Максимов просто сделает их смерть менее болезненной. Они просто мгновенно испарятся и все…

Время тикало. Условленный дым над куполом все не появлялся.

И вот — рев двигателей, крики и на площади появляется зеленый внедорожник, с него и из него сыпятся люди в камуфляже и через площадь бегут к зданию театра.

Отвлекающий маневр, тут же подумал особист. Удар в лоб. Основной отряд скорее всего берет здание в кольцо, пробираясь тихо, занимая позиции…

И тут: раз-два-три… тушки гулей стали падать, одна за другой. Хороший все-таки из мусорщика стрелок. Да, он там, наверное, с каждым выстрелом договаривается со своей совестью, может быть хнычет даже, пытается оправдать себя законом пустошей, в общем, делает все, что нормальный солдат Военного Института умеет подавлять, но мастерства не отнять.

Гули не стреляли в ответ — видимо, не могли направить оружие на свой ненаглядный Храм. Не дай бог пуля сделает дырку в священных стенах!

Как же они, наверное, сейчас Второго матерят! Но что удивляться, пригрели предателя и спокойно пустили его внутрь с группой диверсантов.

А то, что Второй предатель своих, Максимов не сомневался. Ведь именно Второй сказал ему, где лучше всего встать, чтобы точно навестись на здание театра. Он мысленно напрягся, пытаясь вспомнить, когда это было. Наверное, за мостом? Перед тем, как он увел часть отряда.

Квадратные цифры часов в визоре отсчитывали минуты. Тяжелая, даже с учетом силовой брони, пусковая установка, давила на плечо.

Двадцать минут…

Пятнадцать…

Десять…

Рука сама поднимается и снимает предохранитель.

Пять…

Откидывается прицел, в визоре появляется интерфейс для стрельбы навесом.

Минута…

* * *

Марта, босая, быстрая, пригнувшаяся, с осколком стекла, обмотанным тряпкой на месте “рукоятки”, неслышно двигалась по коридорам бункера.

Сначала она громко заорала, что сваливает — пусть все думают, что она струсила! А сама нашла вот стеклышко, а потом почти случайно забрела сюда — вообще-то хотела попасть наружу, но запуталась в дверях и лестницах, эти дурацкие здания дурацких людишек! Она дьяволица, вот на просторе пустоши она бы никогда не потерялась. А здесь, в этом затхлом царстве скуки и смерти от старости, ее свободная душа терялась.

Но теперь она чувствовала запах — этого мелкого гуля, пацанчика в очечках.

Зря он ее сюда привел. Она всю жизнь только и занималась тем, что гулей ножичком чикала! Ну, может не всю жизнь, но уж когда попадались…

С ними, во всяком случае, гораздо интереснее, чем с обычными городскими, те только верещат и сбиваются в кучки от страха. Иногда, конечно дают отпор, но это просто надо знать кого хватать. Если видишь городского с огромным автоматом, то чего к нему лезть-то? Пусть мимо идет. А вот мелкашка всякая в смешной цветной одежде, как вот Лена эта…

Но облезлые — это другое. Они иначе пахнут, от них фонит, и они, самое главное, совсем не понимают пустоши. У них нет ни малейшего инстинкта, который проявляется даже у городских — если пустошь намекает тебе об опасности, то поверти ты башкой! Не торчи как олень в полный рост! Но они всего этого не знают, привыкли, что в Пятне никого кроме них нет, вообще не реагируют, когда вокруг все с ними говорит.

Поэтому они легкая добыча. А еще у них самые классные трофеи — то, что самим из Пятна не достать. Оружие какое-нибудь необычное или довоенные штучки, бесполезные, но красивые.

Марта чувствовала, что размякла в обществе городских, переняла их сопливость, но теперь, одна, вновь почувствовала себя собой — хищником, который всегда на охоте.

Она все решит по-своему. Атомские ничего не поняли, думают, идиоты, что всем тут заправляет мешок мяса, свисающий с потолка как освежеванная туша! Конечно, за всем стоит этот Второй, и она сделает так, чтобы он больше не мог втираться в доверие, пудрить всем мозги и, главное, звать сюда Орду.

