаскивая связку ключей, чтобы отпереть дверь. Мои руки дрожали от нервов, но сомневаюсь, что он мог заметить это в тусклом освещении.

— Ты шла домой пешком? — спросил он. Вежливый человек дал бы мне пространство, чтобы отпереть дверь, но он теснил меня, так что мне пришлось задеть его, чтобы добраться до замка.

— Я дома. Не все ли равно, как я сюда попала?

— Где Ханна?

Я повернулась, чтобы взглянуть на него, и замерла, когда поняла, как близко мы были друг к другу. Если бы он наклонился на пару сантиметров или если бы я встала на цыпочки, наши губы встретились бы, и мое сердце раскололось бы на две части: одну, которая принадлежала бы мне, и другую, которая всегда будет принадлежать Грейсону.

— В баре, — ответила я, поворачивая ручку.

— Хорошо.

Грейсон прижал одну руку к моей пояснице, а другой толкнул дверь моей квартиры. У меня не было времени думать, когда он провел меня через порог в мою темную квартиру.

— Что ты здесь делаешь?

Мой вопрос был встречен звуком запирающейся двери.

Очевидно, он намеревался остаться.

Я шагнула в гостиную, пытаясь создать, между нами дистанцию.

Покачав головой, я повернулась к нему.

— Подожди, откуда ты знаешь, где я живу?

Он осматривал мою квартиру, медленно поворачиваясь, снимая пиджак и бросая его на подлокотник дивана.

— Ну, ты можешь уйти, если собираешься вести себя странно и тихо, — сказала я после того, как он проигнорировал мой вопрос.

Грейсон повернулся ко мне и ухмыльнулся. Его темные глаза пленили меня, поколебав мою уверенность. Когда я продолжила говорить, мой голос дрожал и был мягче, чем минуту назад.

— Я устала, Грейсон. А глупый Алан дает мне дополнительную работу, так что мне приходится просыпаться в четыре утра...

Моя фраза оборвалась, когда Грейсон шагнул вперед и взял меня за руки. Он сжал их между своими ладонями и потянул меня обратно в коридор, который разветвлялся на две спальни.

— Ты спросила, что я здесь делаю, — сказал он.

Я молча кивнула. Мои глаза сфокусировались на его губах, пока он говорил, может быть, потому что они были на уровне глаз, а может быть, потому что я знала, что они были ключом к моей смерти.

— Хочешь знать? — спросил он, приподняв бровь.

Я попыталась кивнуть, но Грейсон оказался проворнее. Он схватил меня за подбородок и приподнял его, прежде чем наклонился и украл поцелуй. Я закрыла глаза и вдохнула момент, а мои пальцы впились в его бицепсы. Его губы были мягкими, как перышко, но поцелуй был грубым, полным желания и нетерпения.

Мое тело инстинктивно дернулось, прижимаясь к нему и толкая его в направлении двери моей комнаты. Его руки скользнули в мои волосы, закручивая пряди между пальцами и используя их, чтобы наклонить мою голову в сторону, чтобы он мог углубить наш поцелуй.

Мы медленно, неуклюже попятились в мою спальню. Наши колени ударялись друг о друга, пока мы попытались синхронизировать наши шаги. Он споткнулся о пару моих туфель в коридоре, и я рассмеялась, осторожно переступая через них, прежде чем мы ввалились в открытую дверь моей спальни.

Он пинком закрыл за нами дверь спальни, и мы, наконец, оказались в блаженном одиночестве в моей комнате. Тонкие лучи света струились из окна рядом с моей кроватью, и Грейсон не потрудился включить свет.

— Ты хочешь этого? — спросил он, потянувшись к подолу моего топа, уже натягивая его на живот, прежде чем я смогла ответить.

У меня отвисла челюсть.

Кто, черт возьми, этот человек и как мне за ним угнаться?

— Я... думаю, что да, — ответила я, гордясь правдой.

Я хотела этого. Боже, я хотела сделать с этим человеком все, что угодно. Но сказать, что я боялась последствий, было бы преуменьшением. Было невозможно не потерять себя в тот момент, когда он осторожно стянул мой топ через голову. Мой мозг работал сверхурочно, выстреливая вопрос за вопросом.

Почему он вдруг захотел меня?

Он был пьян?

Что будет завтра, когда он снова не захочет иметь со мной ничего общего?

— Расслабься, — прошептал он, когда мой шелковый топ коснулся моих щек. Прохладный воздух кондиционера ударил по моей голой коже, и я не могла этого вынести. Не могла стоять, пока он раздевал меня. Мы должны были быть на равном игровом поле. Я потянулась к верхней пуговице его рубашки и медленно расстегнула каждую пуговицу, пока не смогла скользнуть руками внутрь, по его твердой груди, и сбросить рубашку на пол.