Соперница сдавленно вскрикнула, и ослабила хватку — куда-то попало, значит, затем рукой стала шарить на груди. Артем понял, что она ищет рацию, вырвал руку с пистолетом, ударил рукоятью, целясь в лицо и снова попытался остановить схватку: нацелил пистолет в грудь.

— Хватит! — рявкнул он. Он теперь находился сверху, зажав бердами лодыжки стрелка. — Руки от рации убрала!

И это было зря. Она явно не собиралась останавливаться и явно не боялась пистолета. Снова два ловких движения, Артем охнул, и вот уже его ноги в ловушке, но зато небольшой коробок рации — вот он, прямо перед носом, почти выпадает из подсумка — тесемки держателя распущены, чтобы удобно было доставать. Тема хватает рацию, дергает — и резко отбрасывает в сторону, она приземляется где-то на путях с глухим стуком.

И это почему-то производит очень сильное впечатление на женщину, она рефлекторно тянется руками в сторону рации, вскакивает, освобождая ноги Артема и этот глупый ход дает ему шанс просто напросто, стоя на коленях, пихнуть ее плечом в живот — и вот она уже катится кубарем со склона вниз, к шоссе.

Тема сразу подобрал рельсотрон, удержался, чтобы не начать его рассматривать — закинул за спину к своему. Подошел к краю.

Женщина встала, отряхнулась, посмотрела наверх. Артем прицелился, держа пистолет двумя руками, чтобы в случае чего уж в третий раз выстрелить по-настоящему и не промазать.

Он старался не думать, почему противник после пули и падения по скалистому склону с острыми гранитными выступами, стоит на ногах.

Капюшон слетел и стало видно, что вместо одного глаза у нее повязка, а голова совершенно лысая.

— Все кончено, — громко сказал Артем, стараясь вложить в голос всю уверенность, — я стою выше тебя.

Какое-то время она молчала. А потом вдруг начала смеяться — очень звонко и заливисто. Тема поднял бровь. Странная реакция.

— Ты недооцениваешь мою мощь! — вдруг крикнула она в ответ, намеренно сделав голос злым и басовитым… будто пародировала мужчину.

— Что ты несешь?! — крикнул он.

— Да ты не поймешь, человек, — ответила женщина. — Мало годков на свете прожил, чтобы понять…

— Сдавайся.

— Ну сдаюсь, например. Ты все равно уже мертв.

— Почему это?

— Ты частицу Пришедшего осквернил. Такое не прощается.

— Кем?

— Да всем. Теперь каждый предмет, каждая пылинка, каждое дуновение воздуха тебя будет пытаться убить.

Артем усмехнулся. Как будто не это делает отравленная окружающая среда каждый день всю его жизнь.

— Что за частица Пришедшего?

— Семя бога… — она запнулась, — да кому я объясняю… Рация. В рации частица, дурачок. Как по-твоему обычная полевая связь тут работает?

— Не дергайся, — приказал Тема, отошел к полотну, быстро нашел рацию, — ничего, выжила, — выключил и сунул в карман. В нормальной ситуации, положить на рельсу, да шарахнуть сверху камнем, но инстинкт собирателя сильнее. Штука ценная. С частицей их дурацкого бога или нет, неважно.

— У меня побудет твоя святая вещица, — сообщил он, вернувшись к склону, — и если вздумаешь что-то сделать, что мне не понравится — разломаю сразу. А теперь ответь на мои вопросы.

— Может я поднимусь все-таки? Или так и будем орать другу?

— Будем орать, — отрезал Артем. Не могло быть и речи снова сравнять шансы. Пусть он и вооружен, но она явно ловчее и сильнее. И, судя по всему, очень стойкая к ранам… прям как Скай… как суперсолдат.

— Здесь еще кто-то есть из ваших людей? Поблизости?

— Так я прям и сказала.

— Пулю хочешь?

— Ладно, — она легкомысленно пожала плечами. — Нет никого.

— Лжешь.

— Лгу. Пятьдесят бойцов уже движутся в нашу сторону, а мой приятель снайпер уже смотрит на твой красивый висок через прицел.

Она игралась. Не пугали ее ни пуля, ни создавшееся положение. Ничего она не будет говорить.

— Где ваше поселение?