Городские, конечно, очевидного не видят. Этот Пророк в башку умеет забираться? Умеет! Явно как и Нетопырь этот могет болванчиками управлять, а раз и в черепуху к нормальным людям пролазит, то, наверное, и целую Орду болванчиков может собрать!

Марта глубоко вдохнула. Да, вот он, запашок, она его ни с чем не спутает. Вниз, направо, долго-долго прямо по скучному бетонному коридору, потом снова вниз… и вот она — дверка, небольшая, неприметная, как будто специально так сделанная. На ней что-то было написано и Марта медленно по слогам, шепча каждую букву под нос, прочитала: “Рас-ще-пле-ни-е”.

Дичь какая-то.

Он пристроилась рядом, так, чтобы ее не было видно, когда дверь откроется и стала ждать в засаде.

* * *

То, что Захар рассказал Скаю, было почти правдой. Да, в стабильном, обычном состоянии реактор выдавал довольно скромное количество энергии, большую часть которой сжирал сам.

Но это лишь потому, что создавался он и не для того, чтобы подарить миру дармовую стабильную энергию. В то время, когда установку довели до ума уже было понятно, что не будет уже мира, которому эта энергия будет нужна. Люди были готовы стереть себя с лица земли, даже не понимая, как близко они находятся к, возможно, решению всех проблем и в первую очередь ресурсных, из-за которых эта сраная война и началась.

Поэтому потенциальная мощь была перенастроена. При нужных параметрах установка могла выдать энергии, достаточной, чтобы зажечь еще одно Солнце. Но — лишь на такой крошечный отрезок времени, который человеческий мозг не способен осознать.

Такая, на первый взгляд, бесполезная способность была похожа на оружие. Можно было зажечь всю планету одним поворотом рубильника. Уничтожить не то, что человечество, а планету целиком.

Вот только зачем?

Поэтому было найдено другое применение.

Которое кто-то остроумно назвал Расщеплением. Последняя надежда. Самый дерзкий способ побега.

Второй усмехнулся, зайдя в привычное гулкое помещение барокамеры, которое поэтично называется “лодкой Наблюдателя”.

Все это было памятником идиотизму человечества. Сильные мира сего готовы искать эликсир бессмертия и способ противостоять радиации. Готовы вкалывать это в себя, даже если это превращает их в спрутоподобные сгустки органики, навсегда привязанные к серверам, куда записывается часть сознания. Готовы были и на облезшее лицо и вечную необходимость облучаться.

И даже на расщепление пространства и времени на несколько разных реальностей, чтобы сбежать в ту, где ядерной войны все же бы не случилось.

Даже это они готовы были сделать вместо того, чтобы просто НЕ НАЖИМАТЬ ЧЕРТОВЫ КРАСНЫЕ КНОПКИ.

Судя по логу, который нашелся здесь, в бункере, Расщепление впервые произошло именно в момент запуска первых ракет. Неизвестно, удалось ли тем, кто это сделал попасть в реальность, где апокалипсиса не произошло. Неизвестно, существовала ли вообще хоть малейшая вероятность его избежать, чтобы такая реальность могла существовать. Но раз они все здесь, посреди уничтоженной Сибири, значит самый первый Наблюдатель либо не нашел реальности без войны, либо был крайним идиотом и просто ее не выбрал.

Второй понятия не имел как это работает, кроме того, что на краткий миг огромный импульс энергии раскалывает пространство и время на несколько кусков, которые дальше продолжают существовать как отдельные вселенные. Их всегда получается случайное нечетное количество, и они живут лишь несколько часов или дней, а потом схлопываются.

Поэтому нужен Наблюдатель. Как в квантовой физике. Доброволец, которого посадят в барокамеру. Он, находясь в центре импульса, расколется вместе с реальностью и сможет наблюдать все новые вселенные, причем ретроспективно — потому что его взгляд, вышедший за пределы четырехмерного пространства, сможет обозревать небольшой кусочек временной линии впереди и позади точки импульса. И даже, при необходимости, подправить что-то в прошлом.