— А может тебе еще карту нарисовать? Ты вперся в наши владения, человек, это уже дерзость. Прийти к Храму — святотатство.

Снова “человек”... а себя она таковой не считает?

— Ладно, начнем просто. Как тебя зовут?

— Для тебя — Елизавета Сергеевна.

— Прям вот по имени-отчеству?

— Ага. Прям. Имей уважение к старым людям.

Она выглядела не старше, чем сам Артем. Да, лицо — полный кошмар, но очевидно, что оно принадлежит женщине немного за тридцать. Снова какая-то игра?

— Артемий, — ответил он. — Павлович. Приятно познакомиться.

— И что ты тут делаешь, Артемий? И почему ты до сих пор не сдох? Ваши и до первой заставы как правило не доходят.

— Я тут задаю вопросы.

Разговор не складывался, и Тема чувствовал себя в тупике. Нужен численный и силовой перевес, чтобы она перестала кривляться и стала говорить. А для этого придется искать своих.

— Делаем так, — сообщил он, помахав пушкой для убедительности, — ты идешь понизу, я иду поверху. И все время держу тебя на прицеле. Понятно?

— Что, прям пешком? А где же ваша колымага?

Артем решил не отвечать.

— А, — понимающе кивнула Елизавета, — понятно. Так тебя тут бросили.

Нет, подумал Тема. Не верю.

Всесильной она все же не была. Заметно прихрамывала на правую ногу и иногда прижимала руку к бедру — видимо, туда угодила пуля, но судя по всему лишь по касательной. Это было хорошо. Как минимум, сбежать прямо сейчас она не сможет.

Тема пытался задавать ей самые разные вопросы, но она отшучивалась или даже посылала его подальше.

— Какой у твоих людей план, если ты не выходишь на связь?

— Сбросить ядерку на мое последнее известное место дислокации.

— Понятно. Зачем вы открыли огонь по нам?

— Колымага ваша тупая не понравилась.

— Что ты знаешь про трансляцию Нового храма?

— Все знаю.

— Поделишься?

— Зачем? Проповедь говорит сама за себя. Слушай и все поймешь.

Последнее вроде даже не было шуткой. Она действительно в это верила.

План был добраться до Ини и там предпринять вторую попытку поиска транспортера. Они не могли уехать далеко — разве только вернулись в Атом.

До реки Артем планировал дойти минут за сорок, учитывая их скорость передвижения. А там придется решать, что делать с пленницей.

Большую часть шли молча, Артем старался не думать сколько хапнул радиации и подавлял желание включить дозиметр. Наверняка глина, земля и все, что налипло на одежду и кожу ужасно фонило. Тот факт, что он еще жив, что его не рвет кровью и кожа не отслаивается, говорит о том, что вакцина, которую сварили из гуля, работает.

— Эй, — окрикнул он Елизавету, — а почему вас радиация не берет?

— Потому что мы избранные, очевидно же, — ответила она, без всяких сомнений в голосе. — Все было решено еще до войны… Кто-то составил Полный список, кто-то хотел собрать нас всех…

— Что у тебя и мама и папа тоже гули, это по наследству передается?

Она засмеялась.

— Мама и папа, надо же… ничего вы там в Академгородке не знаете!

В Академгородке… значит, они тут используют довоенные названия.

— А что мы должны знать?

— Да ничего не должны. В том-то и дело. Кому вы вообще нужны, вы предыдущая ступень эволюции, сырье, основа для более сильного постчеловека.

— Так вот как вы себя называете? Постлюди?

— А как еще? Мы лучше. Сильнее. Умнее. Выносливее. Не болеем вашими тупыми болезнями. Ты сказал “гуль” — за такое в иной ситуации я бы из тебя всю твою примитивную суть выбила.

Артемий рассмеялся.

— Это ты просто не слышала, как вас рейдеры называют.

— Рейдеры… нам тут без разницы, как там людишки себя делят и называют. Для нас вы просто… ну… обезьянки? Знаешь, что до Первого дня делали с обезьянками? Садили в клетки, чтобы они развлекали людей.

Тема как-то даже устал от разговора. С Елизаветой было сложно разговаривать — очень уж идеологически заряженная. Прямо как родители, перед тем как уйти…

Ближе к реке основание для полотна расширялось, рельсы расходились на сколько путей, которые затем резко обрывались — мосты разрушены.